Разбудить студента
О политических перспективах российского студенческого протеста.
Союз преподавателей и студентов
Начать надо бы с того, что само понятие «университет» (universitas) в древности означало своего рода духовный, интеллектуальный союз обучающих и учащихся во имя традиции и культуры. Традиции демократии культивировались в европейских университетах с момента их появления. В некоторых, как например, Болонском, ректор и профессура выбирались и нанималась самими студентами. Университет в итальянской Падуе, известный своим девизом «Universa universis patavina libertas» («Свобода Падуи, всеобщая и для всех»), дал миру термин «нация», обозначавший в момент своего появления землячества студентов. Одной из главных форм обучения, помимо лекций, в университетах являлись диспуты, безусловно, давшие политике нового времени инструментарий политических дебатов и ораторского мастерства. Идеи Вильгельма Гумбольдта, получившие признание в XIX веке, вдохнули в университеты идеологию соработничества профессуры и студентов, когда преподаватель перестал рассматриваться как простой лектор, а студент – как обычный слушатель, но оба становились творцами общего научного акта.
Университетские традиции в Европе стали матрицей для общественных и политических взглядов студенчества и молодежи в целом. Уже в средние века оно явилось одним из передовых сословий общества, своего рода активным проводником - катализатором прогрессивных общественных идей. Однако к концу XIX - началу XX века европейское студенчество стало претендовать на свою партию уже не только на рынке идей, а в реальной политической жизни.
Особенно показательно в этом плане французское студенчество, которое фактически стало соучредителем современной Франции. Многие французские студенты затем стали активными участниками движения Сопротивления. Все сороковые годы студенческие организации отстаивают права высших учебных заведений. На рубеже 60-х десятки тысяч студентов участвуют в протестах против войны в Алжире, которые стали одним из поворотных пунктов развития Пятой республики. С середины 60-х французские студенты проводят многотысячные акции протеста против ряда социальных реформ, включая реформу высшего образования Фуше. Во время знаменитых майских событий 1968 года к студентам Нантерра и Сорбонны, поначалу выступившим под наивным либертарианским лозунгом «Запрещаем запрещать», вскоре присоединяются почти все профсоюзы преподавателей, учителей и научных работников, а также глубоко буржуазная Французская лига прав человека и профсоюз работников телевидения.
13 мая 1968 года профсоюзы призвали рабочих поддержать студентов, и Франция была парализована всеобщей 24-часовой забастовкой, в которой участвовало практически все трудоспособное население — 10 миллионов человек. В Париже прошла грандиозная 800-тысячная демонстрация. И хотя события 1968 года не привели к падению правительства де Голля, стало ясно, что Франция будет развиваться уже по другому пути, а само студенчество практически официально закрепило за собой статус влиятельного политического класса Европы. Многие участники этих событий, включая харизматичного Даниэля Кон-Бендита, нынешнего лидера европейских зеленых, стали известными политиками, а само студенческое сообщество еще не раз (например, в 1976, 1983 или 1994 годах) серьезно корректировало политику французского правительства.
Надо сказать, что приход французских социалистов во главе с Франсуа Миттераном к власти также обусловлен мощным студенческим движением с несомненным левым оттенком. Благодаря этому Франция в 80-е годы стала больше походить на социальное государство, а Париж стал меньше напоминать город контрастов – кричащих богатств и ущербной нищеты.
Не меньшую роль студенчество играло и играет в политической жизни Греции. Легендарный поступок студентов Апостолоса Сантаса и Эммануэля (Манолиса) Глезоса, сорвавших нацистский флаг, водруженный немецкими оккупантами над Акрополем, навсегда вошел в историю. Кстати, в 2010 году 87-летний М. Глезос опять участвовал в студенческой демонстрации в Афинах, и даже пострадал от полиции, когда пытался заступиться за своих юных товарищей по социальной борьбе.
Но центральным событием, отправной точкой роста влияния и авторитета греческого студенчества стало восстание в афинском политехническом университете 1973 года. 14 ноября студенты университета Политехнион (Εθνικό Μετσόβιο Πολυτεχνείο), на фоне молчащего и напуганного общества, открыто противопоставили себя режиму «чёрных полковников» захвативших власть в 1967 году, заявив: «А король-то голый!» Студенты забаррикадировались в центральном корпусе вуза, и, соорудив коротковолновую радиостанцию, обратились к гражданам Греции с призывом выступить против диктаторского режима: «Это Политехнион! Народ Греции, Политехнион несёт флаг нашей и вашей борьбы, нашего общего дела сопротивления диктатуре и за демократию!». Вскоре десятки тысяч жителей греческой столицы присоединились к ним, устроив акции протеста как на территории, так и в районе самого Политехниона и Археологического музея.
Глава военной хунты, президент Пападопулос отдал приказ применить силу против протестующих. В ранние часы 17 ноября 1973 г. около 25 танков подошли к ограде Политехниона. Несмотря на то, что студенческое выступление было подавлено, доверие к режиму «чёрных полковников» было окончательно подорвано. Хунта самодискредитировалась, применив танки против одного из старейших вузов. В армии, на морском флоте началось массовое неповиновение. Во время учений НАТО несколько боевых кораблей сбежали за границу, а их экипажи попросили там политического убежища. В 1974 году после парламентских выборов диктатура пала.
Участие греческого студенчества в свержении режима «чёрных полковников» наложило огромный отпечаток на всю современную историю Греции. Фактически студенты получили статус «могильщиков фашистской диктатуры». Греческие университеты после этих событий стали обладать экстерриториальностью — полиции вход туда запрещён. Допустить полицию на территорию университета может только единогласное решение ректорского совета, который состоит из преподавателей и студентов. Многие студенты, участвовавшие в тех событиях, впоследствии стали политиками, некоторые из них - европейского уровня. Например, диктор левацкой студенческой радиостанции Политехниона Мария Даманаки ныне занимает пост европейского комиссара по морским ресурсам и рыболовству. Без понимания исторической роли греческого студенчества трудно понять политические особенности современного греческого общества, и те волнения, которые наблюдаются в Греции начиная с 2008 года.
Важно и то, что многие преподаватели французских, греческих, английских и американских вузов в «моменты истины» неоднократно поддерживали студентов, тем самым подтверждая старинный университетский принцип «союза обучающих и учащихся».
Время перехода
Советское студенчество и его наследник – студенчество российское были весьма далеки от традиций университетской демократии, корпоративизма и вольности. Революционные традиции, существовавшие в российских университетах до 1917 года, были благополучно искоренены советской властью. Европейские студенты еще со времен средневековья, представляли собой активную социальную страту со своим мировоззрением и обычаями. Советские студенты не представляли какой-то особой корпорации. Однако по причине небольшого числа вузов еще в 70-е- 80-е гг. туда шли только уверенные в своих силах, наиболее подготовленные выпускники школ. Высокие конкурсы заставляли некоторых подавать документы в заветный вуз в течение 2-х, 3-х и более лет. В вузы СССР поступало не более четвертой и даже пятой части выпускников школ.
С конца 80-х годов положение резко меняется. Система профессионально-технического образования была разрушена, открылось множество частных и полугосударственных вузов, в которые стало поступать до 95% выпускников средних школ. Высшее образования из дезидерата стало нормой. Большинство нынешних студентов поступают не ради каких-то высоких целей образования и науки или будущей карьеры, а ради заветной «корочки». По сути, обучение в вузе стало не выбором жизненного пути, а продолжением школьного безделья, своего рода продлением детства (для юношей, что немаловажно, еще и способом «откосить» от армии). Российские «незнайки» быстро разочаровывались в избранной специальности, потому текучесть студентов с отделения на отделение, из вуза в вуз стала нормой.
Российские студенты никогда широко не объединялись вокруг каких-либо политических или даже социальных требований. В 90-е годы большинство из них, казалось, едва выживало в условиях жестокого экономического кризиса. Но на деле оказывается, что эта сила лишь подремывала. Отдельные группы студентов, по своей собственной инициативе, принимали активное участие в политической жизни России. Студенты левых взглядов в 1990-е годы принимали участие в мероприятиях КПРФ и особенно – в акциях леворадикальных организаций. Они составили костяк таких партий и движений, как НБП, АКМ, РКСМ, групп «Антифа» и других. Определенную известность в 90-е приобрела левая профсоюзная организация «Студенческая защита», в которой состояло около 13 тысяч человек, отделения ее были открыты в полутора десятках крупных вузов РФ. Не остались студенты в стороне и от трагических событий в стране. Пятая часть убитых в ходе событий 3-4 октября 1993 года оказались студентами московских и иногородних вузов.
Уже в середине 90-х годов студенты воспринимались как потенциальная опасность для режима. Если не брать во внимание студентов, вступивших в такие организации как «Выбор России», «Наш дом Россия», «Единство», «Идущие вместе», «Наши» и прочие официозные партии и организации, никто из молодежных лидеров, выдвинутых студенчеством, за последние 20 лет так и не смог стать политиком федерального масштаба. Молодежный self-made лидер, выходец из политически активной студенческой среды воспринимается самой властью как потенциальный ее враг. Даже безобидные мероприятия, по большому счету, не имеющие отношения к политической активности, жестоко подавлялись. В качестве примера можно привести события в общежитии Тверского государственного университета, когда студенты решили отметить 19 мая 1994 года старый советский праздник День Пионерии.
Городские власти вызвали подразделения ОМОНа, снятого, как рассказали позже в УВД Тверской области, с задержания крупной партии нелегального оружия, перевозившегося из Прибалтики. Сотрудники милиции провели «зачистку» общежития. Несколько десятков студентов, не выдвигавших никаких политических требований, были избиты, зато правоохранительные органы смогли отчитаться перед правительством о подавлении очередного «красно-коричневого» мятежа. Премьер Черномырдин, комментируя эти события, заявил: «Революции начинаются не с шахтёрских забастовок, а со студенческих бунтов».
Во второй половине 90-х, когда российский парламент стал дрейфовать влево, а к власти пришло правительство Примакова-Маслюкова, государственная власть стала присматриваться к учащимся вузов. Когда 14 апреля 1998 года в Екатеринбурге ОМОН разогнал студенческий митинг, это дело не только получило большой резонанс в центральных СМИ, но стало причиной создания специальной комиссии в Государственной Думе. В ходе расследования было выяснено, что только четверо сотрудников милиции превысили свои полномочия, применив резиновые палки. Тем не менее, Государственная Дума приняла постановление, в котором поддержала требования студентов «сохранить права граждан на бесплатное получение высшего профессионального образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях». Более того, именно в результате этого парламентарии высказались за «недопущение применения правоохранительными органами насилия в отношении граждан, выражающих справедливый протест против политики, ущемляющей их конституционные права».
Студенческие волнения 1998 года прошли и в некоторых другие городах: Челябинске, Иркутске, Оренбурге, Чебоксарах, Омске. Итогом этого широкого и пока уникального в истории современной России студенческого движения стала отставка министра общего и профессионального образования РФ Александра Тихонова и его заместителя Александра Асмолова.
Сонная стабильность?
С началом эпохи «стабильности» в 2000-е годы активность студенчества начала неуклонно снижаться. Всё большее число частных вузов и платных отделений в государственных создали критическую массу студентов, мало озабоченных какими-либо социальными требованиями – они платят за образование сами. Практически полностью утратила смысл борьба за обесценившуюся стипендию. Времена, когда на неё можно было почти полноценно жить, давно миновали. Полторы тысячи рублей хватит разве что на поход в кино и посещение «Макдональдса». Оставшееся от учебы время студенты тратят на подработку. Благо сегодня студентов охотно берут официантами, курьерами, уборщиками, промоутерами и коммивояжерами.
С другой стороны за прошедшие годы правительство сделало всё, чтобы лишить студенческие объединения какой-либо самостоятельности. В современной России нет независимых студенческих профсоюзов. Все профсоюзные организации студентов и аспирантов, так или иначе, аффилированы либо с руководством своих высших учебных заведений, либо с чиновниками министерства образования и иными государственными органами. Ни в одной истории последних лет, когда студенты оказались замешанными в политические конфликты, были арестованы или даже осуждены, профсоюзы себя никак не проявили.
На месте небольших, но активных студенческих групп 90-х, появились большие, но пассивные студенческие организации, созданные под патронажем власти с одной целью: превентивно канализировать студенческие движения в нужное русло. В качестве примера можно привести «Московский студенческий центр» созданный распоряжением Московского правительства 12 лет назад. Сегодня он называется «Городским организационно-методическим центром развития студенческого самоуправления в образовательных учреждениях высшего и среднего профессионального образования города Москвы». Ясно, что в подобных «чиновничьих» центрах никаким студенческим самоуправлением и не пахнет. Однако молодые карьеристы охотно идут туда. Зачем тратить годы жизни на борьбу с ветряными мельницами, если через системный профсоюз или муниципальный центр легче всего попасть в желанные ряды муниципального, а то и федерального чиновничества?
Студенты, интересы которых простираются дальше размеров стипендии и теплого места в городской администрации, реализуют себя уже в составе «взрослых» политических объединений: от российской «Обороны», либертарианцев, «Пиратской партии» - до «Евразийского союза молодёжи» и «Другой России». Впрочем, традиционным организациям в последние годы составляют конкуренцию виртуальные сетевые сообщества. Социальные сети позволяют создавать студентам группы, посвященные конкретным мероприятиям, акциями, флэш-мобам, а также, в отличие от партий и прочих общественных организаций, позволяют дружить не только «за» кого-то, но и «против» кого-то, что, несомненно, психологически проще. Отсутствие традиционных партийных формальностей помогает этим группам быстрее мобилизоваться. Бесспорно, студенты московских вузов составили значительную часть участников протестных манифестаций, прокатившихся по столице в 2012 году.
Вместе с тем, в последние месяцы наблюдается и рост собственно студенческой активности. Однако в отличие от 90-х выступления студентов связаны не с размерами стипендии, льготами на проезд или ценами в университетских столовых, а с начавшейся перетряской вузов и перспективой их реорганизации - вплоть до расформирования. И любому, даже самому неполитизированному студенту ясно, что закрытие учебного заведения будет означать потерю его личной «путевки в жизнь» или, по крайней мере, ее усложнение. Протесты студентов РГТЭУ удалось довольно быстро прекратить, но уже ближайшее будущее покажет, будет ли расти студенческое движение и сможет ли государство амортизировать закрытие вузов открытием специальных технических учебных заведений по примеру СССР. А это вопрос не только управляемости, но и социальной мобильности.
Глеб Чистяков
