Залоговое рейдерство: кредитная линия как риск потери бизнеса

Защита корпоративных интересов и собственности является условием успешного развития бизнеса. Внезапная утрата ликвидных активов продолжает оставаться актуальным риском, причина – корпоративные захваты. В обществе существует стереотип, что рейдерство в России – атавизм 90-х, примеры которого в современной жизни проявляются в исключительных случаях. Из новостной повестки исчезли кадры с вооруженными бойцами ЧОПов, штурмующих предприятия, и бригадами юристов, предъявляющих удивленным директорам пакеты сфальсифицированных документов.

Сегодня методы корпоративных захватов изменились. Криминальные структуры и компании-однодневки сменились кредитными организациями, а вместо батальных сцен на территории объектов происходят судебные войны с затяжными позиционными боями. Новыми рейдерами становятся банки, а если точнее – нечистоплотные топ-менеджеры банков, которые, используя зависимое положение должников, стремятся получить ликвидные активы, находящиеся в залоге. В полной мере оценить масштабы этой практики сложно, так как используются лазейки в законодательстве о банкротстве и внешне корпоративный захват выглядит законным действием.

Механизмы залогового рейдерства

Основой корпоративного захвата, в котором участвует банк, является создание и использование просроченной задолженности по кредитным обязательствам или договору лизинга. На этапе подготовки менеджмент банка, используя зависимое положение организации-заемщика, в договоре или дополнительных соглашениях к нему готовит обоснование для завышенных неустоек за просрочку.

Кроме того, признаками готовящегося «залогового» захвата может служить занижение цены взыскания на обеспечение, завышение процентов, условия, предполагающие быстрое расторжение кредитных и лизинговых договоров при незначительных нарушениях условий. В качестве инструмента давления на заемщика обычно используется угроза задержки очередного транша, своевременное получение которого, как правило, необходимо для стабильной операционной деятельности компании.

Далее для образования просроченной задолженности могут использоваться искусственно созданные условия, например:

– отказ банков в проведении платежей по счету;

– предъявление требований о переоценке дополнительного обеспечения;

– требование о погашении части кредита в связи с переоценкой предмета залога;

– необоснованное повышение кредитных процентных ставок по кредиту;

– фиктивная смена генерального директора в ИФНС через отправку поддельных документов по почте;

– продажа долгов подставным компаниям, уклоняющимся от получения исполнений по кредитному договору;

– провокации, целью которых является арест счетов заемщика, дестабилизация деятельности должника через проверки федеральных служб, спровоцированные ложными анонимными доносами и т.д.

Существенно осложняют проблему нормы российского законодательства. В частности, закон № 115-ФЗ. При искаженном понимании его норм банк может отказать компании в проведении платежей по счету под предлогом противодействия террористической угрозе или отмыванию криминальных доходов. Не меньшей проблемой является применение ст. 333 Гражданского кодекса, которая, с одной стороны, позволяет судам снижать необоснованно завышенные штрафы, предусмотренные кредитными договорами, с другой, содержит формулировку «в исключительных случаях» и не раскрывает понятие «необоснованная выгода». Кроме того, банки обладают широкими возможностями для давления на заемщиков в силу следующих обстоятельств:

– фактическая пролонгация кредитного договора на практике не применяется;

– стоимость активов, находящихся в залоге, как правило, ниже рыночной;

– кредиторы не обязаны давать согласие на сделку с активами, находящимися в залоге, сумма выручки от сделки значения не имеет;

– начисляемые за просрочку исполнения обязательств штрафы на практике существенно не ограничены жесткими регулятивными нормами;

– условия кредитных договоров позволяют кредитору потребовать полного погашения долга в короткие сроки.

Просроченная задолженность является основанием для расторжения кредитного договора и обращения взыскания на обеспечение, а также инициирование процедуры банкротства. Используя пробелы в законодательстве, менеджмент банков получает контроль над залоговым имуществом.

Схемы подобного рода стали способом захвата ликвидных активов. Их эффективность обусловлена тем, что у большинства компаний нет возможности быстро перекредитоваться с приемлемыми условиями в силу дефицита ликвидности. Исследователи вопроса также отмечают, что выросло число межбанковских сговоров, когда заемщик, являясь клиентом одного из банков, не может получить кредит в другом. Также менеджеры банков часто используют внешние факторы и обстоятельства непреодолимой силы, экономические кризисы, как прикрытие или повод для корпоративных захватов и получения необоснованной выгоды.

Практика корпоративных захватов

Любое исследование проблемы современных корпоративных захватов осложнено отсутствием достаточного количества информации. Между тем данные о подобных случаях периодически встречаются в СМИ. Один из примеров – дело о банкротстве Далматовского комбикормового завода, который в 2014 году взял кредит у «Россельхозбанка». В 2016 году у предприятия начались финансовые проблемы и возникли просрочки платежей.

Несмотря на добросовестное исполнение обязательств до проблемного периода, банк потребовал досрочного погашения основного долга, возврата процентов и неустойки. Предприятие не смогло выполнить требование и было признано банкротом в 2018 году. Первоначально банк отказался от изменения условий и продления договора. Для сохранения ликвидных залоговых активов в 2019 году к переговорам пришлось привлечь руководство Курганской области и регионального бизнес-омбудсмена Алексея Чуева, что позволило заключить мировое соглашение. В материале Klerk.ru (02.03.2020) отмечалось, что, по мнению пользователей, комментирующих ситуацию, «Россельхозбанк» якобы «продает» проблемные долги компании-прокладке ТД «Агроторг».

Экономист, академик РАН Сергей Глазьев, которого цитирует konkir.ru (06.11.2018), причислил к случаям залогового рейдерства ситуацию с банкротством «Стальинвест». Компания обратилась за кредитом к одному из государственных банков. В результате возникновения просроченной задолженности собственник Сергей Масленников оказался в тюрьме, завод был остановлен, более тысячи человек потеряли работу. Комментируя ситуацию, интернет-издание отмечало резкий рост количества преднамеренных и фиктивных банкротств.

Также обращает на себя внимание дело о банкротстве ООО «РК Инвест», в котором одним из конкурсных кредиторов выступает «Евразийский банк» из Казахстана. По делу принято беспрецедентное для российской практики решение о признании законной рекордной неустойки за неисполнение кредитных обязательств, которая составила 182,5%, о чем сообщала Lenta.ru (15.02.22). Такое требование, обеспеченное залогом имущества должника, которое противоречит ст. 333 Гражданского кодекса, было включено в реестр.

В деле также имеет место игнорирование судами решений собрания кредиторов о назначении конкурсного управляющего – якобы по подозрению в аффилированности с должником – и отказ в проведении процедуры финансового оздоровления. На решениях настаивает банк, вероятно, оказывая своего рода давление на судебные органы, пользуясь своим правом залогового кредитора. Описанные обстоятельства могут свидетельствовать о попытке корпоративного захвата ликвидного залогового имущества должника. В Арбитражный суд Западно-Сибирского округа направлены кассационные жалобы на принятые судебные решения.

Ранее ПАО «Евразийский банк» уже упоминался в материалах, касающихся рейдерства, в частности, известен конфликт кредитной организации с ООО «Хмель» в 2018 году. Тогда директор предприятия Александр Гриднев в явке с повинной признался, что вступил в преступный сговор с ПАО «Евразийский банк», целью которого был захват активов компании, писала «Московская газета» (16.12.19). Председателем совета директоров Евразийского банка является Александр Машкевич – казахстанский олигарх, который, как сообщала Lenta.ru (30.01.20), в Великобритании обвинялся в коррупционных преступлениях.

Кому выгодно?

Эксперты отмечают, что несовершенством законодательства о банкротстве и кредитовании, как правило, пользуются топ-менеджеры банков. Это часто противоречит целям самих банков, а спровоцированные их сотрудниками ситуации серьезно угрожают репутации кредитных организаций. Стратегические интересы банков — выдавать как можно больше кредитов, а появление сведений о банковском рейдерстве ощутимо сокращает количество потенциальных заемщиков.

Характерный признак топ-менеджера-рейдера – не работает в одном банке больше двух-трех лет. Признак косвенный, но практика показывает, что регулярное непродолжительное пребывание специалиста на руководящих должностях в нескольких банках подряд должно насторожить клиента, планирующего взять там кредит.

Тактические выгоды для банков в подобных случаях несопоставимы с проблемами в долгосрочной перспективе. Нечистоплотные топ-менеджеры пользуются тем, что внешне развитие событий представляется законным, а доказать противоправный сговор с аффилированными судьями, конкурсными управляющими, фиктивными покупателями долга или залогового актива крайне сложно.

Методы защиты

Есть несколько способов защиты от залогового рейдерства. Основным является тщательный выбор банка. Чем крупнее и известнее банк, тем ниже вероятность того, что его менеджмент замешан в залоговом рейдерстве. Важно проследить истории других заемщиков банка, по крайней мере ту информацию, которая есть в открытом доступе. Важно также внимательно изучить условия договора, особенно в части залога и условий заключения дополнительных соглашений.

Еще одним методом защиты является выпуск облигаций. В 2020 году 4 уральские компании: строительная компания «Брусника», «Сибнефтехимтрейд», НПО «Курганприбор», СХП «Простор» осуществили рекордную по объему эмиссию облигаций на 4,4 млрд руб. Кроме того, важна компетентная юридическая поддержка в процессе изучения условий кредитования, без которой риски корпоративного захвата возрастают многократно.