Игры в борьбу с наркоманией
Советник иркутского губернатора, менеджер реабилитационного центра «Перекресток 7 дорог» Павел Циколин не скрывает своего прошлого. За него отвечает его настоящее. Но делать из себя героя новой повести о настоящем человеке не позволяет.
- О чем думает юноша, обдумывающий житье, когда показывают таких, как я? Смотри-ка: все нормально, оказывается. Оказывается, можно лет до двадцати употреблять наркотики, а потом взяться за ум. Вон, у него, высшее образование, семья, тачка. А нам тут страшилки про героин рассказывают!
Гранаты с листовками
- Так и что – рассказывать теперь не надо?
- Не в этом дело. У нас едва ли не главный жанр профилактики наркомании – это информационная граната, которую мы бросаем в школу. Бросили, сделали отметку о выполненной работе – а что дальше? Что толку в чтении заученных лекций, если нет желания докапываться до корней? Корни-то не в гранатах с листовками, а в кризисе института семьи.
У нас нет основы. У всех разные представления о том, что такое борьба с наркоманией. Это показало и декабрьское совещание у губернатора Александра Тишанина. Одни говорят - всех посадить, другие – к Богу увести. Третьи считают: вышибать наркоманов из городов. Четвертые им возражают: как можно, они же больные, их надо лечить-прокапывать.
- Но, может быть, разноголосица мнений как раз и убережет от ошибок?
- Надо сначала договориться: чего мы хотим достичь. Сейчас, впечатление такое, главная задача состоит в том, чтобы освоить бюджетные деньги. Как боролись? Да вот так: круглых столов провели на 100 тысяч рублей, плакатов выпустили на 50 тысяч рублей. А это не индикаторы. Индикаторы – конкретные Вани и Пети, которые научились по-человечески жить с этим.
- Сейчас еще один, как Вы говорите, индикатор введен – деньги, выплаченные людям, которые сообщили о наркоточках. 700 с лишним тысяч рублей.
- Я про этих людей ничего плохого сказать не хочу. Бизнес на таких звонках не сделаешь. Их, наверно, действительно беспокоит то, что происходит в их дворе. Но и здесь нужен правильный показатель. Что произошло после их звонков? Что-то поменялось?
Тысячи рублей брались из бюджета. Ну, вроде как и ничьи деньги. А так не бывает. Меня отец всегда учил: хочешь на что-то потратиться – найди сначала то, в чем можешь себя ограничить. Так вот: авторы звонков сообщают о том, о чем не могли не знать все эти наши штатные наркоборцы. С их зарплат и надо было брать деньги на поощрения.
- Кто бы тогда согласился там работать?
- Многие так называемые обеспокоенные люди, и ваш брат журналист в том числе, постоянно спрашивают меня, с тревогой этакой, знаете ли: да что же это у нас такое происходит, почему власти не делают того-другого-третьего? Весьма благородно с их стороны, но я им обычно отвечаю: а вы начните с себя. Вы, что, наркомафию в своем дворе победили? Или до сих пор говорите дочери: обходи вот тот подъезд?
Так и профессиональные наркоборцы: они как будто решают не свои, а чужие проблемы. Как будто в благочестивом обществе завелись отдельные проказники. Мы тут города в агломерацию соединяем, а некоторые чистят квартиры, чтобы обменять украденное на очередную дозу.
Наркобизнес: еще один жанр
Какая агломерация? Какая свободная зона? К примеру, Ангарск входит в десятку самых неблагополучных городов России по ВИЧ-инфекции. 9 процентов мужского населения в возрасте от 18 до 35 лет заражены. Это официальная статистика. А на профилактику ВИЧ в городском бюджете заложено 26 тысяч рублей. Великие деньги, если учесть, что в этом же городе строится лыжная база, стоимость которой измеряется в десятках миллионов.
- Вы, надеюсь, не противопоставляете одно другому?
- Я ничего против базы не имею, но когда она будет? А беда-то – вот она, стоит в полный рост. Все знают, что ВИЧ во многих случаях приходит на плечах наркомании. Но сколько за прошлый год было изъято героина из оборота? 70 килограммов. Но заведующая кафедрой уголовного права и криминологии Байкальского университета Анна Репецкая оценила годовое его потребление в регионе в 1 тонну. Там, в наркобизнесе, миллиарды крутятся, а мы тут на ВИЧ 26 тысяч…
- Но 26 тысяч – это только в рамках одного муниципального образования.
- Даже если все суммировать, цифры будут несопоставимые. Наркооборот – 5 миллиардов, а областная программа по профилактике ВИЧ – 13 миллионов. Идем с луками против танков.
Но в чем еще-то дело? Даже те деньги, которые есть, распыляются. У нас есть программы профилактики наркомании, профилактики ВИЧ, профилактики безнадзорности. А нужна одна целевая программа по оздоровлению. Нам говорят: программы потому и дробятся, что таким образом можно получить долю из федерального бюджета. Какое видение у федералов – такое и у нас. Идем не от задач, а от того, как легче осваивать деньги и отчитываться за них.
Вообще, ВИЧ и наркомания – очень удобные статьи в плане попадания во всевозможные программы. Лечение и профилактика стали по сути одним из жанров наркобизнеса. Получил и смонтировал оборудование, принял больного, «прокапал» - и расписывай акт выполненных работ.
- Но работу врачи реально сделали. Человек не умер – это главное.
- За день в Иркутской области умирают два наркомана. Пока мы с Вами будем говорить, один умрет. Это – во-первых. Во-вторых, врачи разных мнений придерживаются. Мне уже довелось услышать и такое: чем вбухивать деньги в дорогостоящее лечение, лучше запустить в города партию со смертельной заразой – чтоб они разом все подохли. Но это – к слову. Главное – что происходит с человеком после того, как его «прокапали»? Много ли у него шансов начать новую жизнь? Хочешь получить работу? Но ты же бывший нарк!
У нас центр сейчас переполнен. «Перекресток» рассчитан на 45 человек, а в нем уже больше пятидесяти. Не хотят они идти в государственную службу. У нас типография, автосервис. Они не просто записи в трудовой зарабатывают, а своеобразный сертификат: я не только специалист, а человек, на которого можно положиться.
- Слушаю Вас и думаю: раз то ему не так, это не так, сам бы шел в эту службу и руководил. Но Вы же отказались работать в штате областной администрации и являетесь советником губернатора только на общественных началах.
- На зарплате я принес бы меньше пользы. Чиновник по своей природе скован очень многими обстоятельствами. По своему опыту общения с ними сужу.
- С этого места, как говорится, поподробнее.
- Я уже говорил о том, что назрела потребность в общей стратегии. Но за весь первый квартал так и не был проведен областной совет по профилактике наркомании. Мне спокойно так объясняют: ну, проведем во втором. Я изложил свои соображения по теме. И вот сегодня (беседа с Циколиным состоялась в понедельник – прим. авт.) поступил звонок из администрации: давайте встретимся, переговорим. Через две недели позвонили! По буквам, наверно, читали. Это и есть психология чиновника. Люди пробираются во власть, иногда – с большим трудом. Пришли. Теперь самое главное не рисковать. Не буди лихо, пока оно тихо. Все понимаем, все проблемы знаем, но они такие застарелые, что решатся не сразу. Не в тот срок, пока мы находимся у кормила.
Молитва о голубом вертолете
- Ладно. Вы остались в «Перекрестке 7 дорог». Занимаетесь социальными проектами: сами разрабатываете, сами находите деньги, сами реализуете. 45 мест - это было бы прекрасно, если бы таких центров было бы пруд пруди. Но их же всего ничего.
- Да, я смотрел список реабилитационных центров. Более-менее внятной работы можно ждать от немногих. Кроме нашего там еще «Воля», «Сибирь»… Но «Сибирь» могут вот-вот выселить. Центр «Воля» из общественной организации перешел в разряд областного государственного учреждения. Задыхались по финансам. Власть помогла. А мы живем за счет своих производств, но нас же и упрекают: ах, вы на беде еще и зарабатываете!
- А реабилитационные центры под крылом религиозных организаций?
- Из православных, по-моему, их только два. Больше этим занимаются Церковь Христа, пятидесятники, неопятидесятники. У этих все просто: Бог и дьявол, помолились – гепатит прошел, еще помолились – печень выздоровела. Зачем работать над собой, если два высших лица за тебя все решают? Должна быть экспертная оценка работы таких центров – чтобы мы знали, что там реально происходит с людьми.
- Я с подобным в Екатеринбурге столкнулся. Там центры при епархии проводят специальную реабилитацию - после такого «лечения» у сектантов.
- А в этом нет ничего удивительного. Основа для пополнения секты – умение поймать человека на эмоционально окрашенной проблеме. И вот потом ходят эти «реабилитированные» по школам, читают лекции. Мне всегда интересно знать: кто их в школы-то пускает?
- Кто их пустит, кроме педагогов? Они и пускают.
- Вот вам еще одна иллюстрация к той же мысли: мы с наркотиками пока боремся так, будто это не наша, а чужая проблема. Большинство педагогов сняли с себя ответственность. Мы – знания даем, а что касаемо наркомании, так на нее свои специалисты есть. Приедут, расскажут. Прилетит волшебник в голубом вертолете, покажет бесплатное кино.
- Ну, Вы-то вертолет не ждете. Я слышал, что у Вас даже свадьба была безалкогольная.
- У Оксаны проблем ни с наркотиками, ни с алкоголем не было. В нашу типографию она пришла работать менеджером просто потому, что ей дух понравился, настрой – на здоровую жизнь. Здоровых же людей уже лихотит от этой рекламы: «Кто побежит за «Клинским»?» Так что решение о безалкогольной свадьбе для нас не есть нечто выдающееся.
Правда, отцы наши отошли в сторонку. Выпили по рюмке: «Как полагается». Но они состоявшиеся люди. Они свое дело сделали. Теперь весь спрос будет с нас.
