Русалки

Русалка – широко известный мифологический персонаж, упоминаемый во множестве сказок, легенд и преданий. Многие, едва услышав это слово, вспоминают известное со школьной скамьи: «Русалка на ветвях сидит...».

Пушкинское «Лукоморье», между прочим, не раз иллюстрировали, и на всех иллюстрациях, что мне попадались, та самая русалка неизменно изображалась хвостатой – художники явно не задавались вопросом, как и зачем эта полурыба-полудева влезла на пресловутый «дуб зеленый». Ничего удивительного: многие и сейчас представляют себе русалку рыбообразной, ибо как еще может выглядеть существо, обитающее в воде? Вот только предки наши имели о русалках совсем иные представления. Еще в конце XIX – начале XX вв. в русских селах помнили этих «наших» русалок – вполне антропоморфных существ, появляющихся на земле преимущественно весной, во время роста и цветения колосьев.

Судя по всему, изначально русалки – это духи-покровители молодых всходов. Они связаны с растительностью и влагой: охраняют посевы, приносят дождь и росу, усиливают вегетацию. Само слово «русалка» достаточно позднего происхождения, и разные исследователи сближают его то с праздниками русалий, то с понятиями «роса» или «русло», то с прилагательным «русый» (в значении «светлый», «ясный»). Русалок в народе называли также мавками или навками (от «навь» - мертвый), водяницами, лоскотухами (т.е. «щекочущими»), купалками и т.д. Возможно, в древности русалки именовались берегинями. Ну а представления о полулюдях-полурыбах пришли на Русь достаточно поздно; их называли обычно «фараонками» и считали, что в них превратилось войско фараона, преследовавшее бежавших из Египта евреев.

В языческие времена русалки, по всей видимости, считались помощниками богов и богинь плодородия; но при христианстве их, разумеется, «записали» в категорию демонов. Народ, однако, разделял чертей-бесов и духов природы: если черти однозначно считались «врагами рода человеческого», то лешие, русалки и др. воспринимались как строгие и не слишком доброжелательные соседи, которых можно задобрить и о помощи попросить. Нередко их считали даже «родственниками» людей, полагая, что в них превращаются души погибших «не своей» смертью. Так, по поверью, русалками становятся утонувшие и вообще умершие до свадьбы девушки, мертворожденные или скончавшиеся до крещения дети, женщины-самоубийцы, а также люди, умершие на Русаль­ной неделе.

Внешний вид русалок сильно варьировался: в разных местах их представляли то молодыми девушками, то детьми, то страшными чертовками. Так, укра­инцы и белорусы, крестьяне южнорусских губерний и западные славяне считали, что русалки выглядят как юные девы, которые ходят нагими, либо носят белую одежду (рубашки или платья без пояса); их длинные волосы (обычно светлые, русые, либо зеленые) всегда распущены и иногда украшены венком. Такие русалки обычно очень красивы, причем их «дьявольская прелесть» завораживает и притягивает взгляд; они часто обладают чарующим голосом, «легки как пух», с белым, будто просвечивающим телом. В некоторых описаниях русалки отличаются от обычных девушек только своим нарядом: они ходят «распустехами», в одних рубашках и босиком, но в остальном сохраняют свой «прижизненный» облик. На Русском Севере русалок чаще представляли страшными, косматыми, нагими, с отвислыми грудями. Некрасивые «раскудланные» русалки известны также белорусам и украинцам, причем кое-где считали, что «существуют русалки двоякого рода: одни – безо­браз­ные старые бабы, другие – молодые красивые девушки». Про русалок-мавок иногда говорили, что спереди они «как девки», но у них нет спины и сзади видно все внутренности. Подобно другим сверхъестественным существам, все русалки могут быстро бегать (так, что «и на лошади не догонишь») или мгновенно перемещаться на большие расстояния; в некоторых местах им приписывали также способность превращаться в животных (мелких зверьков, лягушек, водоплавающих птиц или рыб, лошадей).

Русалки – водяные существа, обитающие преимущественно в реках и озерах; однако они часто появляются и на берегах рек, в лесах, полях и огородах, на дорогах и перекрестках, временами заходят в бани и овины, пробираются даже в избы. При этом во многих местах считалось, что в разное время года русалки живут в разных местах: весной они выходят из воды и перебираются в леса и березовые рощи; позже уходят в поля, стерегут цветущую рожь и коноплю, охраняют гороховища; а к середине или концу лета вновь скрываются в воде или исчезают под землей. Подобные «миграции» происходят в определенные праздники. Чаще всего считалось, что русалки выходят из рек и озер перед Троицей, с Пасхи, Вознесения или Семика; на Русальной неделе они большими группами бегают по рощам и полям, резвятся, кричат и хохочут, качаются на деревьях, зазывают к себе и насмерть щекочут неосторожных прохожих. Вскоре после этого (по одним поверьям – уже с Духова дня, по другим – с заговенья на Петров пост или с Петрова дня) они перестают пугать людей, уходят в какие-то отдаленные места или возвращаются в воду. Чаще всего их видят в сумерках или ночью, но порой встречают и днем, особенно в «русальные» праздники. В принципе, русалок можно видеть на земле до самой осени; лишь с наступлением холодов они спускаются в глубокие омуты и там спят до весны.

По народному убеждению, русалки имеют над водой особую власть: они могут заставить реки разлиться или, наоборот, устроить засуху, наслать бурю, дождь, град и т.п. (обычно в наказание за какую-то людскую провинность). Они даруют растениям влагу в виде росы: там, где бегали и резвились русалки, хлеб и травы растут гуще и зеленей. В языческие времена, вероятно, пребывание русалок на земле ограничивалось весенним периодом, когда посевам требовалась влага и силы для роста. У восточных славян и в XIXв. поселяне чествовали русалок как языческих богинь, в Семик и Троицу оставляя для них еду и одежду, «завивая» березки и соблюдая определенные запреты (на полевые и женские работы, купание и др.), а по окончании праздников – устраивая торжественные «проводы». Но при всем при этом к русалкам уже относились как к нечистой силе, довольно злокозненным существам; поэтому их опасались и избегали, носили против них различные обереги (полынь, чеснок, освященные или острые железные предметы), приписывали им разные вредоносные действия (насылание болезней, порчу скота и др.).

Вне троицких праздников русалки – это шаловливые и иногда опасные духи, во многом подобные лешим и водяным. В быличках их часто видят у воды, где они плещутся, расчесывают свои волосы, полощут белье, даже нянчат своих детей; в большинстве случаев они скрываются, едва завидя человека, но могут утопить купающегося или напугать скот на водопое. Иногда они вредят рыбакам – путают сети, разгоняют рыбу. Порой они заходят к людям, крадут положенную без благословения еду, а также холсты и пряжу, похищают оставленных без присмотра детей. Им нравится «ради шутки» пугать прохожих, сбивать с пути, зазывать к себе и безжалостно щекотать. Но вообще, по народному убеждению, после троицких праздников русалки уже практически не опасны: в заговенье на Петров пост крестьяне многих губерний устраивали символические «проводы русалок» (для чего выводили за село ряженую-«русалку» или выносили чучело, которое потом уничтожали) и с облегчением говорили: «Теперь мы русалку проводили, можно будет везде смело ходить».