Сельский батюшка
В Иркутском государственном университете скоро откроется новый факультет — религиоведения. Он будет очень востребован: нашим сибирским священникам теперь не нужно ехать за тысячи верст получать образование. Но здесь будут учиться и обычные, светские, люди.
Преподавать на этом факультете будет протоиерей Вячеслав Пушкарев. «Пятница» уже не раз обращалась к нему за комментариями по разным вопросам, а однажды он помогал изгонять нечистую силу из одной одержимой дьяволами иркутской девочки, о которой мы писали прошедшей зимой. Кстати, у священника три высших образования: историческое, философское и богословское. Сейчас он пишет сразу две докторские диссертации — по философии и религиоведению. А еще Вячеслав Пушкарев — отец большого семейства, у него шестеро детей, седьмой вот-вот родится.
Птицефабрика в храме
Отцу Вячеславу нет еще сорока, но и эти годы ему ни за что не дашь. Он производит впечатление молодого, очень энергичного человека. Диву даешься, как его на все хватает: он получает третье высшее образование и восстанавливает одновременно пять церквей, если не считать почти заново им отстроенный храм Святой Троицы в селе Хомутово, где он служит настоятелем. Этот храм стоит высоко на холме, с которого открывается вид на Хомутово, Оек, Куду — все эти села окормляет отец Вячеслав. В праздники в храм приходит до двух тысяч человек, а в обычные дни на литургии собирается 300—400 прихожан! Такого даже в Иркутске нет. Но не всегда так было...
— А ведь здесь, когда я сюда приехал, птицефабрика была! — говорит Вячеслав Пушкарев. — Представляете? В храме — горы птичьего помета! Рядом с церковью — школа и кочегарка. В кочегарке я и поселился поначалу с женой и двумя детьми. Кочегарка была самая настоящая, с котлами и трубами, с горой угля.
Школу вскоре перевели в другое, каменное, здание, а кочегарку «насовсем» отдали сельскому батюшке. Уголь он кое-как убрал, а вот гору шлака до сих пор не может разгрести: шлак здесь сбрасывали лет пятьдесят, если не больше. Уже сколько самосвалов вывез, но до сих пор до земли добраться не может.
Жизнь в кочегарке была не сахар: тесно было вчетвером. Попросил в Иркутске у директора кирпичного завода битый кирпич: он отдал его бесплатно. Из половинок кирпичей с горем пополам выложили пристрой к «своей» кочегарке — «расширились», стало посвободнее...
— Знали бы вы, сколько сюда бетона вбухано! — смеется отец Вячеслав, показывая новое «строение». — Не умел я тогда стены ровно возводить, но потом и этому научился.
А еще была у батюшки корова — взяли на двоих, с отцом дьяконом. И огородик сразу пришлось посадить: грядка свеклы, грядка огурцов, парник для помидоров и соток десять картошки. Сельчане долго присматривались к новому батюшке. После перестройки колхозы распались, предприятия закрылись, люди остались не у дел. Помогать батюшке никто сильно не торопился. Ждали: выживет — или в город убежит?
— Один предприниматель из Хомутово дома на продажу городским стал строить. Он тогда, как и многие, без копейки денег сидел, весь в кредитах. Но в церковь пришел одним из первых и первым же предложил свою помощь. Стал храм строить — и у него дело пошло. Теперь он богатый человек. А храм-то наш, поглядите, каким стал? И не узнать...
Многие сельчане потом стали оказывать храму посильную помощь. Кто деньгами, кто трудом своим.
Все свои
У отца Вячеслава шесть детей, еще двое чужих, так называемая деревенская безотцовщина.
— Вместе с моими детьми выросли, — говорит священник. — Матери пьют, за детьми смотреть некому. Я их к себе взял. Одел, обул, накормил, в училище устроил. Сейчас учатся оба, и неплохо учатся. Я их устроил в церкви работать, епархия платит им деньги, на проезд до города и на учебники хватает.
В доме священника с утра до позднего вечера толкутся дети: и свои, и чужие. Священник сделал для них во дворе качели.
А взрослые тоже постоянно идут к нему — кто за советом, кто за помощью. При нас приехала из города девушка, чуть не в ноги упала: «Помогите! Я знаю, только вы можете помочь, от меня все врачи отказались!» Посмотрел строго: «На исповеди были когда-нибудь?» «Нет, батюшка», — ответила сквозь слезы. «Подождите, я вас исповедаю...»
Подошел столяр Анатолий, пожилой, седобородый, руки сложил для благословения: «Батюшка, благословите, завтра инструмент подберу и поедем с бригадой иконостас делать». Отец Вячеслав одновременно восстанавливает пять церквей силами своих прихожан.
«Я привычный ко всему»
Не верится, что один человек может управлять таким огромным приходом, много лет стойко переносить все тяготы сельского быта.
— Да я привычный ко всему, — говорит батюшка. — Я вырос на Севере, в Усть-Илимске. Мои родители приехали строить Байкало-Амурскую магистраль из Бессарабии, из города Килия, привезли меня в Сибирь совсем крохотным, и вырос я в бамовском вагончике, где все удобства во дворе. Натерпелся, в общем. Мы в благоустроенную квартиру переехали, только когда мне исполнилось одиннадцать...
Наверное, и ценят отца Вячеслава его прихожане за этот неизбывный оптимизм, за вечное стремление вперед. Сельский батюшка получает уже третье высшее образование! По первому он историк, а сейчас одновременно оканчивает философский факультет Иркутского госуниверситета и Киевскую духовную академию, и тут и там пишет докторские диссертации. В мае ездил на сессию в Киев и взял с собой иркутских инвалидов-колясочников поклониться мощам святого преподобного Ильи Муромского. Ведь былинный богатырь был неходячим до тридцати лет, а потом чудесным образом исцелился и стал самым сильным человеком на Руси. «Пятница» рассказывала об этой поездке и о том, что тогда отец Вячеслав сбросил 15 килограммов. Ведь ему приходилось носить инвалидов практически на руках.
Также наш еженедельник рассказывал о поездке иркутских православных миссионеров в Тофаларию. Священники, среди которых был и протоиерей Вячеслав Пушкарев, летали в горную республику на вертолете крестить тофаларов и якутов.
Есть у него мечта, и он уже близок к ней, — открыть при Иркутском госуниверситете богословский факультет, чтобы нашим священникам-сибирякам не ездить в далекую центральную Россию за образованием. Ведь здесь столько храмов ждут восстановления!
На помощь не спешили
Сельчане долго присматривались к новому батюшке. После перестройки колхозы распались, предприятия закрылись, люди остались не у дел. Помогать батюшке никто сильно не торопился. Ждали: выживет — или в город убежит?
