Катангская безнадега, или жизнь взаймы
В канун каждого праздника в Ербогаченском сельсовете не протолкнуться. Я видел это не раз: с девяти утра у дверей маленького кабинета в конце коридора очередь мужчин и женщин в ватниках и побитых молью пальто. В этом кабинете специалист отдела по управлению территорией Юля Капустина с утра до вечера пишет доверенности.
Доверенность стоит двадцать рублей, и кто-то из этих людей приносит деньги, а кто-то говорит, что принесет потом. Юля верит, потому что в следующий месяц этот человек придет снова. По-любому. Ему некуда больше идти. Настоящих бумажных денег эти люди не держали в руках давным-давно. Здесь, в отделе по управлению территорией, они выписывают доверенности на получение пенсий: по инвалидности, по потере кормильца, по возрасту, а затем их несут в один из магазинов, хозяева которых делают на этом деньги. Двадцать рублей на доверенность им дают там же, в магазине. В пределах означенной суммы кто-то из них берет макароны, крупу, сахар, чупа-чупсы и печенье к празднику домашней пацанве, кто-то тарится водкой (вероятно, паленой, потому что дешевой) или "Троей", от которой глохнут уши и пропадает зрение...
После того как в Ербогачен прилетит "вертак", которым раз в месяц привозят наличку, хозяин магазина возьмет стопку доверенностей и обменяет их на деньги.
Многих из этих людей я знаю лично. Вряд ли они думают о тех, кто принес эти доверенности. Пожалуй, неважно, что один стар и болен, что другой набрал водки, в то время как дома у него семеро по лавкам и ни полена дров, ни ложки муки, что третьего называют дураком за то, что он иногда видит и очень боится страшных драконов, которых, конечно, не бывает, но которые между тем живут среди нас... Есть смысл думать о том, что они могут покупать "Трою" и макароны, что по пьяни им можно впарить просроченный йогурт и окаменевшую от времени карамель. Держи, братан, хавай!
Несколько лет назад, когда, бывало, пенсии приходили с запозданием, один оборотистый делец из местных придумал эту схему (неси доверенность на пенсию, а потом бери что хочешь), и она прижилась. Появились последователи и в других магазинах. Попавшие в кабалу уже никогда не слезут с этой "иглы", потому что доверенность выписывается на месяц (а у кого аппетиты или семья побольше -- так и на два) вперед, а жить столько времени без пищи врачи не рекомендуют категорически.
Можно бы, впрочем, зарабатывать где-то еще, но работы здесь нет никакой. Поэтому люди живут в долг. От доверенности к доверенности, из месяца в месяц. С этим ничего не поделать, как, впрочем, и с тем, что в долг живут и бюджетники всего района. Денег-то ведь нет. Разумеется, номинально они существуют -- в виде задолженности по зарплате и толстых, по 96 листов, тетрадей в каждом магазине, со столбиками фамилий и цифр за отпущенные в долг товары.
"Люся, мне бы колбаски да маргарину пару пачек. Запиши на меня. С зарплаты отдам". Люся записывает, потому что ее родные тоже живут "от бюджета", тоже не видят денег и точно так же ходят в магазин. Ведь, пожалуй, вся инфраструктура в районе бюджетная. Это говорит о многом. О том, в частности, что, когда территории оставили 30 процентов подоходного налога, собственные доходы уменьшились с 28 до 7 миллионов в год. О том, что налог на рекламу и на имущество, которыми государство благоразумно решило пополнять местные бюджеты, здесь брать не с кого, да и незачем: что и кому можно рекламировать в глухой тайге, а нищий ассортимент местных магазинов в рекламе не нуждается. А законным образом оформлять недвижимость (столь же нищую) у местных считается больше баловством и пустой тратой денег, так как даже при купле-продаже здесь привыкли больше полагаться на слово, нежели на бумаги. Это, впрочем, совершенно справедливо, ведь здесь нет ни бандитов, ни братвы, понятия здесь не прижились, зато в каждом доме есть охотничий арсенал, так что печальный итог любого "кидалова" можно спрогнозировать с почти стопроцентной уверенностью.
Здесь, в Катангском районе, мы живем странной жизнью. Так мало кто живет. Мы, как птицы небесные, не сеем, не жнем, мы ничего не производим, да и не можем производить в силу того, что средств для этого у нас нет. У нас нет ни дорог, ни денег, ни электричества. Когда-то здесь была геология с мощной материальной базой, но в те времена возможности государства были велики, быть может, неисчислимы, и считалось, что геология вечна, поэтому о создании каких-либо предприятий никто не думал. У нас есть миллионы гектаров необжитой тайги, нефть и алмазы под землей, но мы нищие. Все платежи за недра уходят в федерацию, и столицы устраивают немыслимые по красоте и невиданные со времен Екатерины по роскоши праздники, потому что там уже некуда тратить деньги. Каждый год наши охотники выбивают в тайге по десять тысяч соболей, но в этих соболях ходят европейские и американские дамы, в них ходят скандинавские и французские содержанки. Ведь стоят соболя дороже, чем мы можем платить за них. И мы живем не за их счет (в казну района от промысла не падает ни копейки). Мы живем за счет тех, кто выращивает хлеб и выплавляет алюминий, кто строит самолеты и делает колбасу, то есть, в конечном счете, мы живем за счет области. Из года в год нам дают ровно столько, чтобы жизнь теплилась, но не больше. Бюджет дотационен почти на 90 процентов, и если сегодня область не даст нам денег, то завтра нашим детям нечего будет есть.
Наверное, так оно и случится. Жизнь, судя по цифрам, кончится здесь скоро и, видимо, некрасиво. Бюджет 2005 года -- 108 миллионов рублей. Еще 98 миллионов надо, чтобы он стал бездефицитным. Разумеется, такую сумму никто не даст, поэтому мэр просит хотя бы двадцать. Этих денег тоже нет.
Бюджет этого года районная дума приняла только с третьего захода, в марте. Два с лишним месяца жили по одной двенадцатой прошлогоднего бюджета (в прошлом году бюджет был больше почти на 20 миллионов), и районная администрация получила зарплату чуть больше чем за месяц. Потом бюджет приняли, и, если дотацию не увеличат, этому коллективу в текущем году больше ничего не отломится. Вскоре в администрации отключат телефоны, почтовые конверты пока дают в долг... Во всяком случае, в бюджете денег ни на зарплату, ни на оплату текущих расходов нет. Решили, что хуже уже не будет, написали письмо и собрали подписи в областную инспекцию труда -- дескать, помогите как-нибудь, сколько можно работать бесплатно. Задолженность по зарплате -- четыре с лишним месяца, дотацию область увеличить не может, нет средств. Как жить-то? Из инспекции в ответ отписали мэру: погасить задолженность. Нарушаете, уважаемый Александр Валентинович, права работников, штрафовать вас будем... Где взять деньги, правда, не написали. Вот вам и помощь, господин мэр, вот и нашли виноватых. Мэру, впрочем, эти грамоты -- дело восьмое. Голова болит о другом: на что ремонтировать котельные, где взять деньги на дрова, как сохранить в деревнях школы, как завезти топливо и продукты... Самое главное -- на что?
Три или четыре последних года бюджет района не защищают. Его обсчитывают в областном финуправлении по загадочной методике Минфина и готовым скидывают в район. Единственный в области район Крайнего Севера обсчитывается, как территория, приравненная к районам КС. Есть методика и для районов Крайнего Севера, по ней Катанга жила бы более или менее сносно, но областным и федеральным экономистам, видимо, удобнее причесать всех под одну гребенку. Как это сказывается на нашей жизни -- их интересует мало.
К территориям, приравненным к районам КС, относится, скажем, Усть-Кут. О том, что разница между Усть-Кутом и Ербогаченом разительная, говорить, наверное, не стоит. В Усть-Куте, скажем, есть железные дороги и автомагистрали, там дешевое электричество и продукты стоят не так уж дорого, потому как нет нужды завозить их самолетом. Есть там, впрочем, и примерзающие к кроватям в нужное время старики, и удивительные мальчуганы, способные в час "икс" дозвониться президенту Путину... Здесь, в Катангском районе, дорог нет, единственный транспорт -- авиация, киловатт/час энергии стоит для населения 40 копеек, а для внебюджетных организаций -- 13 рублей, и привезти на самолете один килограмм груза с Большой земли тянет на 40 с лишним рублей.
Вопреки инфляции, вопреки росту цен, бюджет района из года в год становится все меньше. Возврат всевозможных кредитов и ссуд, которые район берет на погашение долгов по зарплате, расписан чуть не на двадцать лет вперед, но отдавать их нечем, и приходится брать все новые и новые. Когда-нибудь давать перестанут... Уже сейчас поездки мэра и его зама в метрополию (в последнее время за свой счет, потому что средств на командировки у администрации нет) и непрерывная переписка с чиновниками дают слабые результаты. Ответ прост: "Вопрос об увеличении дотации находится в стадии рассмотрения (как вариант -- "в стадии решения")". Ждите ответа...
Начитавшись подобной галиматьи, заместитель мэра Елена Дроздова отказалась посылать в область еженедельную оперативную информацию -- все равно там ее никто не читает и как мы живем -- не ведают. У самой Дроздовой -- долги в магазинах, да телефон дома отключили за неуплату. Это у первого-то зама с приличной зарплатой. О том, на что живут рядовые сотрудники, -- муниципальным служащим ведь иметь дополнительные доходы нельзя, -- можно только гадать...
Удвоить ВВП в отдельно взятом Катангском районе к 2010 году получится едва ли. Как, впрочем, и к 2020-му, и к 2030-му... Мы словно бы остались где-то за чертой, в своего рода резервации, где потребности человека должны сводиться к минимуму. Здесь слово "право" стало мертвым словом, о котором мало кто помнит в вечной заботе о куске хлеба для своих ребятишек, в вечном ожидании солнца...
