Боги одержимы политикой
В бывшем Королевстве Непал, добровольно ставшем республикой, царит коммунистическая анархия.
В конце июня столицу Непала Катманду закупоривает очередной бандх (буквально — запор, замок, в данном случае — забастовка). Причина — резкое подорожание топлива, а следом и всего остального. Студенты требуют 50% скидки на автобусные билеты — правительство соглашается на 45%. Непальцы, три недели назад с песнями и плясками проводившие из дворца своего короля, сложившего корону в пользу республики, теперь не намерены уступать властям ни на йоту. Студенты присоединяются к забастовке — жгут покрышки и бьют стекла машин.
Народ постепенно отходит от революционной эйфории: детей не отправить в школу, на работу ходят пешком, продукты заканчиваются. И через несколько дней после начала бандха горожане устраивают себе выходной среди недели.
За время стачки воздух над долиной проветривается. Правда, жители окраины, куда свозят мусор, перекрыли подъезды к свалке, требуя и для себя лучшей жизни. Гарь и пыль осела, но поднялись зловонные испарения от мусора, брошенного на улицах.
Если не покидать туристический район Тамель, то можно и не узнать, что в восьмисоттысячном Катманду бандх. Несколько улиц в старом городе за 30 лет превратились в особый мир. Здесь сосредоточены почти все отели (комната с чистым бельем и отдельным душем стоит 3—5 долларов в сутки), а сотни крошечных магазинов с сувенирами воюют за клиентов.
Для непальца турист — это священное животное, которое нельзя обидеть. Даже во время десятилетней гражданской войны, в которой погибли 15 000 непальцев, туристов не трогали ни партизаны, ни правительственные войска, и туристы продолжали ходить в горы. Правда, вооруженные люди могли ночью прийти в гостиницу и изъять кошельки, но в 2002 году один из лидеров повстанцев опубликовал воззвание: маоисты охраняют треккеров не хуже королевской полиции. Выглядело это так: встречая заставу, надо было платить 1000 рупий за разрешение ездить по стране (государственный пермит стоит вдвое дороже). Партизаны даже выдавали чек, который теоретически исключал возможность повторного грабежа. Чаще всего взаимодействие туристов с революционерами происходило вполне дружелюбно, но тех, кто жадничал, могли и побить.
Непальцы вообще стараются сделать все, чтобы туристов их проблемы не касались. Особенно поражает терпимость к невежеству и хамству. Непальцы привыкли к тому, что их жизнь вызывает у белых желание фотографировать каждое лицо и каждый угол, даже когда группа с фотоаппаратами набрасывается на погребальную церемонию в Пашупатинате («Они жгут мертвецов! Мне нужно фото этого мертвеца»).
Рядом с непальцем любой европеец кажется нервозным и суетливым. Но во время религиозных фестивалей это феноменальное спокойствие переходит в безумие. Разгар религиозных праздников приходится на весну. Если вспомнить апофеоз войны, пришедшийся на апрель 2006-го и выборы этой весной, изменившие вековой государственный уклад, то можно предположить, что природные циклы как-то влияют на политику.
Апрель в Непале, например, время страшных гроз. Кажется, стихии раскачивают психику населения. В соседнем с Катманду городе Бактапур проходит фестиваль в честь Нового года — Бискет Ятра. Жители города делятся на две партии и начинают соревноваться в перетягивании громадных деревянных колесниц, посвященных богам. Толпа людей, с ног до головы обсыпанная красной краской, напоминает демонов. Проигравшие по обычаю хватают булыжники и бросают в победителей (задача зрителей — быстрее убежать). А в Катманду в апреле начинается такое, что хоть всех святых выноси: подогретые рисовой водкой мужики таскают по узким улицам носилки со статуями или волокут колесницы, украшенные цветами.
В 2008 году к фестивальному безумию прибавилась предвыборная агитация. Днем в городе раздавались мегафонные выкрики активистов, ночью спать не давали одержимые богами. Носильщики богов, выходя на процессии, не снимали красных шапочек, которые они надевали утром на митинг. Вместо обычных флажков с мантрами буддийские ступы увешивали флажками с эмблемами партий. Рядом с заклинательными янтрами на площадях рисовали красные звезды маоистов и зажигали вокруг них молитвенные огни. «Когда политики не уверены, что могут убедить народ, они используют религию», — сказала мне одна жительница Катманду.
Впрочем, последнему королю Непала Гьянендре — живому воплощению бога Вишну — божественный статус не помог: единственное в мире индуистское королевство все-таки превратилось в республику. Правда, сейчас в Непале скорее анархия: армия сама по себе, а маоисты делят власть с «Непальским конгрессом» и десятком других партий. Зато у народа появилась привычка по любому поводу выходить на демонстрацию. Так что свободолюбие, привитое маоистами, легко может обратиться против них самих. Непальцы пережили и королевские репрессии, и красный террор, и экономическую блокаду: «Сейчас мы выбрали маоистов, но если они не оправдают ожиданий, их можно скинуть, как и короля».
История династии, к которой принадлежит Гьянендра, совпадает с началом истории государства. В 1765 году правитель области Горкха Притхви Нарайан Шах объединил несколько королевств, а своей столицей сделал Катманду, который занял без боя — во время осеннего праздника Индра Ятра.
А первого июня 2001 года во дворце Нарайанити произошла трагедия. Пьяный принц Дипендра убил из автомата родителей и еще восемь человек, ранил множество других. После этого он выстрелил в себя. На престол взошел брат покойного короля Гьянендра. Во время трагедии он находился неподалеку, в Покхаре, и по слухам как-то причастен к произошедшему.
Непопулярность нового короля пошла на пользу маоистам, которые к тому моменту пятый год сидели в джунглях: непальцы разглядели в них освободителей от тирании. Главный идеолог и главнокомандующий Пушпа Камал Дахал, более известный как Прачанда (Яростный), взял за пример перуанское партизанское движение. За несколько лет агитацией и угрозами маоисты завербовали 20 000 человек (королевская армия насчитывала 50 000). Источником финансов были рэкет (отказывавшиеся платить бизнесмены получали самодельную бомбу в магазин) и «экспроприации» из банков. Продовольствие, бензин и машины отнимали у крестьян (теперь, кстати, обещают все вернуть).
Убежденный противник алкоголя и растлевающего влияния США, бывший преподаватель Прачанда особое значение придавал борьбе с буржуазным образованием. Говорят, доходило до отрубания ног непокорным учителям. А однажды из Катманду маоисты похитили целую школу и увезли на «перевоспитание». В горных деревнях до сих пор работают несколько десятков «коммунистических» школ: шести-семилетним детям объясняют, например, как обращаться с винтовкой.
В мае 2008-го Непал объявили республикой, а в начале июня Гьянендра съехал из печально известного дворца Нарайанити. Кстати, бывший король не собирается становиться изгнанником. У него есть сигаретная фабрика, чайные плантации и отель в Катманду. Маоисты обращаются с «живым богом» осторожно: армия, переставшая быть королевской, осталась под началом королевских генералов, а в правительстве есть монархическая партия. Так что гражданин Гьянендра Шах вполне может вернуться в политику.
Люди ожидали от маоистов неприятностей и во время апрельских выборов 2008 года. Поговаривают, поэтому за них и проголосовали. Международные наблюдатели, впрочем, отметили, что выборы прошли сравнительно мирно и честно. Прачанда предложил себя на место президента, но руководство остальных партий (их в правительстве тринадцать) возразило. Пришлось довольствоваться постом премьер-министра, и в этом качестве он собирается отправиться с визитами к соседям.
Индия озабочена тем, что Китай у маоиста Прачанды первый на очереди — раньше непальские лидеры сначала ехали в Дели. Однако внешняя политика — не самая большая проблема маоистов. Им надо придумать, скажем, куда пристроить своих бойцов, которых армия принимать не хочет.
В последний день бандха мы, священные животные — туристы, собираемся в ресторанчике в Тамеле, чтобы выпить горячего тибетского пива. Надо отдавать себе отчет в том, что за одни посиделки каждый из нас потратит столько, сколько простой непалец заработает за несколько дней. И мы встревожены: не станем ли снова жертвами победы коммунизма?
На площади Дурбар Мардж — это рядом со старым королевским дворцом — идет рок-концерт. Молодежь в футболках с Бобом Марли и Че Геварой прыгает у сцены, а по площади степенно гуляют семьи с детьми. Над сценой транспарант: International Drug Day (очевидно, это все-таки о борьбе с наркотиками). Сцену построили впритык со стеной дворца «живой богини» Кумари. Ее, в отличие от короля, никто не отменял. Вряд ли это священное существо сможет заснуть до конца мероприятия.
...Говорят, что Вишну, хранитель мира, в сезон дождей спит и не вмешивается в дела людей. Удивится ли он переменам, когда проснется осенью? Или все это — суета по сравнению со спокойствием Сагарматы (Эвереста)? Начнется туристический сезон, и к его подножию снова придут паломники со всего света, которые молятся не богам, а великому чуду природы. Эти паломники — хлеб Непала. Политики приходят и уходят, а Сагармата будет всегда.
Анастасия Тарасевич
Катманду — Москва
