Музыка объединяет полушария
Левое и правое, Западное и Восточное. Но российские классические музыканты вынужденно выбирают одно — Западное
Классическим музыкантам в стране, где самый растиражированный «классик» современности — Николай Басков, а самая популярная концертная площадка — спорткомплекс «Олимпийский», живется непросто. Проблем хватает — от отсутствия интереса и помощи со стороны государства до, пожалуй, самого неприятного — невнимания массового зрителя.
Одни едут за границу, потому что не востребованы здесь, другие выживают на мизерную зарплату, решив остаться на родине, посвятив себя приносящим копейки концертированию или преподавательской деятельности.
О том, как эти проблемы выглядят изнутри, и о новых перспективах и возможностях русской классики мы поговорили с музыкантами из трех ведущих учебных заведений Москвы.
Вера Носина. Концертирующая пианистка, профессор, преподает в Российской академии музыки имени Гнесиных и в Российском государственном институте музыкиимени Шопена.
Александр Моздыков. Преподаватель со стажем более 30 лет. Преподает в Московском государственном институте музыки имени Шнитке.
Павел Домбровский. Концертирующий пианист, дипломант Международного конкурса имени П.И. Чайковского, аспирант Московской консерватории.
— Многие русские классические музыканты сегодня живут и работают за границей. Как сложилась такая ситуация?
Моздыков: Огромный отток наших музыкантов из страны произошел в начале 90-х. Во многом это было связано с политической и экономической ситуацией — все кинулись в бизнес, в зарабатывание. Приоритеты были очень далекими именно от духовного развития личности. Поэтому многие музыканты оказались за чертой бедности. Они уехали и оставили обедненной свою страну. Сейчас многие тоже хотели бы уехать. Но практически все ниши на Западе уже заполнены, там очень трудно устроиться. Сейчас отток значительно сократился именно из-за этого. А на юго-востоке, например в Китае, не так много платят. Мне, например, неоднократно предлагали туда уехать. Но мне незачем ехать в Китай, здесь я могу заработать столько же и находиться дома, со своей семьей.
Домбровский: Существует мода на определенные направления в искусстве. 7—8 лет назад мода на русских исполнителей и педагогов на Западе прошла. Это закон перенасыщения рынка — слишком много было высокопрофессиональных музыкантов из одной страны. Поэтому нашим музыкантам все сложнее участвовать в международных конкурсах.
— За границей люди гораздо чаще посещают концерты классической музыки…
Моздыков: На Западе традиции не разрушались, как у нас, а сохранялись. Традиции формировали там определенный культурный слой населения. Для них естественно один раз в неделю или в месяц посещать концерты так же, как они посещают храмы. Духовная пища там — необходимое условие нормального существования. У нас же сейчас общенациональные потребности не сформированы. Вот почему на этой базе так разросся шоу-бизнес, который, на мой взгляд, калечит человеческие души.
— Как вы считаете, в дальнейшем публика обратит наконец внимание и на классическое искусство или будет все больше интересоваться поп-культурой?
Носина: Классическая музыка требует определенных душевных усилий, усилий мысли. Поэтому легкой музыкой всегда интересовалось большее число людей. А сейчас публику еще и активно воспитывают в духе поп-искусства средства массовой информации. Естественно, люди начинают мыслить в этом русле. Но часть публики, которая отдает предпочтение классической музыке, остается всегда, ведь только посредством ее человек может открыть для себя новые духовные пространства. К тому же поп-искусство уже многим надоело. Мода начинает проходить. Общество насытилось этим жанром, захотелось чего-то более содержательного. Публики на концертах классической музыки становится все больше. Проблема в том, что в шоу-бизнесе совсем другие финансовые возможности. То, чего достигает поп-звезда за короткое время, классический музыкант достичь не может. И создается впечатление, что это не востребовано обществом.
— Насколько престижно сейчас в нашей стране классическое музыкальное образование?
Носина: Среди музыкальной интеллигенции престиж этой профессии по-прежнему очень высок. Чем измеряется престиж? Если он измеряется финансовыми категориями, то да, невысок. Если культурными, то наоборот. Но родители не спешат отдавать ребенка в «классику», потому что этот тяжелый, выматывающий, иногда неблагодарный труд не имеет адекватной материальной компенсации. А родители хотят, чтобы ребенок жил хорошо и был востребован. С другой стороны, дети музыкантов, которые видят, в каких условиях работают родители, не всегда хотят идти по этой стезе. Отчасти поддержанию престижа профессии способствуют прославившиеся музыканты современности. Те, кого показывают по телевизору: Башмет, Спиваков. Спасибо им большое, как и каналу «Культура», и радиостанции «Орфей»…
Домбровский: Количество музыкантов, которых выпускают российские вузы, просто невероятное. Сейчас в Академии имени Гнесиных количество бюджетных мест на 15 больше, чем когда я поступал. Но потом эти люди по большей части никому не нужны. Для меня загадка, зачем растить столько специалистов, которым потом приходится просто драться за жизнь.
Моздыков: Конкурс очень высок только в вузах крупнейших российских городов. Это говорит о том, что наше дело находится на периферии интересов и приоритетов государства. Другая причина снижения конкурсной ситуации во многих других музыкальных учебных заведениях России — в отсутствии последующей востребованности кадров. Зато все стремятся в Москву — поближе к шоу-бизнесу.
Молодые музыканты стремятся попасть в Московскую консерваторию или Академию имени Гнесиных, надеясь, что там из них могут сделать того исполнителя, который будет востребован широкой публикой. Они мечтают об олимпе и миллионных прибылях. Эта тенденция пагубна. И здесь важная роль принадлежит музыкальной педагогике, которая не должна ориентироваться на этот олимп и сосредотачиваться на избранных. А стремиться к тому, чтобы образовать и воспитать музыканта, который потом передаст другим свое знание, тот глубочайший духовный опыт, который сосредоточен в классической музыке.
— Возможно ли сегодня классическому музыканту состояться профессионально и не умереть при этом с голода?
Домбровский: Нигде в цивилизованном мире, кроме нашей страны, культура не живет за свой счет. А получать доходы от концертов у нас сложно. В Европе билет на симфонический концерт будет стоить от 60 евро в зале, рассчитанном на 2000 человек. У нас мало людей могут заплатить такие деньги. Из пианистов с курса консерватории за счет концертов зарабатывают только три-четыре человека из тридцати. Остальные становятся педагогами, концертмейстерами…
Многие с удовольствием работали бы в музыкальных школах, если бы это давало возможность жить нормально. Я знаю, что музыканты не идут туда не потому, что считают это ниже своего достоинства, а только из-за зарплаты. В итоге они выбирают другую работу, порой даже другую область деятельности. Хотя специальные музыкальные школы дают очень ограниченные знания в области общеобразовательных предметов. Поэтому после ЦМШ или гнесинской школы поступить в какой-то другой вуз невероятно сложно.
Носина: Во всем мире разница в гонорарах музыкантов колоссальная. Есть очень дорогие исполнители. Есть те, кто только начинает, и они дешево стоят, а середина практически отсутствует. На доход от концертной деятельности при том хаосе, который царит сейчас в концертных организациях, прожить очень трудно.
Педагогическая деятельность гораздо более стабильна. Люди стремятся иметь хоть какую-то финансовую базу. Как правило, все музыканты-педагоги в гастрольных поездках выступают в трех ипостасях: как солисты, как лекторы и как педагоги, то есть ведут мастер-классы. Интересно, что, уходя в другую сферу деятельности, многие потом возвращаются. Музыка притягивает. Были случаи, когда человек уходил в бизнес, а потом, года через два, возвращался, не теряя профессиональной формы или восстанавливая.
Моздыков: Талантливый педагог, несомненно, может реализовать себя в России, но нужно очень много трудиться, чтобы стать таковым. Талантливый дирижер тоже может добиться успеха в России, дирижеры очень востребованы, их сейчас мало. В отношении исполнительства гораздо труднее, особенно в том, что касается пианистического искусства. Потому что концертные организации, к сожалению, на самоокупаемости. А искать своих спонсоров очень трудно. Но наше дело святое и, я надеюсь, будет жить. В тех сферах, которые направлены только на материальное благополучие, людям уже становится тесно. И они хотят самореализоваться хотя бы в желании услышать, прикоснуться к высоте классической музыки. Ведь в 90-х, когда начался постперестроечный обвал, все предрекали, что наше дело умрет, что в залах будет пустота. Но сейчас залы полны.
— Все дело в отсутствии финансовой поддержки со стороны государства?
Моздыков: Классическая музыка не может заработать как шоу-бизнес, которому не требуется государственной поддержки в силу самоокупаемости. Здесь, несомненно, требуется внимание со стороны государства. Зайдите в какое-нибудь учреждение, связанное со сферой бизнеса. Вы же не увидите этих облупленных стен, этого старенького линолеума, как у нас. Уже по этому можно понять, как проявляется забота власти о том деле, которым мы занимаемся.
Мне кажется, это основано на недостаточном осознании важности нашего дела — и педагогического, и исполнительского. И в конечном итоге здесь дело в недостаточном уровне духовной, этической, интеллектуальной культуры людей, руководящих таким грандиозным государством.
Домбровский: В Германии и в Австрии крупные оркестры, даже государственные, спонсируются. Доходит до того, что одна организация спонсирует скрипачей, другая — виолончелистов оркестра, третья — духовые инструменты. Я думаю, в нашей стране такое тоже возможно, просто нужно время, чтобы установились нормальные отношения между бизнесом и государством, бизнесом и культурой. Бизнесмены будут спонсировать культурные мероприятия, когда поймут, что это престижно и создает хорошее имя компании.
— Существуют ли сейчас в России частные организации, которые поддерживают классических музыкантов?
Домбровский: Есть различные частные фонды. Когда мне было 11, я впервые поехал за границу с концертом при поддержке такого фонда. Обычно фонды выбирают 5—6 детей и для них устраивают небольшую серию концертов в определенной стране. Это частные благотворительные организации. Есть известные фонды, например фонды Спивакова и Ростроповича для молодежи, есть фонд «Русское исполнительское искусство», который поддерживает взрослых музыкантов, дает стипендии и гранты педагогам. Таких серьезных фондов 5—6 в Москве. Музыкантам поступают предложения и от частных лиц. Например, крупный предприниматель сейчас вполне может построить небольшой концертный зал и потом приглашать исполнителей. Чаще всего подобные концерты бывают бесплатными, открытыми, доступными для всех.
— Каким образом можно привлечь внимание публики к классической музыке?
Носина: Нужны организации, которые занимались бы раскруткой исполнителей. Это очень большая проблема в России. Сейчас есть, например, Москонцерт. Но ставки там очень низкие, а концерт — это большой творческий акт, который требует серьезной подготовки. Филармонические структуры разрушены, не имеют достаточного финансирования и потому просто не могут приглашать исполнителей. Раньше они успешно работали. Сейчас их нужно воссоздать. И они должны иметь финансовую базу, возможность оплачивать исполнителей. Сейчас создается новая структура концертных организаций. Начинают появляться агентства, антрепризы, объединения, которые занимаются организацией концертов. Но это только начало.
Домбровский: А еще нужно объяснять людям, что классическая музыка это не обязательно очень хитро и скучно. Вовсе не обязательно делать большие рекламные кампании, просто достаточно информировать людей лучше. Я не рекламу по телевидению призываю давать в прайм-тайме, а делать так, чтобы публика хотя бы минимально была информирована.
— Какие изменения в сфере образования могли бы стимулировать интерес к классической музыке?
Носина: Обязательное музыкальное образование первой ступени — это очень развивает, гармонизирует личность, прекрасно развивает мозг, координацию, внимание, терпение, умение сосредотачиваться, решать логические задачи. Музыка — это вибрация, которая оказывает очень сильное воздействие на организм. Не случайно при фараонах существовали оркестры, которые их лечили. Платон писал, что с помощью музыки можно перевоспитать преступников. Музыка развивает оба полушария головного мозга и устанавливает между ними гармоничные связи. Люди, которые окончили музыкальную школу или училище и не продолжают музыкальное образование, часто добиваются более значительного успеха в других сферах деятельности, чем те, кто музыкой не занимается.
Домбровский: Сейчас музыкальные школы работают по принципу «обязательно из маленького ребенка сделать будущего музыканта». Я считаю, что нужно в первую очередь учить правильно воспринимать, слушать музыку, разбираться в ней, а не силой заставлять играть на музыкальном инструменте. Нужно сначала заинтересовывать ребенка, а если ему понравится, то он сам захочет учиться дальше. Если же нет, он и дальше будет неплохо разбираться в музыке и любить ее. Большой процент людей, которые оканчивают музыкальные школы, потом терпеть не могут классическую музыку из-за того, что их к этому принуждали. Возможно, не занятия на каком-либо инструменте, а основы сольфеджио, изучение строения музыки помогли бы людям более глубоко воспринимать музыку в дальнейшем.
