Москва не верит русским мужикам
Записки иркутянина, искавшего счастья в Москве

Среднестатистическому россиянину, попавшему в Москву, столица покажется загадочным миром, не имеющим ничего общего с его, немосковской, Россией.

Столица магнитом притягивает к себе российских мужиков, которые не теряют надежды вытянуть счастливый билет, заработать на достойную жизнь. В Москву едут на заработки, как в недавнем прошлом ехали на русский Север, БАМ, на другие стройки. Времена, однако, круто изменились. В Москве никого не ждут, а если и ждут, то не обременяют себя обязательствами, как то: социальные гарантии, своевременная зарплата, жилье. Все надо добывать самому. "Не умеешь так? Тогда проще: деньги есть?" – "Есть". – "Добро пожаловать, как вас по батюшке? А у тебе денег нет? Так пошел отсюда, не путайся под ногами".

Не все сюрпризы в Москве – приятные

Поясняю, что я хочу сказать. Речь не о тех, кто точно знает, зачем едет, кто настроен закрепиться в Москве, имеет реальный план действий, вооружен информацией, добытой из всевозможных источников – Интернета, свежих справочников, от московских родственников или друзей, уже прошедших похожий путь. Таких много, и они (молодые и не очень) начинают уверенно – пристраиваются по рекомендациям этих родственников и друзей или стартуют помощником бухгалтера, рекламным агентом, торговым представителем, промоутером. Да хоть курьером в преуспевающей фирме. В данном материале речь пойдет о тех, кто едет за тысячи километров, сделав ставку исключительно на авось, на чудо, имея самую скудную информацию в виде слухов, сплетен, былей и рекламных небылиц. Сюрпризов в столице – полным-полно. Только не все они приятные.

"Дык, в рекламе-то написано..."

Простейшая приманка – типовое рекламное объявление в московских еженедельниках по трудоустройству: "Приглашаем на работу иногородних граждан рабочих и строительных специальностей. Высокая оплата труда. Помощь в регистрации. Обеспечиваем жильем и 3-разовым питанием. Социальный пакет". Очень привлекательно. На деле из нескольких сотен подобных объявлений один-два процента соответствуют действительности, еще несколько процентов соответствуют частично. Чаще всего картина выглядит следующим образом: "крупная производственная фирма" снимает дешевую комнату в каком-нибудь полуподвальном помещении, состоит из одного-двух сотрудников, вооруженных телефоном-факсом. Фирма занимается сбором и продажей информации о рабочих местах. Все бы ничего, но информация эта "из третьих рук", ею воспользовались уже другие, более продвинутые фирмы. Разумеется, она или устаревшая, или фальшивая. Кандидат на рабочее место должен заплатить фирме 100–200 рублей (где-то больше, где-то меньше) и взамен получить направление в какую-нибудь организацию. Когда работяга приезжает по указанному адресу и находит "контактное лицо", выясняется, что о помощи в жилье и регистрации, о социальных гарантиях здесь понятия не имеют. "Еще и трехразовое питание? – удивляются встречающие. – Вы что, в сказку, что ли, приехали? Помилуйте".

Есть и другие варианты развития ситуации. Жилье дадут – как правило, школьный спортзал (летом, когда дети на каникулах) с сотней кроватей и одним умывальником и унитазом на всех. Мужики кучкуются, мастерят плитки и кипятильники, заваривают китайскую вермишель. А вкалывать на строительных объектах приходится по 12 часов в сутки, между прочим. Рабочие в таких спортзалах набираются по направлениям из множества информационных фирм – одиночки и целевые бригады. И ведь не придерешься к такой фирме – она продала всего лишь информацию. "Дык, в рекламе-то написано..." – возмущается народ. "Да мало ли что там "написают", – парируют дельцы.

Если проанализировать любой московский еженедельник по трудоустройству за последние два, три, шесть месяцев, нетрудно увидеть, что одни и те же объявления дают одни и те же конторы. Из номера в номер. "Крупная фирма набирает строителей..." Сколько же можно набирать? Ясно, это посредники. А от посредника можно ли ожидать каких-то гарантий?

Вокзалы, полные жулья

Но не всем не везет. Одни очень удачно устраиваются, другие востребованы на сезон. Самые невезучие возвращается на вокзал, чтобы взять новый старт. От усталости и страшной околовокзальной суеты россиянин, не привыкший к этому, может быстро ошалеть. И вера в чудо начинает неуклонно гаснуть. А самое настоящее потрясение от московских реалий может произойти после встречи с жульем, коего на вокзалах полным-полно. Оно чует добычу. Жулье может явиться вам у пункта обмена валюты в виде приветливого молодого человека как раз в ту минуту, когда вы достали из загашника зеленые купюры с целью обмена на рубли.

Вам предложат очень выгодный курс обмена (с чего бы?), а дальше уже – дело ловкости.

Другая бригада жуликов – пожилые женщины, предлагающие ночевку в комнате со всеми удобствами с недорогой посуточной оплатой. Вы можете так заночевать, что еще будете довольны, что хоть остались живы. Жулики хитры на выдумки, и у них множество способов обобрать доверчивых людей. И после встречи с ними приезжий человек может остаться без гроша в первые же дни, а то и часы пребывания в любимой столице. И начинаются тяжелые будни.

Московский экстрим. Куда же податься, если ты в одночасье стал бродягой? Как и где заработать хотя бы на кусок хлеба? И вот человек становится почти дармовой, бесправной рабочей силой.

Могут кинуть через Плешку

Мелкие московские предприниматели хорошо знают, где искать бесправную рабочую силу. Есть на площади трех вокзалов известная в среде приезжего люда нелегальная биржа труда с невзрачным именем Плешка. Она – стартовая площадка для половины только что приехавших и оазис надежды для униженных и оскорбленных московской жизнью. Здесь на разовых работах можно заработать на кусок хлеба и на бутылку крепкой отравы. На Плешке ищут работу представители всех национальностей СНГ. И все социальные слои. Бывшие слои. Потому что здесь разделения уже нет.

Прошлым летом автор этих строк примерил шкуру из журналистского любопытства. Вывод: живут люди и здесь. Некоторых засасывает, и они живут так годами. Но это жизнь, а не песня.

Начало девятого утра. Прибываю на точку. Через плечо – сумка со сменной рабочей одеждой. Так, думаю, для начала нужно познакомиться с бывалым, который знает правила, неписаные законы, расценки. Может быть, есть разводящий? Пытаюсь включить журналистскую коммуникабельность. Публика, однако, не словоохотливая и малопривлекательная. Половина помятых. Мужики ежатся, стреляют друг у друга сигареты. Подходят новые люди, встречаются как старые знакомые, но не как друзья. Кажется, здесь каждый за себя. При виде милиции стараются исчезнуть. Толпа редеет, минут через 10–15 все возвращаются. Впрочем, милиция и не демонстрирует большой строгости. Вдруг в толпе активное движение – прибыл первый работодатель. Нужны 5 человек на слом стены в полтора кирпича и на загрузку всего хлама в контейнеры. Работы – часов на 5–6, оплата по 200 рублей. Объект рядом, увезут на машине. Одни отходят, другие уезжают с хозяином. Очень скоро возвращаются: там совсем не то, что он говорил здесь. Работы невпроворот, а оплату добавить не хочет. Не годится. Вот другая работа: нужны маляры и штукатуры на 2–3 недели. Оплата – по 300 рублей в день.

– Как с питанием? – голос из народа.

– Никак. За свой счет.

– А жилье какое?

– Вагончик.

– Матрасы есть?

– Нет матрасов. Есть бруски и доски, сколотите нары.

– Оплата ежедневно?

– Нет, по окончании работ.

Никто не хочет ехать.

"Почему?" – спрашиваю.

"Кинет, точно кинет", – отвечают.

Начинаю понимать: мужики здесь предпочитают разовую работу. Если кинут за день – пережить можно, а вот отработать даром 2–3 недели, а то и месяца – это горько. Обманывают часто. Мужики по внешнему виду работодателя гадают: кинет – не кинет.

После работы – в отстойник

Работодатели подъезжают все чаще. Предлагают почистить 4 мешка картошки, разгрузить вагон с цементом, перевезти мебель из одной квартиры в другую, загрузить фуру консервами. На эти работы желающих много. Приглашают также на уборку мусора, на рытье канавы под фундамент, на прокладку кабеля, на покраску забора, на поклейку обоев. Наконец и я нахожу себе товарищей на погрузку вагона.

– Пошли, не раздумывай. Если будем загружать водку или пиво, там напьемся и с собой дадут, да еще упрем, – предложил мне мужик с переломанным носом.

Прибыли на товарную базу, нас пятеро. Мужики недовольны, потому что грузить вагон предстояло не водкой и не продуктами, а всякой всячиной – мебелью, аудиовидеоаппаратурой, текстилем, инструментами. И напоследок сигаретами. Теснее сошелся с Николаем – тем, который пригласил меня сюда. Оказалось, как раз из бывалых, да еще каких. Работает по такой схеме около трех лет. Удивительный оптимист, каких мало. И талантливый рассказчик. Пока грузили вагон, Коля без умолку травил байки и учил жизни. Оказалось, ходить на вагоны – самое клевое дело. Платят мало, но не это главное. Однажды он стащил аж три пары зимних женских сапог и продал их на рынке, в другой раз – несколько дорогих сорочек, которые понавздевал на себя под рубаху в течение рабочего дня. Еще были коробки с носками, спортивные костюмы, галстуки, фотоаппараты. Бывало, и ловили, и били. Но Коля не сдается. "Они не обеднеют", – он неопределенно машет рукой куда-то вдаль.

Мы закончили погрузку к полуночи. Нас не обманули – дали по 250 рублей. За воротами базы Коля вытащил откуда-то из подмышек два блока сигарет. Когда он успел вскрыть коробки? Ведь за нами весь день следили три пары глаз. Да, этот не пропадет, живучий. "А где ты ночуешь? – спрашиваю. "В отстойниках". Не понимаю. "Ну, вагоны после поездки загоняют в отстойники, там проводники пускают за полтинник до 7 утра. Поехали, покажу. Можно на Ярославский или на Рижский. На Ярославский не советую – там всю ночь пьяные междусобойчики, больные бабы пристают". – "Нос-то там тебе сломали?" – "Нет, не там. Но и там могут".

Решено, едем на Рижский вокзал. Видимо, это курорт в сравнении с Ярославским. По пути берем горячительного, без него никак. Эти отстойники – самые дальние пути из сотни. Стучим по вагонам – везде все занято. Наконец находим. Вдруг (из-под вагона, что ли?) вырастают два стража порядка. Навели фонариком прямо в глаза, принюхались, проверили паспорта, сумки. "Ладно, с вас по полтиннику. За то, что ночами шатаетесь". Коля заволновался, наступил мне на ногу: отдадим, мол, от греха подальше. Отдаем. Еще по полтиннику – проводнику. Он указывает на места с матрасами, дает одеяла и подушки. Вагон почти битком набит спящим народом. Вдыхаем терпкий запах – смесь грязных носков и одеял, немытого человеческого тела, перегара и "Примы". В таком воздухе без пол-литра ни за что не уснуть.

Утром Коля приводит себя в порядок двумя бутылочками пива. Потом в забегаловке пьем кофе с булочками, покупаем сигареты. Все, от вчерашних заработанных денег ничего не осталось. Коля опять нацелился на Плешку. По расписанию.

– Слушай, а ты постоянную работу не пробовал найти? – спрашиваю у него.

– Меня так устраивает. Каждый день есть деньги. А с любой хорошей работы меня выгонят через неделю. Я ведь больше недели без водки не могу. Неделю могу крепиться, но потом три-четыре дня гуляю. Кому я такой нужен? Так ты не идешь на Плешку? Тогда пока.

Пока-пока. Гадаю: где он моется, бреется, стирает? И еще много вопросов не успел ему задать. Ну, не совсем удобно лезть в душу в первый же день, а раскрыть ее он не торопился даже охмелев. Так, полночи разговоров обо всем и ни о чем. Эта жизнь так и осталась для меня загадкой. Но этот экстрим сравним с любым другим экстримом. Цена – жизнь.