Комитет "Победа": между жлобством и историей
Российский организационный комитет «Победа», по должности и по совместительству возглавляемый президентом Путиным, вот уже несколько лет как призван готовить 60-летний юбилей Победы. Но он упорно являет себя монструозной организацией сусловского разлива из арсенала холодной войны. Комитет и саму Победу довольно основательно подмяли под себя ветеранские "организации воинов-интернационалистов Афганской войны и других локальных конфликтов", как они теперь себя называют. Эти организации с успехом борются за финансовые потоки Комитета и не стесняются встраивать себя в исторический контексты, к которым не имеют не малейшего отношения.
Идеологическое кредо Комитета вытекает из его названия – путь Красной Армии был усеян только победами! Но оно решительно не выдерживает исторической критики, ибо игнорирует ее трагическое, катастрофическое начало – правду зверств оккупации и еврейского геноцида, правду бесчеловечного плена и насильственного угона в Германию. Но разве можно «не заметить» десятки миллионов жертв, павших не на полях сражений, а как бы на обочине войны?
Вытекающий из этой парадигмы и всячески лелеемый «герое-центризм» не оставляет в программе места никаким другим ветеранам и жертвам войны, в частности, военнопленным и гражданскому населению. Их и сегодня дискриминируют в бюрократической и ветеранской среде, преподнося в ореоле занафталиненных стереотипов типа - «военнопленные-предатели» и «остарбайтеры-пособники». Такая идеологическая установка – вместо долгожданных примирения и взаимопонимания – никак не приближает гражданский мир в обществе, которое так в этом мире нуждается как никакое другое. К тому же ситуация биологически необратима: популяция героев войны, как и популяция тех, кто был лишь жертвами на ее обочине, относятся к одному поколению и до следующего юбилея уже не доживут.
Захотят ли президент и вообще публичная власть в России остаться со старым советским генералитетом и главпуровским менталитетом – или же они предпочтут сделать шаг навстречу правде истории и примиряющей ответственности за эту правду? Не знаю, посмотрим.
Дело в том, что эстафета 60-летних событий и юбилеев заключительного этапа войны – началась. 4 июня американцы освободили Рим и на тот же день союзниками планировался так называемый «День Д» (D-Day) – высадка на оккупированном немцами европейском материке. Погода заставила их перенести дату, и вторжение началось 6 июня.
Немцы их ждали в горловине Ла-Манша - в районе Кале. Союзники сделали все, чтобы не разубедить их в этом, а сами готовились к высадке на нормандском берегу. Это им удалось, но около 40 тыс. захлебнувшихся в воде и собственной крови, скошенных из пулеметов или умерших от ран, – такова страшная цена отвоеванного плацдарма. Час неимоверного испытания для военной доктрины, в которой за территорию предпочитали платить не человеческими жизнями, а боеприпасами и временем.
Представители 17 стран собрались по этому поводу вблизи городка Кана – на открытой заасфальтированной площадке близ высокого атлантического берега, атакованного союзниками 60 лет тому назад. Театр боевых действий стал театром действа мемориального: семь полукругом и с небольшими зазорами поставленных высоких плит-мониторов служили подмостками и сценой.
Для гостей – ветеранов, политиков и журналистов - были расставлены стулья под тремя навесами, призванными защитить их от солнца или дождя. Самыми последними пожаловали английская королева и президент США: пунктуальная Елизавета еще успела перекинуться парой слов с ветеранами, а вот припоздавший Буш – разве что поздороваться с соседями по креслам – Шираком и Путиным.
Годовщина вторжения отмечается ежегодно, но впервые в подобной церемонии принял участие и немецкий канцлер. Мужественный и непростой для французов знак воочию свершившегося примирения в новой объединенной Европе. И с точки зрения единой Европы тогда, в Нормандии, закладывались основы освобождения не только оккупированных народов, но и самих оккупантов - немцев. (В тот же день Шредер возложил венки на военном кладбище в Кане, где вместе покоятся останки солдат восьми государств, в том числе и немецких).
Вслед за парадом ветеранов, представлявших армии тех стран, что высаживались в этих местах, и вручением президентом Франции некоторым из них Ордена Почетного Легиона, короткую эмоциональную речь произнес Жак Ширак. В ней не было ни грана от ставшего уже привычным, но от того не менее тупого противопоставления одних союзников другим: Победа мая 45-го была общей победой сил коалиции, и высадки в Нормандии не было бы без Сталинграда и Прохоровки. Военный парад тоже был, но был он своеобразен: никакого чеканного шага и гусеничного рева - над местом события пролетели боевые самолеты того и этого времени (несколько – с цветным дымовым шлейфом в гамме французского триколора), а по морским кулисам – и в укрупненной трансляции на экранах – величественно проплыла интернациональная эскадра. Пехота была представлена сводным международным оркестром, также не злоупотребившим временем и вниманием гостей.
Зато запомнилось коллективное соло «роты» шотландских волынщиков: сыгранная ими мелодия, зароняя тоску и тревогу, и стала прологом историко-театрального действа, разыгранного перед собравшимися небольшой хоровой труппой Каннского университета.
Песни сопротивления и любви, перестроения, в зависимости от происходившего за их спиной, в несложные геометрические фигуры-образы (траурного креста, например) и столь же простые, но выразительный хореографические композиции в их исполнении звучали и смотрелись просто и художественно. За спиной же – на мониторах – одни документальные кадры сменяли другие: ужасы войны - воздушные бои и бомбардировки (в это время высоко над ристалищем пролетели и настоящие самолеты), разрушения и гражданские жертвы на земле, отчаянная высадка, смерть и плен военнослужащих, плач и скорбь гражданских - матерей, вдов и сирот – все это постепенно уступало место радости победы, счастью свободы и еще - благодарности за освобождение, воспоминанию о тех, кто положил за это жизнь.
Затем несколько достойных слов на французском и английском языках о трагедии войны и важности сохранения памяти и примиряющего духа сегодня сказали еще три француза – ветеран Сопротивления, совсем юная девушка-экскурсовод и средних лет директор местного военного мемориала. На фоне наплывающих друг на друга кадров солдатских фотографий и писем с фронта Патрисия Каас - и тоже на двух языках – спела «Письма с фронта» - песню из репертуара Пиаф.
Заключительным аккордом действа стали кадры, снятые с воздуха: берег моря, бесконечные песчаные пляжи Нормандии, на песке – люди самого разного возраста и национальности стоят, взявшись за руки. Камера отплывает от них вверх, и мы видим, что из людей этих складываются буквы, а из букв – слова: NORMANDIE, MERCI, LIBERTE. Эти кадры были встречены овацией, ветераны расплакались.
Кроме лидера Германии Шредера впервые на торжествах в Нормандии был и лидер России Путин, первый из кремлевских обитателей, родившийся уже после войны. Президент внимательно и серьезно всматривался. 9 мая 2005 года – в день 60-летия Победы – ему уже не придется отсиживаться в партере. И от того, как пойдут эти торжества, будет зависеть не только европейский и мировой имидж России, но и действительное состояние ее исторического багажа.
