«Пусть Навальный объявит, что его взгляды — неприемлемы»

Михаил Прохоров объяснил, при каких условиях возьмет в партию создателя «РосПила», почему ему подходит Дмитрий Гудков, и заявил, что готов возглавить список на выборах в Мосгордуму

— Объявление о создании партии, которая представляет собой лишь платформу для разных региональных сил и в которую не вступит ни один крупный политик, включая вас, вызвало разочарование не только у обычных людей, но и у ваших верных соратников. Вас это не смущает?

— Это нормальный процесс. Вообще всё новое, что приходит в нашу жизнь, на первом этапе всегда ждет скепсис. Так происходит всегда. Но если бы ничего нового не пробивалось, то не было бы никаких открытий, без которых мы уже не представляем нашу жизнь. Не было бы интернета и мобильного телефона. Да, даже те люди, которые прошли со мной «Правое дело» и президентскую кампанию, на первом этапе не могут всего осознать. Но мы с ними встречаемся, обсуждаем и будем продолжать это делать.

— Может быть, в мире есть какие-то прецеденты такой партийной системы? Или это всё вы придумали?

— Я не знаю, есть ли в мире прецеденты. Но очень похожие процессы сейчас происходят с новыми политическими движениями в Германии, Франции, в тех же США. Везде это имеет разную форму и динамику, но тренд на сокращение формальных ограничений и самоорганизацию — один.

Мы в основном ориентировались не на прецеденты в мире, а на наш анализ того, что происходит в мире. А происходит буквально смена формации. Ведь ежедневное сетевое взаимодействие миллиардов людей меняет человека. И он начинает по-другому мыслить — у него происходит смешение реального и виртуального миров. Мир становится единым. И эта новая реальность требует новой формы организации, в том числе и политических партий.

— Вы хотите сказать, что новая реальность требует такую партию, в которую фактически никто не вступает?

— У меня было достаточно времени, чтобы встретиться с людьми и поговорить. Они разделяют многие ценности, которые были изложены у меня в программе, хотят активно работать и менять свое пространство. Но в партию идти не хотят. Не хотят идти многие гражданские лидеры, которые могут участвовать в выборах. Это такая сложная комбинация, в некотором смысле как поколенческая проблема отцов и детей. Но это объективно так.

— Получается, у партии не будет не только членства, но и идеологии?

— Почему? Естественно, базовые ценности, которые были изложены в президентской программе, сохраняются. Это личная свобода человека, служение власти человеку, а не наоборот, конкуренция в бизнесе, свобода СМИ, партий и объединений.

— Не слишком ли много совершенно разных людей вы готовы к себе пустить? Все эти ценности могут поддерживать и левые, и правые, и центристы.

— Я не хочу мыслить настолько шаблонно — левые, правые... Мы живем в постиндустриальном обществе, где классовая система в значительной степени сведена на нет. В постиндустриальном обществе люди интересуются не тем, правый ты или левый. Их волнует, как ты решишь проблемы со здравоохранением, образованием, как сделать так, чтобы были хорошие дороги. Эти простые человеческие вопросы сегодня на повестке дня. А у политика должна быть репутация. Тебе либо доверяют люди, либо нет. И, повторюсь, совершенно не разбираются, правый ты или левый. Мы проводили опрос среди моих сторонников, читали ли они программу. Многие действительно прочитали, около 300 тыс. человек. Но большинство — нет. Они просто чувствуют новую волну и голосуют за альтернативу и перемены.

— То есть к вам придет какой-нибудь молодой и перспективный политик, считающийся левым. Например, Дмитрий Гудков. Он победит и будет реализовывать социалистическую программу — введет прогрессивную шкалу подоходного налога или захочет национализировать природные ресурсы. Вас это не смутит?

— Прежде всего мне не по пути с теми, кто придерживается экстремистских, радикальных националистических взглядов. Большинство других вопросов — дискуссионные. Я вообще не могу сказать, каких взглядов Гудков, левых или правых. По разным вопросам — разных, так же как и я, впрочем.

— Но он же позиционирует себя как социалист.

— Социалисты, коммунисты, правые, левые — абсолютно устаревшие понятия. У нас коммунисты с идеологией марксизма-ленинизма поздравляют со святым православным праздником Пасхи.

— Но это же ненормально. Зачем вам такой микс?

— Я не про микс. А про то, что в новой системе координат выходят на первый план не правые или левые идеологемы, а общечеловеческие ценности, гражданская позиция и желание решить конкретные вопросы. Гудков может выйти и с правыми лозунгами, и с левыми. Зюганов периодически выходит с правыми лозунгами. В «Единой России» есть крылья от правых до левых, и это всё уживается. Казалось бы, разве так можно? Это говорит о том, что старые идеологические конструкции больше не работают. Вы сами приводите примеры, что происходит микс. А я вам пытаюсь объяснить, что старая модель политического устройства неактуальна.

— Хорошо, пройдут у вас в какое-нибудь заксобрание люди, которые не сходятся по дискуссионным, как вы говорите, вопросам. И потом вы каждый день будете читать в прессе, как они у вас между собой грызутся.

— А разве в нынешних партиях «коллеги» не грызутся?

— Им официально запрещают. А у вас они не будут связаны никакими партийными обязательствами.

— Да все грызутся, запрещай не запрещай. Вы что, считаете, что партийная дисциплина позволяет держать всех в узде? Какое-то время — может, и да, а потом мы знаем, что происходит. Кстати, я думаю, что если у нас будут справедливые праймериз, по результатам которых все признают, что выявлен определенный лидер, это и приведет к важной самоорганизации. Она куда лучше, чем партийная дисциплина.

— А если к вам захочет прийти Алексей Навальный? Он с националистами дружит...

— Это вопрос репутационный. Пусть он тогда объявит, что такие взгляды неприемлемы. Кроме того, он должен отказаться от таких речей, которые я слышал на проспекте Сахарова. Он тогда предложил повернуть движение на Кремль. Я против революций — в нашей истории это плохо заканчивалось. Так что либо он отказывается, говорит, что поменял взгляды, либо пусть создает свою партию. Вот что у Миронова (Сергей Миронов — лидер «Справедливой России». — «Известия») происходит? Он набрал ярких людей, а теперь не знает, что делать. У него сидят люди с самостоятельными взглядами, считают себя не обязанными Миронову и не очень сильно обязанными «Справедливой России».

И еще нужно, чтобы человек был готов работать. Есть талантливые харизматики, которые не способны выполнять работу мэра города. Представляете, есть, например, талантливый блогер и он побеждает на выборах мэра города. Что будет с городом? Что будет с качеством жизни людей? Поэтому здесь должен происходить отбор по определенным критериям. Требования к мэру — одни, к губернатору — другие. К депутату Госдумы — третьи.

— Так и кто будет проводить этот отбор? Например, кто будет решать, можно пустить Навального или другого человека с националистическими взглядами к вам или нет?

— Для этого будет сформирован специальный коллегиальный орган — условно назовем его «наблюдательный совет». Он будет формировать повестку дня и задавать определенный модуль перед каждыми выборами. Может быть, такие советы будут в регионах и они станут принимать решения. Будем выбирать форму совместно со сторонниками, на базе широкой гражданской платформы.

— Как вы видите свою роль, будете главой этого совета? И будете ли вы финансировать избирательные кампании?

— Мы обсуждали это с коллегами, главой я себя не вижу, это же коллегиальный орган. Я хочу быть рядовым лидером, который постоянно своей работой в поле доказывает свое лидерство. А финансировать будут те люди, которые это поддерживают, на паритетной основе. Я лишь один из них.

— Можете ли вы в каком-то случае отказаться от такой схемы партии и вернуться к идее партстроительства в более традиционном варианте?

— Если нам не удастся убедить граждан в течение какого-то времени, что нам нужны новые формы. Объявив эту модель, мы хотим обратиться к сторонникам, людям неравнодушным, неважно, голосовали они за меня или нет, обратиться к ним с вопросом, нравится им такой формат или нет. Решать будем вместе.

— Вас постоянно спрашивают, будете ли вы баллотироваться на пост мэра Москвы. Но раньше пройдут выборы в Мосгордуму. На этих выборах будете готовы возглавить список?

— Если в тот момент, когда приблизятся выборы в Мосгордуму, — а это будет в 2014 году — у меня будет наивысший рейтинг, тогда да. А если кто-то будет иметь лучшие возможности, то возглавит он. Я буду конкурировать за поддержку избирателей на равных условиях с моими коллегами.

— А ваша сестра Ирина может баллотироваться в какой-либо орган власти?

— Моя сестра хочет сейчас сделать хорошую программу по образованию и культуре. Хочет собрать интеллектуальную площадку, которая разработает такую программу. А вопрос, баллотироваться ли ей куда-то, пока не обсуждали.

— Кстати о культуре и образовании. Вам нравится новый состав правительства?

— Я не рассуждаю категориями «нравится — не нравится».

— Оно профессиональное?

— Совсем непрофессиональных людей в правительстве сейчас нет. Вопрос в том, есть «химия» в этом правительстве или нет, смогут ли они работать как одна команда. Но для этого правительству надо дать поработать. Давайте повременим с категоричными оценками.

— А министра культуры Владимира Мединского вы считаете профессионалом?

— Я не считаю себя специалистом по культуре. Надо обратиться к людям, которые представляют культуру. Из того что пишут про него, вроде получается, что нет. Но это вопрос к той среде, которая может оценить его профессионализм.

— С тех пор как вы пришли в политику, не стали активнее пользоваться интернетом и всеми сопутствующими устройствами? Утро с интернета теперь не начинаете?

— Утро — нет. У меня есть iPad — периодически пользуюсь. Вообще я соединил традиционный взгляд на вещи с возможностью использовать интернет. Пользуюсь для получения нужной мне информации.

Михаил Рубин