Человек двух континентов
Иркутского историка Геннадия Новикова знали во Франции, Америке, Канаде, Китае.
Кажется, еще совсем недавно, четыре года назад, его поздравляли с 55-летием - он был тогда на пике своей работоспособности, известности, популярности. Хотя взлет его был стремительным с самого начала. И вдруг - обрыв, финиш… Это случилось утром 25 марта - он умер в больнице…
Геннадий Новиков, иркутский историк, родился в городе Ачинске, Красноярского края, в семье военного, учился в школе общеобразовательной и в школе художественной - он обожал работать акварелью и маслом. Потом была увлеченная учеба на историческом факультете Иркутского университета, который он окончил с отличием, и сразу - аспирантура МГУ, на кафедре новой и новейшей истории.
Его кандидатская и докторская диссертации, защищенные в МГУ, были посвящены актуальным вопросам новейшей истории Франции. Эта проблематика стала основной в его научных исследованиях. Он был признанным и авторитетным специалистом в среде российских и зарубежных франковедов, регулярно бывал за границей в научных и творческих командировках.
Профессор Г.Н.Новиков хорошо знал несколько европейских языков, глубоко разбирался в сложностях международных отношений. Он являлся создателем и бессменным руководителем учебного направления по специальности «международные отношения» на историческом факультете ИГУ, одновременно работал научным директором Межрегионального института общественных наук при ИГУ (МИОН ИГУ), был членом президиума Российской ассоциации международных исследований, основателем и вице-президентом Международного фонда «Байкальский Дом Европы». Г.Н.Новиков - автор ряда крупных научных трудов, изданных в России и за рубежом.
Человек мира
В середине восьмидесятых он поехал работать на Африканский континент, в Республику Мали. С женой Мариной они жили в малийской столице - городе Бамако, где он преподавал студентам историю и политологию. В Иркутске у них оставалась дочка Снежана, она училась в начальных классах, а жила у родственников. Через год у него была защита докторской в Москве, которая прошла с блеском. А еще через год ему предложили возглавить группу советских специалистов в Мали и продолжить работу там. Это было признанием его авторитета: его, такого молодого по возрасту, к тому же «провинциала», назначили руководителем. Причем назначили - в Москве!
Африку Геннадий Никифорович вспоминал постоянно - это были ни с чем не сравнимые впечатления. Помню, как в «Советской молодежи» он опубликовал художественный очерк «Лунный бар под хинными деревьями» - о жизни аборигенов, о разговорах с ними, о своих темнокожих друзьях.
В самом конце 80-х он вернулся в Иркутск. В стране начиналась перестройка, вовсю шли новые процессы… Вскоре он получил кафедру новой, новейшей истории и международных отношений в Иркутском университете, много и увлеченно работал, писал статьи… Специалист по Франции, он в совершенстве знал французский и английский, читал в оригинале труды де Голля, его биографов и исследователей. Но интересы его были гораздо шире истории одной страны, пусть даже такой замечательной, как Франция. Он очень болел душой за свое отечество - давал смелые научные прогнозы, неординарные комментарии для печати о перевороте 1991 года, о событиях 1993-го…
Его стажировки и научная работа в девяностые годы - это университеты и научные центры во Франции (в том числе Сорбонна), в Канаде, Китае (после этой поездки в «Молодежке» тоже был опубликован блистательный очерк о Китае, его геополитических особенностях, истории и сегодняшнем дне)…
Поклонник Франции
На протяжении всей своей работы он, зная и любя историю России, практически никогда не изменял своей любимой Франции - был в числе наиболее деятельных основателей иркутской ассоциации друзей Франции, состоящей главным образом из вузовских преподавателей, инициаторов открытия в Иркутске Международного фонда «Байкальский Дом Европы», установления побратимских связей Иркутской области и французского департамента Верхняя Савойя, регионов Байкала и озера Леман.
Связи эти были не пустой формальностью. К нам приезжали врачи - делились опытом в лечении многих «болезней века»; приезжали лингвисты, вузовские преподаватели, художники, музыканты…
Из нашей области выезжали с ответными визитами в Савойю творческие, студенческие, школьные группы, медики, преподаватели; в Доме Европы, в свою очередь, разрабатывались и осуществлялись интересные международные проекты. Так продолжались и развивались культурные, научные, образовательные контакты.
Геннадий Никифорович Новиков, кажется, успевал во всех делах. Как его хватало на все? Масса организационной работы, масса общественной… При этом в Иркутском университете он руководил своей кафедрой, читал лекции студентам, консультировал аспирантов, вел огромную переписку с зарубежными и российскими коллегами, писал научные труды…
В самом начале нового века он создал при ИГУ новую структуру - Межрегиональный институт общественных наук (МИОН) и стал его научным директором.
Как появляются раритеты?
Стиль работы и круг интересов Новикова-историка красноречиво характеризует хотя бы такой пример. Из небольшой заметки в «Аргументах и фактах» в ноябре 1988 года Новиков знал, что в архиве Техасского университета хранится рукопись поверженного главы Временного правительства Александра Керенского. Будучи в командировке в Канаде в 1991 году, Геннадий Новиков «добрался» до Техасского университета, три недели работал в архиве Керенского, убедился в том, что рукопись «Истории России», написанная в годы войны, до сих пор не издана.
- Американцы были несколько удивлены тем, что россиянин, сибиряк каким-то образом разузнал о личном архиве Керенского. Получить доступ для работы с материалами подобного рода - огромная удача, какая выпадает на долю не каждого ученого, - рассказывал Новиков.
Иркутский историк сделал все возможное, чтобы добиться разрешения в архиве Техаса и у родственников Керенского издать эту рукопись в своей стране. Копия машинописной рукописи была доставлена в Иркутск. И началась работа.
Трудились с группой коллег, видных иркутских историков (таких как профессор Агалаков, профессор Дамешек, профессор Дулов, доктор истории Маджаров, доцент Труфанов и другие). Отредактировали и выверили текст, подготовили рукопись к печати, снабдив ее научным комментарием. Новиков возглавил коллегию, стал главным редактором издания. И наконец, в 1996 году уникальный труд вышел в свет солидным томом. Забегая чуть вперед, скажу, что ценность этой книги беспрецедентна: при тираже 1000 (!) экземпляров она вскоре стала настоящим раритетом, ведь она могла заинтересовать не только историков, но и политологов, страноведов, студентов…
Не без гордости могу сказать, что в моей домашней библиотеке бережно хранится внимательно прочитанный экземпляр «Истории России» Керенского. А в послесловии к книге я нашла важное для меня указание кандидата исторических наук Михаила Труфанова: "21 апреля 1991 г. иркутская областная газета «Советская молодежь» напечатала статью проф. Г.Н.Новикова о Керенском, подготовленную в итоге его трехнедельной работы в архивном фонде Керенского… В этом же году газета «Советская молодежь» опубликовала еще два материала, подготовленных Г.Н.Новиковым: письмо-статью внука Александра Федоровича - Олега Олеговича и главу из архивной рукописи А.Ф.Керенского «История России».
Книга, адресованная нам
В свое время, вскоре после выхода книги «История России», я брала у Новикова интервью для газеты «Комсомольская правда», где тогда работала, и в нашем разговоре фигурировала не только история, срежиссированная и отредактированная большевиками, но и «История России», написанная самим Керенским.
Тогда, готовя к печати в «Молодежке» материалы, предложенные Новиковым, и позднее, по выходе в свет книги, я узнала от Геннадия Никифоровича много нового о Керенском.
Во-первых, он опроверг несостоятельный миф, придуманный большевиками, о том, что Керенский трусливо сбежал за границу, переодевшись в женское платье. Он эмигрировал под видом простого матроса. А попав в Америку, преподавал в Нью-Йоркском и Стэнфордском университетах, много размышлял о судьбе России, в первые годы изгнания писал памфлеты на большевиков, а когда на Советский Союз напала гитлеровская Германия, - с первых же дней войны заявил о своей поддержке СССР, направил телеграмму Сталину с предложением своей помощи, но ответа (разумеется!) не получил, что очень тяжело переживал. Может быть, именно в тревогах за свою родину он в 1942 году начал, а в 1944-м закончил вчерне главный труд своей жизни - «Историю России».
Он стал «внимательным и тонким наблюдателем советской действительности, приведшей ко Второй мировой войне, послевоенных международных отношений и наступления ядерной эпохи». Эта оценка принадлежит профессору Иркутского государственного университета, доктору исторических наук Геннадию Новикову.
В предисловии к книге Новиков пишет, что «История России» А.Ф.Керенского - это «не труд профессионального историка, а прежде всего размышления политического деятеля-эмигранта о судьбе своего Отечества: о мировой судьбе России». При этом иркутский профессор высоко оценивает многие мысли и выводы, к которым приходит Керенский. В частности, мысль о том, что фашизм и все злодеяния, причиненные им человечеству, случились вследствие разрушения в первой половине ХХ века идейных и моральных устоев, того разрушения, что началось в России в октябре 1917 года: «Когда государство из цели превращается в средство для достижения личных, хотя бы и очень высоких и смелых задач, то в результате неизбежно и „героя“, и государство постигает крах».
И еще - из того же предисловия к книге Керенского, написанного Новиковым, где, в частности, говорится о незавершенности рукописи: «Авторские недоделки меркнут в сравнении со значением мыслей о России, выстраданных на чужбине известнейшим ее государственным деятелем начала ХХ века, потерпевшим политическое и личное крушение, но оставшимся верным идеалу свободы и русским патриотом. Неудивительно, что на фоне драматических событий, переживаемых Россией в конце столетия, она звучит так, будто и была непосредственно адресована нам».
Союз трех озер
Керенский и его «История» сегодня - лишь повод для того, чтобы рассказать о Новикове как историке, как ученом. И до, и после издания книги у него было немало поездок и командировок, как и работы в Иркутске. Да и планов, задумок было немало! Только за последние месяцы он побывал в Австрии и Венгрии; с мэрами города Эвиана, что в Верхней Савойе, Будапешта и Иркутска он собирался соединить в союз, «побратать» три озера - Байкал, Балатон и Женевское, или Леман, как предпочитают говорить французы. Он дружил с мэрами многих европейских городов - из числа тех, конечно, где ему доводилось бывать, и у него всегда было полно идей…
Об этом рассказывает сегодня дочь Геннадия Никифоровича, Снежана, сотрудник Международного фонда «Байкальский дом Европы». Она говорит об отце с трудом - горечь недавней утраты еще слишком сильна, и хотя Геннадий Никифорович был очень болен, умирать он «не собирался», да и пример его родителей-долгожителей вселял близким определенный оптимизм…
Французские пальмы, российские слезы…
Да, он очень много работал и много времени тратил на разъезды, со всеми трудностями дальних перелетов и бытовой неустроенностью. Да, он и дома, в Иркутске, не очень-то умел отдыхать - нередко ночами читал нужную литературу, писал, работал в Интернете. Да, бывал не особенно внимателен к своему здоровью… Но что он уйдет вот так, скоро, не приходило никому в голову. Тем не менее утром 25 марта его не стало…
И вот - скупые строчки некролога, в которых говорится, что «студентам и аспирантам запомнился яркий педагогический талант профессора Г.Н.Новикова… Он живо и интересно читал лекции… Под его руководством был защищен ряд диссертаций. Много лет он являлся заместителем, а затем и председателем ученого совета по защите кандидатских и докторских диссертаций по историческим наукам при ИГУ. Признание научно-педагогической деятельности профессора Г.Н.Новикова на Родине отмечалось почетными грамотами, а за рубежом - французскими орденами „Академических пальм“. Мы потеряли не только блестящего специалиста, но и незаурядную, яркую, талантливую во всех отношениях личность…»
…Вспомнилось, как однажды, где-то в конце девяностых, он пригласил меня на какое-то светское мероприятие в художественный музей: «Приходите с фотоаппаратом, пофотографируете…» Оказывается, в этот вечер Новикову вручали первую «Академическую пальму», орден Франции - за заслуги перед этой страной. И на вручение прибыл чуть ли не сам французский посол.
И сегодня я думаю: а на родине у Новикова были лишь почетные грамоты… При жизни наградить - не успели.
