ШГА №2: апрельские тезисы. Часть I

В воскресенье, 28 апреля, прошла вторая "Школа гражданских активистов".

Если первый, мартовский её день был посвящен политике и выборам, то второй, апрельский, сосредоточился на культуре. В широком смысле - от религиозной до массовой. Миновав только бытовую - пока что лидерам гражданского общества, в отличие от официальных властей, лезть в кухни, спальни и курилки с рекомендациями и поучениями в голову не пришло. Хотя, будем честными, те же СМИ в лице как минимум телевидения, относящегося в нашей стране к масскульту наинепосредственнийшим образом, как поселились в перестройку на кухнях, так с них и не выводятся.

Первый эксперт, приглашённый организаторами, историк, ведущая программ "Русской службы новостей" Ирина Владимировна Карацуба, предложила слушателям и гостям Школы размышления на тему

"Церковь - государство - общество: ревизия мифов"

Не буду пересказывать всё её выступление, сосредоточусь на тезисах, показавшихся мне основными, и на собственных размышлениях по их поводу.

В качестве зачина Ирина Владимировна рассказала о появившемся на кремлёвских столах письме "инициативной группы граждан" с предложением переноса памятника Пушкину в Москве на то место, где он был когда-то установлен, в начало Тверского бульвара, а на его месте предлагают построить часовенку "в память снесённого Страстного монастыря". Докладчик напомнила, что площадь Пушкина - одна из точек "гражданской активности", где проводятся пикеты, собираются местные вольнодумцы и вообще идёт достаточно активная публичная жизнь. И вот на ней предлагают вместо памятника-символа поставить форменный "новодел". И в этом, в этой инициативе, госпожа Карацуба увидела признаки определённой деформированной "православизации" общества.

Не знаю, как там с авторами письма (вполне может быть, что они искренне считают новодельную часовню эквивалентной заменой старому уничтоженному монастырю, а сам этот монастырь - достаточно важным в истории событием или строением), но с теми, кто эту идейку подкинул, мне кажется, всё ясно. Сама площадь не очень велика, а политактивность на ней заметна, причём народ располагается в непосредственной близости к фигуре излишне самостоятельного поэта. Размещение же в центре площади культового объекта, с учетом закона, запрещающего политакции вблизи таковых сооружений, исключит этот участок Москвы из "чёрного списка" площадок, доставляющих властям лишнюю головную боль. Кстати, отчасти докладчик с этим мнением согласилась.

Тезисы, которые Ирина Владимировна определила как мифы, следующие:

1. Россия имеет древние православные корни, православие - неотъемлемая часть культуры страны.

2. Сегодня в стране идут гонения на церковь, и православным приходится от этого страдать.

3. Церковь по Конституции отделена от государства, но не отделена от общества, а потому имеет право активно участвовать во всей его жизни.

В опровержение первого мифа, о корнях и неотъемлемости, докладчик привела несколько контр-тезисов.

Во-первых, до прихода крещения на Русь на территориях то союзных, то враждующих княжеств (а единого русского государства тогда не было в природе) существовала уже, тем не менее, развитая культура. То есть церковь получила готовую культурную среду, которую и пыталась "переварить и освоить". И это "переваривание" шло и через большую кровь, и через насилие, что бы там потом ни пытались представить сами церковники.

Здесь от себя хочу добавить: и переваривание шло в обе стороны, что бы ни утверждали господа православные иерархи. Сегодня православие в бытовом смысле - то есть то, во что верят в большинстве своём прихожане и "невоцерковлённые православные", относящие себя к таковым, но не только не бывающие регулярно на службах, а даже и не знающие азов приходской службы, - наполовину языческое. Культ предков, или даже культ могил, если угодно; огромное количество суеверий, почему-то ассоциируемых с христианством; следование за собственной трактовкой буквы при полном игнорировании духа - это то, чем характеризуется множество так называемых "православных". В том числе и воцерковлённых. И ритуалы "освящения" автомобилей, коттеджей и прочей движимой и недвижимой собственности - отголоски ни в коей мере не учения древнего иудейского мудреца, а скорее что-то полушаманистское.

Там, где православие принималось населением, оно принималось в первую очередь эстетически: через красоту, в первую очередь, церковных служб и церковного убранства. Да, оно принесло пиетет перед книжной мудростью. Но со временем то же почтение к книге ушло. Да и как не уйти, если базовым стремлением православия было законсервировать достигнутое, как теперь говорят - "сохранить стабильность"? А книга - инструмент развития, передачи мысли, в том числе и новой, идущей "мимо и дальше". Именно поэтому фактически эмигрировал в Литву первопечатник дьякон Иван Фёдоров, сегодня причисленный старообрядческой церковью к святым. Кстати, и РПЦ МП поминает его в учреждённый 2010 году "День православной книги", приуроченный к дате выхода первой его печатной книги "Апостол". А ведь был в своё время гоним за ересь...

Фактически, церковь создала самодержавие, объединяя для себя, а тем и для великокняжьего управления страну, а потом попала в ловушку, созданную своими же руками, когда великие государи ставили себе на службу всю церковную структуру.

Парадоксальными моментами в истории отношений "церковь - общество" в России являются и такие факты, как аж до XIX века отложенный процесс перевода богослужений на русский язык, и полное игнорирование практически всех постановлений последнего Поместного Собора 1917-1918 годов. Из вопросов, поставленных на Соборе - восстановление выборности в церкви, восстановление патриаршества, восстановление женского служения (диаконесс), переход на григорианский календарь и перевод церковных служб на русский язык - после "церковное реставрации" в 1943 году и по нынешнее время - оказалось действующим только восстановление патриаршества. А недавно и сам Поместный Собор оказался фактически отменён - решение о том, что он должен собираться не с определённой периодичностью, а "по мере необходимости" означает, что его можно не собирать никогда.

В 1837 г. преподобный Макарий писал в своем прошении Государю: "Ныне славянский язык сделался у нас мертвым; на нем никто не говорит у нас и не пишет; число людей, разумеющих его в Св. Писании, мало перед миллионами неразумеющих, среди которых большое количество служителей Церкви". Высказывания на ту же тему свт. Филарета, также занимавшегося церковными переводами: "Святой апостол Павел учит, что не в словах Царство Божие, но в силе (1Кор.4,20); не станем без нужды возбуждать разделяющие прекословия о разностях слов, когда они ведут к единой силе Царства Божия". Касательно русского перевода Св. Писания: "Величие Св. Писания состоит в силе, а не в блеске слов; из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям, ради мнимой их важности... Тщательно наблюдать должно дух речи, дабы разговор перелагать слогом разговорным, повествование повествовательным, и так далее...".

То, что возможность такого перехода обсуждается и по сей день, и, несмотря на труды Библейского общества при императоре Александре, такой перевод осуществившего, труды иеромонаха Феофана (Адаменко) от приснопамятного 37-го года, эту работу заново производят в 2011 году и всё еще окончательное решение не принято - это вообще фактический "нокдаун" всем рассуждениям о естественности православия для русского общества.

Пожалуй, в ту же "бочку мёда" можно добавить ещё одну "ложку дёгтя" - тот факт, что подавляющее большинство посещающих церкви до XIX века были неграмотны вообще или полуграмотны, так что читать библейские тексты не могли просто в силу неспособности. А уж то, что проповедовали с амвонов не слишком грамотные приходские священнослужители, и сами нередко подверженные полуязыческим представлениям - о том приходится только догадываться по собранным филологами и историками народным (вполне нелицеприятным) высказываниям о священстве - "попах".

Вообще, интересующимся историей церковно-славянского языка рекомендуем прочесть материал "История дискуссии о богослужебном языке Русской Церкви до XX века".

В отношении "гонений на церковь" докладчик высказалась почти чеканно: есть церковь гонящая - и есть церковь гонимая. И та, и другая - внутри одной и той же РПЦ. Хоругвеносцы, так называемые "казаки" и прочие радикальные православные или околоправославные деятели - это гонители. "Преображенское братство" отца Кочеткова, епископ Диомид с паствой, сохранившиеся после раскола 43-го года катакомбники, появившиеся в 2011 году "новые юродивые" Пусси Райот (чем бы ни были они первоначально "по замыслу", в результате они ими СТАЛИ) - это гонимые. А причитания про "весеннее обострение гонителей Церкви" - это от лукавого, и грех на это жаловаться тем, кто сам диктует законы и напропалую уже применяет не утверждённый ещё в третьем чтении закон.

Относительно же того, что "Церковь не отделена от общества", столь же чёткого мнения Ирина Владимировна не озвучила. Впрочем, из её выступления можно было сделать вывод, что церковь в её воинствующим проявлении является в обществе чем-то вроде окруженного твёрдой мембраной абсцесса в мягких тканях тела. Общество живёт своей жизнью, это болезнетворное образование - своей, но оно может вызвать ещё больее серьёзное нагноение и прорвать мембрану, а может так и просуществовать в изолированном виде, давая о себе знать только дискомфортом при определённых условиях. И то, что оно до сих пор потенциально угрожает жизни всего организма, есть результат "всего мира безумного молчанья". И молчания тех честных священников, которые свято блюдут свой долг по отношению к "пастве", и молчания самой "паствы", которую стрижёт и закалывает совсем не тот, для кого поставлены её охранять "пастыри".

Что запомнилось из обсуждения представленного мнения - это выступление одного из участников, заявившего приглашённому специалисту в области церковной истории, что он-де и сам "интересуется историей", и что докладчик сказал неправду, и в Великом Новгороде вече не выбирало священника для службы.

В некотором смысле, это показатель: люди в нашей стране хорошо научились НЕ верить тому, во что им верить некомфортно, даже если это мнение специалиста, зато способны безоговорочно поверить в любую чушь, если её говорит "единомышленник".

И вот вопросам донесения информации были посвящены три следующих выступления, о которых я расскажу немного позже.