Кенгуровый суд над машинистом: как в Братске вершат правосудие
Машинист поезда сбил двух мальчишек. Четыре года назад эти пять слов извивались чёрной змеёй на экранах телевизоров, проникали в мобильные телефоны, захватывали умы обывателей и всплывали чуть ли не в каждой беседе. Эти пять слов практически подписали приговор железногорцу Максиму Ильину, несмотря на скудность доказательной базы.
Эта трагедия произошла 1 октября 2018 года в Братске. Два ребенка семи и одиннадцати лет оказались на железнодорожных путях прямо перед локомотивом. Машинист заметил детей, применил экстренное торможение. Но поезд не успел сбавить скорость, двое мальчишек не успели отбежать. Опасное развлечение закончилось похоронами для одного мальчика, инвалидностью – для другого. Жизнь рулевого превратилась в ад.
Машинист поезда Максим Ильин уже почти четыре года доказывает суду и следствию свою невиновность. Обвинение настаивает на том, что машинист отвлёкся и не увидел мальчишек. Ильин утверждает, что увидел, что применил экстренное торможение, но 280-тонный локомотив невозможно остановить в мгновение ока. Скорее всего, ребят отбросило волной. Есть свидетели, которые видели, что поезд начал резко тормозить и сигналить. Но ребята не успели отбежать. Теперь машиниста судят по части 2 статьи 263 УК РФ, ему грозит до 5 лет лишения свободы.
Что же привело к этой трагической случайности? Почему дети оказались на мосту, где проходили железнодорожные пути, причём далеко за пределами специально оборудованных переходов? Рядом нет школы, садика, магазинов. Это мост, куда мальчишки специально поднялись, зная о том, что их может ожидать на высоте. Почему они были без сопровождения взрослых? Увы, тут обвинение разводит руками.
Более того, Ильин утверждает, что следствие и суд оказывают на него давление, вынуждают признать вину. Лишнее подтверждение тому – аудиозапись, сделанная на одной из встреч со следователем и, судя по всему, кем-то из начальства. На аудио слышно, что стражи порядка настоятельно советуют «обдумать предложение», ведь если «там будем бодаться, то будем бодаться по максимуму».
«На берегу реки сегодня по-мужски с вами решил поговорить, поэтому устроил этот разговор. На берегу реки определить правила игры. Защищаетесь – мы по полной включаем свою власть, все свои полномочия. Договариваемся – расходимся мирно», – звучат голоса стражей порядка в аудиозаписи.
Подобные разговоры – это верхушка айсберга правоохранительного произвола. Оно и понятно, доказать вину машиниста сложно, а за высокий процент раскрываемости сулят премии и всеобщее признание. Но если дело ушло в суд, а оттуда вернулось на доследование или того хуже – подсудимого оправдали, – то жди по шапке от начальства.
Поэтому правоохранители стараются всеми силами довести дело до обвинительного приговора, используя при этом, как они сами сказали, все свои полномочия. По словам Ильина, судья Братского городского суда Олеся Александровна Лиходеева также не способствует справедливому разрешению дела – отклоняет ходатайства, не принимает в расчёт доводы стороны защиты. Братский городской суд приобретает всё больше признаков кенгурового суда. Хотя мы всем сердцем надеемся, что ошибаемся.
На фоне всех злоключений у Максима Ильина ухудшилось здоровье. Всё чаще угасает вера в справедливое правосудие и опускаются руки – немудрено за четыре года непрерывной борьбы за свободу. Но машинист не сломлен, он всё же не намерен сдаваться, он готов к аппеляции и кассации .
Безусловно, детей очень жаль. Одного не вернёшь вовсе, а другой остался инвалидом. Тот день навсегда отмечен чёрной меткой как для родителей обоих мальчишек, так и для Максима Ильина. Однако всё указывает на то, что трагедия произошла не по вине простого машиниста, который выполнял свою работу. Детей на железной дороге быть не должно. Поезда, как известно, не умеют сворачивать.
Бабр следит за ходом дела и надеется на справедливое правосудие.
