Михаил Ходорковский может выйти на свободу только к выборам 2018 года
Прокуроры путем частичного сложения сроков хотят определить Михаила Ходорковского в колонию на 14 лет.
Вчера в Хамовническом суде гособвинение затребовало сроки для Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Попросив прекратить за истечением срока давности ключевой эпизод с хищением акций компаний, входивших в Восточную нефтяную компанию (ВНК), прокуроры даже с учетом президентских поправок в Уголовный кодекс запросили для подсудимых за присвоение и отмывание по 14 лет колонии общего режима. Отбывать наказание они должны с 2003 года, когда впервые оказались за решеткой. Если суд удовлетворит обвинение, то они выйдут на свободу накануне президентских выборов 2018 года.
Последний день выступления гособвинителей в прениях, а они выступают с 14 октября, поначалу мало чем отличался от других. Гюльчехра Ибрагимова, Валерий Лахтин и Дмитрий Шохин по очереди оценивали показания свидетелей защиты и обвинения, причем с их слов выходило, что и те и другие только подтверждали прокурорскую версию событий. Таким свидетелем, например, оказался бывший премьер, а сейчас один из лидеров оппозиции Михаил Касьянов. "Большинство утверждений свидетеля Касьянова не соответствуют действительности и им же самим опровергаются",— сказал прокурор Лахтин, отметив, что в ходе допроса на суде свидетель Касьянов утверждал, что у уголовного дела в отношении Ходорковского и Лебедева есть "политическая подоплека". "Однако на уточняющий вопрос свидетель пояснил, что он спрашивал у Владимира Путина, арестованы ли Ходорковский и Лебедев по политическим мотивам, на что Путин ему ответил, что это — дело прокуратуры",— сказал прокурор. "Ложные утверждения Касьянова о политической подоплеке дела опровергаются также обвинительным приговором Мещанского суда Москвы в отношении Ходорковского и Лебедева, вступившим в законную силу",— добавил Валерий Лахтин.
По мнению гособвинителя, практически все допрошенные в суде свидетели защиты либо делали на суде заявления, не соответствующие действительности, либо не могли вообще ничего пояснить по существу уголовного дела. К таким свидетелям, в частности, были отнесены глава Сбербанка Герман Греф, главный редактор газеты "Ведомости" Татьяна Лысова, министр промышленности и торговли Виктор Христенко и бывший руководитель Центробанка Виктор Геращенко.
Зато обвинение посчитало верными показания другого свидетеля — бывшего главу компании "Ист Петролеум" Евгения Рыбина (за организацию двух покушений на него и другие преступления к пожизненным заключениям были приговорены экс-руководитель одного из управлений службы безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин и акционер компании Леонид Невзлин, последний получил срок заочно), заявлявшего, в частности, о том, что "всю нефть украли, но она так и осталась в трубе" и что "переход права собственности на основании договоров купли-продажи нефти — это метод воровства нефти".
Показания самих Ходорковского и Лебедева обвинители оценили как "не соответствующие действительности" или "недостоверные". Прокурор Ибрагимова отдельно пояснила двусмысленность ситуации, когда в первом процессе в Мещанском суде Ходорковского и Лебедева обвинили в неуплате налогов, а теперь получается, что налоги они должны были платить с "похищенной" нефти. По мнению обвинения, объясняется это очень просто: "Объекты преступления различны. Преступная группа вынуждена была придавать своей деятельности для сокрытия преступлений законный характер", а значит, в ходе финансово-хозяйственной деятельности предприятия ЮКОСа должны были платить налоги.
Затем прокурор Лахтин описал в своем выступлении психологический портрет подсудимых, которые оказались похожи на злого и доброго следователя. Михаил Ходорковский "имеет вид обходительный, но это ложное впечатление", "он даже в суде играет роль нормального человека", а Лебедев — "жесткий, неуступчивый человек", поэтому ему Ходорковский и поручал вести "жесткие" дела.
Услышав смех в зале, гособвинитель Лахтин только посетовал: "По преступлениям, которые вменяют Ходорковскому и Лебедеву, в Европе и США предусмотрено суровое наказание — до 20 лет. И это оправданно". Он заявил, что Ходорковский и Лебедев своими преступными деяниями дискредитировали российское бизнес-сообщество. После этого гособвинение и запросило сроки для подсудимых.
Прокурор заявил, что эпизод присвоение акций "дочек" ВНК и легализации средств и эпизод присвоение нефти и легализации средств, вырученных от нее, квалифицируются по статьям 160 УК и 174 УК в редакции от 7 апреля 2010 года (то есть с учетом президентских поправок, когда ответственность за легализацию была сокращена с 15 до 10 лет). По первому эпизоду прокуроры запросили семь лет за присвоение и восемь — за легализацию, по второму эпизоду — восемь и девять лет соответственно. Однако первый эпизод, связанный с акциями, обвинение тут же просило суд снять, поскольку он был совершен десять лет назад и по нему истекли сроки давности (хотя в ходе прений прокуроры утверждали, что доказано и обвинение по акциям). Прокурор просил суд учесть "характер и степень общественной опасности преступлений, относимым к категории тяжких". И в то же время — наличие на иждивении у подсудимых малолетних детей, что является обстоятельством, смягчающим подсудимым наказание, и состояние здоровья Платона Лебедева. По совокупности преступлений, заявил Валерий Лахтин, "путем частичного сложения наказаний просим назначить каждому 13 лет и 6 месяцев лишения свободы". А с учетом еще неотбытого наказания — назначенного им Мещанским судом в 2005 году 8-летнего срока — в целом приговорить каждого подсудимого к 14 годам колонии общего режима.
Почему именно такой срок затребовало обвинение, его представители не пояснили. Адвокаты считают, что, скорее всего, прокуроры исходили из положения ч. 5 ст. 69 (назначение наказания по совокупности преступлений) УК РФ. В статье сказано, что "если после вынесения судом приговора по делу будет установлено, что осужденный виновен еще и в другом преступлении, совершенном им до вынесения приговора суда по первому делу, в окончательное наказание засчитывается наказание, отбытое по первому приговору суда". Таким образом, можно сделать вывод, что сроки по делу будут отчитываться с момента задержания Ходорковского и Лебедева (октябрь и июль 2003 года), а на свободу, если суд назначит им запрошенное прокурорами, они выйдут только в 2017 году. Отметим, что условно-досрочное освобождение по первому делу Ходорковский и Лебедев так и не получили.
Адвокат Михаила Ходорковского Юрий Шмидт заявил, что вчерашнее выступление прокуроров для него не стало неожиданностью. "Другого от прокуроров я и не ждал. Хотя и реальными запрошенные сроки не назовешь,— заявил "Ъ" адвокат Шмидт.— Могу заметить, что наша позиция с начала процесса неизменна. Мы считаем, что вина подзащитных не установлена. Поэтому, сколько бы обвинение ни запросило для них, мы все равно бы возражали. Даже если бы просто попросило признать виновными, но освободить от наказания, то мы сказали бы, что это есть беззаконие и произвол!"
А адвокат Платона Лебедева Константин Ривкин подчеркнул, что прокуратура сама косвенно признала невиновность подсудимых, когда ее представители констатировали в прениях, что "собственником нефти, которую добывали дочерние предприятия ЮКОСа, становилось именно ОАО НК ЮКОС". "На это меня просили обратить внимание наши подзащитные, когда я сегодня их спросил: "Что мне передать от вашего имени журналистам",— рассказал "Ъ" господин Ривкин.— Из этого факта, считают Ходорковский с Лебедевым, следует лишь то, что никакого хищения они не совершали".
Кроме того, адвокат Ривкин назвал вопиющим тот факт, что следствие и прокуроры потратили "столько много времени" на доказывание эпизода (хищение акций ВНК.— "Ъ"), по которому еще в 2008 году истек срок давности. "Это просто возмутительно,— заметил господин Ривкин.— Ну наше время не берегут — ладно, но ведь сколько свидетелей вызывали, сколько их времени потратили! А зачем? Считаю, лишь для того, чтобы создать негативный фон вокруг подзащитных. Мол, смотрите, сколько они совершили!" Сроки же, запрошенные прокурорами, адвокат назвал неприемлемыми, поскольку речь идет "о невиновных людях". "Сама мотивировка уголовного преследования находится за пределами правовой плоскости",— заключил господин Ривкин.
