Наглядное пособие по безработице
Вчера премьер Владимир Путин посетил город Подольск, где объектами его пристального внимания стали машиностроительный завод "ЗиО-Подольск" и Подольский центр занятости, где он заявил, что свет в конце тоннеля российская экономика увидит в первом квартале следующего года и что рубль в ближайшее время не должен рухнуть. Вместе с премьером был занят специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
На заводе "ЗиО-Подольск" работают 4,7 тыс. человек. Здесь делают оборудование для нефтяников, газовиков и атомщиков. Руководство завода постоянно думает о занятости своих работников. Эта забота иллюстрирована стендами, подготовленными специально к приезду Владимира Путина. Один из стендов называется "Как достичь идеалов бережливого производства". На стенде стрелками показан неверный замкнутый производственный цикл, который способен парализовать волю работника, как следствие, привести к падению производительности труда, а также спасительными стрелками показаны пути выхода из кризисной ситуации: "Стандартизированная работа — нахождение муды — нахождение реальных причин муды — кайзен (применение культуры непрерывных решений)".
Ниже публикуется разъяснение, что же такое, собственно говоря, муда. Она возникает, когда "работа не добавляет ценности продукту" и представляет собой "ненужные движения людей" (очевидно, по цехам; возможно, впрочем, в это понятие вкладывается более глобальный смысл), а также "избыточные запасы", "ожидание" и "переделку и брак". Все эти понятия идеально вписываются в понятие "муда".
С мудой на предприятии активно борются, правда, как я понял, с переменным успехом. По крайней мере я обратил внимание на то, сколько ненужных движений совершали, забивая козла за длинным столом в одном из отгороженных от посторонних глаз помещении, восемь-десять рабочих.
Владимир Путин не столкнулся на предприятии с мудой во всей ее наготе. Наоборот, ему рассказывали о том, что завод находится в постоянном поиске — новых рабочих рук для реализации новых проектов, которые увеличат прибыль предприятия в следующем году едва ли не вдвое. Трудно было, конечно, в условиях кризиса найти такой завод как в ближнем, так и в дальнем Подмосковье, но посещение премьером "ЗиО-Подольск" подтверждает, что нет ничего невозможного.
После завода Владимир Путин приехал в Подольский центр занятости. За 40 минут до его появления здесь было много случайных людей, то есть тех, кого в центре занятости любовно называют "наши безработные". Людмилу Будакову я увидел в самом центре большого холла. Она стояла и, похоже, не очень понимала, что ей делать. Это была немолодая женщина, и она так растерянно оглядывалась по сторонам, что кто-то же должен был подойти к ней.
— Мне тут ничего не предлагают, кроме должности уборщицы и дворника,— сказала она, когда я подошел.— Я была портнихой. Но это уже не актуально, потому что я болею, глаза не выдерживают, мне нельзя заниматься шитьем одежды, врачи запрещают... Сняли с меня группу инвалидности, пенсии нет, я теперь не получаю вообще никаких денег. В кармане двадцать рублей, сын три месяца тоже не работает, его не уволили, он числится на "Подольск-кабеле", но работы там нет, иногда их вызывают, но зарплату все равно не платят... Муж?.. Объелся груш... Еще когда первые кооперативы появились, встал и ушел от нас... На что живу? Занимаю. Подруга дала сто рублей, я сюда приехала...
По ее лицу уже текли слезы, но рассказывала она о себе очень спокойно:
— Раньше хоть глава подольской районной администрации Москалев отвечал в прямом эфире на канале "Кварц" на наши вопросы, хоть что-то было понятно, а сейчас и его нет — видимо, боится, что, как появится, заплюют его люди... Напротив нас магазин "Глобус" открылся, я хотела туда устроиться кем угодно, но они гастарбайтеров набрали... Таджики у них сначала только по ночам работали, а теперь целыми днями... Хожу сюда, а толку все равно никакого, потому что инспектора спрашивают, на кого я хотела бы переучиться, а сами ничего предложить не могут... Сына жалко, у него денег на электричку до Москвы нет, но он ездит, работу ищет, а по поезду за безбилетниками контролеры гоняются, он как-то на ходу выпрыгнул, ногу сломал и сотовый телефон разбил... так жалко, что сил никаких нет...
Эта женщина твердо решила дождаться Владимира Путина и министра социального развития и здравоохранения Татьяну Голикову, но я, честно говоря, не верил, что ей удастся с ними поговорить. Она сидела на стуле в очереди в один из кабинетов с закрытыми дверями, и я только слышал от молодого мужчины у одной из этих дверей: "Кто заходит?! Где была тут молодая женщина?! Женщи-и-на! Нету! Все, я захожу! А, это вы? Все, ваша очередь прошла, занимайте заново..."
В центре холла стоял стол, во главе которого сидела директор по развитию страховой компании "Эрго жизнь" Наталья Коваленко. Она рассчитывала, что именно здесь, в центре занятости, среди сонма безработных она найдет желающих застраховать свою жизнь в ее компании и заплатить за это деньгами, за которыми они все сюда и сами пришли.
— Вот недавно был случай,— громко, на весь зал рассказывала она.— Человек в гараже упал на пол, травма. Трепанация черепа, страховая выплата 27 500, причем евро! Есть смысл?!
— Да, повезло-то...— откликнулся кто-то.— Удачно упал...
— И вот тоже был случай,— воодушевившись, продолжила Наталья Коваленко.— С балкона человек упал... Между прочим 47 тысяч получил человек — потому что умер. Долларов, правда, а не евро...
Похоже, Наталья Коваленко могла рассчитывать тут только на тех, кто в отчаянии от того, что не может найти работу, бросится с балкона вниз головой за 47 тысяч долларов.
— А у нас и по миллиону люди получают...— слышал я, уже отойдя от нее.— Тоже, конечно, с летальным исходом...
Когда в центре занятости появился Владимир Путин, я подумал, что приехал он вовремя: через пару месяцев обстановка здесь будет, по-моему, слишком нервной и даже угрожающей для высокопоставленных гостей. Но вчера тут его принимали еще как родного.
— Вот я тут первый раз,— говорила ему женщина очень даже средних лет.— Жертва кризиса! Работала начальником отдела в коммерческом банке в Москве! Очень неудобно сюда ездить, потому что прописана в Подольске, а пособие можно получить только по месту жительства...
— Вы встали на учет уже? — спросила ее Татьяна Голикова.— Начисляется с момента подачи заявления...
— Да мы тут по два-три часа в очереди сидим! — вздохнула жертва кризиса.
— Мы же с вами договаривались — не больше 30 минут в очереди! — возмутился премьер и поглядел на стоявшего рядом главу Роструда Юрия Герция.— Мы же вам деньги на это выделяем!
— Спасибо! — воскликнул тот.
— На поддержку службы занятости...— договорил премьер.
— Спасибо! — еще раз поблагодарил глава Роструда.
— Чтобы очередей не было...— сказал Владимир Путин.
— Нет,— поправила его Татьяна Голикова,— на это еще не выделили. Только еще рассматриваете. На социальную поддержку безработных выделили...
— Но тем не менее мы с вами договаривались! — настаивал премьер.— Что не больше 30 минут...
В другой комнате безработные сами искали себе работу при помощи пяти компьютеров.
— На какую зарплату претендуете? — спросил одного юношу, сидевшего за компьютером с крайне задумчивым видом, Владимир Путин.
— Ну-у...— мгновенно откликнулся тот, и глаза его ожили, и в них, мне показалось, запрыгали крестики и, главное, нолики... Он понимал, что премьер просто так не спросит.
— В общем, чем больше, тем лучше, правильно я понял? — похлопал его по плечу премьер, пошел дальше и наткнулся прямо на Людмилу Будакову. Она так и стояла в центре холла.
Она сбивчиво объясняла Владимиру Путину то же, что и мне полчаса назад, очень волновалась, понять ее теперь было трудно, но он, кажется, старался. Она еще рассказала про свое онкологическое заболевание, после которого стало плохо с глазами, и про сына, и про контролера, и про телефон...
— На каком предприятии работает ваш сын?.. Посмотрим, что за предприятие... А вы сюда пришли зарегистрироваться? — спросил ее премьер.— Надо зарегистрироваться и, главное, надо лечиться... напишите вашу фамилию. Как ваша фамилия?..
— Мне по справке, которую выдали в больнице, только лежать можно, а не работать,— пробормотала она.— Да где же написать-то?
Глава Роструда дал ей какой-то буклет. Она написала свою фамилию, и он сказал ей, что ее вызовут. Она кивнула.
Потом был еще один уволенный из администрации Подольского района эксперт аналитического отдела Игорь Тронь, который был уверен, что страна взамен должна построить и отдать ему булочную, в которой он станет работать вместе со своей женой, и Владимир Путин попросил и его телефон тоже, заметив, что в программу поддержки занятости входят не только пособия по безработице, но и деньги, выделяемые на создание новых рабочих мест. От этого сообщения голос Игоря Троня зазвучал с новой силой, и он сказал уже с металлом (причем, по-моему, драгоценным):
— Дадут мне булочную — я буду в ней работать.
На втором этаже центра занятости, когда премьер уже собрался уходить, его остановила еще одна женщина, Елена Романова. Это была первая женщина здесь, которую, как мне показалось, совершенно не интересовала ее собственная судьба на фоне происходящих в стране процессов.
— Владимир Владимирович,— спросила она проходящего мимо премьера,— насколько, как вы оцениваете, глубокий в мире кризис?
Господин Путин нисколько не удивился. (В последний раз он ответил так же, не задумываясь, когда я спросил у него после одного из прямых телеэфиров, в чем, по его мнению, смысл жизни. "В самосовершенствовании",— мгновенно ответил Владимир Путин.)
— И нашим, и международным экспертам просто не с чем сравнить этот кризис...— сказал теперь премьер.— Никто не может сказать точно.
— Но хотя бы скажите, насколько туго пояса затягивать?! — взмолилась женщина.
— В первом квартале следующего года, надеюсь, увидим свет в конце тоннеля,— сообщил ей Владимир Путин.
— Говорят же, экономика-то у нас хорошая...
— У нас база в целом неплохая,— согласился премьер.— Главное — поддержать людей, оказавшихся в трудном положении... Катастрофы, как я уже как-то говорил, не будет...
— Цены-то растут почему?!
— Импорта много,— быстро ответил премьер.— Все, что шло на экспорт, сузилось и сократилось. Газовики снизили продажи — и упали их заказы металлургам... Хотя соотношение между рублем и твердой валютой для нашей экономики сейчас в целом выгодное... За один доллар экспортно ориентированные предприятия получают 35-36 рублей, а продукцию-то производят здесь — и их доходы растут...
Он уже хотел попрощаться и отойти, но она его спросила:
— А что у нас будет с рублем, долларом и евро?
Премьер остановился:
— Сегодня соотношение уравновесилось. Застыло.
— Он не рухнет? — с тревогой в голосе спросила она.
— Не должен,— с такой же тревогой ответил премьер.
Они помолчали.
— ЦБ уверяет нас, что в ближайшее время не будет никаких изменений,— продолжил премьер.— Мы получаем много долларов за счет продаж на экспорт. Потом предприятия продают эти доллары за рубли здесь. И приток уравновесился с оттоком...
— Еще вопрос,— сказала она.— Извините, не каждый день с президентом поговоришь... То есть...
— Ничего,— успокоил он ее,— я спокойно к этому отношусь. Не важно.
Кажется, ему и в самом деле не важно, как называется должность, которую он занимает в государстве.
— Так вот, говорят,— неуверенно продолжила она,— в мире новая валюта вместо доллара будет...
— Ерунда,— успокоил он ее и на этот раз.— В среднесрочной и краткосрочной перспективе американская экономика восстановится. Глубоких трагедий не будет... хотя если они и дальше так себя вести будут...
Владимир Путин сделал еще одну попытку попрощаться с этой милой женщиной.
— А пенсионный возраст отодвинется у нас? — спросила она.
— Я считаю, в этом нет необходимости,— ответил он.
— Я тоже! — воскликнула она.
— А вот в Италии, например, приняли закон, по которому женщины выходят на пенсию в 65 лет! — вдруг сказал премьер: в укор Италии и не в укор себе.
— А во Франции пособие по безработице у женщины — €500! — тут же ответила она.
— Некорректно сравнивать...— начал объяснять премьер.
— Так вы же первый сравнивать начали,— удивилась она.
