"Судья должен быть добрым..."
У Куйбышевского народного суда города Иркутска 20 апреля юбилей. Ему исполняется 25 лет. Это хороший повод поговорить о судебной власти и о людях, которые вершат эту власть. Тем более что другой случай еще неизвестно когда представится. Ведь у судей нет даже профессионального праздника, когда полагается говорить теплые слова. Остаются юбилеи.
Ольга Кочержинская, председатель Куйбышевского народного суда, призналась, что судьи не любят публичности в своей работе. Может быть, оттого, что процесс - всегда живая ткань, и резать по ней ох как непросто. Человек здесь, как на исповеди, причем не всегда добровольной. Когда обстановка накалена до предела, случайная искра может вызвать взрыв.
А еще Ольга Кочержинская считает, что судья должен быть добрым. Злой человек не сможет здесь работать. Стороны уже приходят на взводе, нельзя поддаваться этой отрицательной энергии, впускать ее в себя. Наоборот, судья должен постараться как-то ее погасить. Люди приходят разные. На процессе выступают наружу все углы, неприятные черты характера. В жизни их обычно скрывают. В суде людям не до того, они забывают претворяться. Когда задевает за живое, драться начинают зубами и ногтями. Это не всегда приятно наблюдать. Иногда обвиняемый ведет себя гораздо достойнее жертвы. Но личные симпатии остаются за дверью, в зале заседаний властвует один бог - закон.
Начиналось все в 1976 году. Именно тогда Куйбышевский район получил отдельный судебный орган. Первым председателем избрали опытнейшего судью Лилию Лисину и дали ей штат из трех человек. И новоиспеченный суд начал рассматривать дела в... "красном уголке" таксопарка. Это не опечатка. Было именно так, потому что суд создали, а здания ему не выделили. Целый год судьи мыкались по чужим углам. Подобный факт - чем ни индикатор отношения общества к третьей власти?
Зато дел было много, тем более что работать начали не с нуля - забрали кое-какие дела еще из Октябрьского суда. Куйбышевский район в то время считался этакой рабочей слободкой. Были и разбои, и грабежи. Много дел шло о лишении родительских прав. Сейчас их, конечно, больше, но и в 1976 году хватало. Лилия Лисина помнит случаи убийства и насилия, которые происходили едва ли не на остановке в предместье Марата. При этом у суда не было даже своей машины, всюду добирались сами, на общественном транспорте, весь район исколесили судьи на перекладных. Это отнимало массу времени. "И увлеклись мы выездными заседаниями,- говорит Лилия Лисина. - У себя проводить процессы не могли - негде." Дела несовершеннолетних рассматривали по школам. При этом старались не нарушать сроки - в то время с этим было строго, 28 дней давалось на рассмотрение уголовного дела и 10 - гражданского.
Кстати, выездные заседания очень приветствовались компартией из-за из большого воспитательного значения. Судья вообще выполнял много воспитательных функций. Например, массу хлопот доставляли несовершеннолетние. Уголовная ответственность наступала с 12 лет, а не с 14, как сейчас. Когда на скамье подсудимых сидит ребенок, пусть и непутевый, его все равно жалко. Обычно такие дела кончались условным осуждением.
На каждого условно осужденного подростка было у Лилии Павловны личное дело. Чтобы каждый раз не вынимать дела из сейфа, все они были внесены в особый журнал. Время от времени этот журнал открывался и начиналась работа. Судья вызывал родителей, запрашивал характеристики из школы, заседатели ходили по домам - вести профилактические беседы. "Посадить его легко, выйти трудно, - говорит Лилия Павловна. - А если подросток находится на испытательном сроке и совершит в это время повторное правонарушение, закон становился достаточно суров. Неотбытый условный срок полностью или частично присоединялся к новому. Вот и помогали, как могли".
Примерно через год после своего образования суд из "красного уголка" переехал в здание Куйбышевской милиции. Здесь же располагалась прокуратура, места по-прежнему не хватало. Сегодня каждый судья владеет компьютером, а тогда на весь суд была одна-единственная пишущая машинка. А еще была общественная работа. Лилия Лисина возглавляла совет общественных судов. Свой план был у милиции, который включал работу судей с народными дружинами. Читали лекции - по семейному и уголовному праву, по хищению социалистической собственности. Проводили работу с заседателями. А еще каждый месяц - отчет перед избирателями, ведь судья обязательно был и депутатом.
"Сейчас, наверное, интереснее работать, - считает Лилия Лисина, - судьи стали независимы и занимаются своей прямой работой, никаких общественных нагрузок". В бывшие времена конституция тоже провозглашала независимость советских судов: "Над судом только закон". На деле над судом была еще и партийная власть. Перед партией отчитывались постоянно - о проделанной работе, о планах. Бесконечные комиссии, заседания, доклады.
Имеет ли место давление на суды сегодня? В последнее время эта тема приобрела большую популярность и вызывает много споров. "Я вообще не понимаю, как можно "надавить" на судью", - говорит Ольга Кочержинская.- Вопрос нужно ставить по-другому. Есть особая категория дел - оценочные. В них в большей степени присутствует личностная оценка судьи. С учетом своего опыта, знаний, принципов он может вынести то или иное решение. Кстати, решение в любом случае нужно обосновать на бумаге. Вышестоящая судебная инстанция в случае повторного рассмотрения дела может с этим решением не согласиться и вынести свой вердикт. Он и станет определяющим, даже если судья внутренне убежден в своей правоте.
Под категорию оценочных подпадают дела, по которым нет четкого закона или мало судебной практики. Здесь сам закон позволяет варьировать. Например, крайне несовершенен закон по наркотикам. Если говорить о таком давлении, то это понятие все равно будет иметь не ту начинку, которую в него обычно вкладывают".
"Больных" мест в нашем законодательстве достаточно, и они очень затрудняют работу судебной системы. Например, принят новый Уголовный кодекс, а уголовно-процессуальное законодательство - нет. Это значит, что закон-то новый есть, а канва, по которой он рассматривается, осталась старой и не срабатывает. Почему часто получается так, что подозреваемый задержан, ему предъявлено обвинение, а суд выносит оправдательный приговор? Да потому что конституционный суд лишил судей права по собственной инициативе отправлять уголовные дела на дополнительное расследование.
"Возьмем элементарный пример, - предлагает Ольга Кочержинская - В деле фигурирует договор между банком и предприятием. Подсудимый предоставляет ксерокопию этого договора, из которой следует, что обвинение предъявлено незаконно. Я уверена, что подлинник выглядит совсем иначе, но в деле его нет. Банк, с которым заключен договор, "лопнул". В старые времена я бы просто вернула дело на допрасследование и предложила провести оперативно-следственные мероприятия и найти документацию банка. Теперь я этого сделать не могу и вынуждена работать с ксерокопией".
Характер гражданских исков тоже изменился. Каждый период времени оставляет в судебных архивах свои отличительные черты. В 90-х годах суды захлестнули иски по невыплате зарплаты. Сейчас - иски по взысканию задолженности за квартплату. Новейшая тенденция - дела по защите прав потребителей.
Много разговоров в последнее время о сроках рассмотрения дел. Как известно, не был установлен срок рассмотрения дел лиц, содержащихся под стражей. Суду пеняли, что люди ждут приговора годами. Недавно такие сроки установили. С 9 июня 2001 года лица, находящиеся под стражей, могут числиться за судом только 6 месяцев.
Это, конечно, хорошо и, наверное, будет дисциплинировать судей. Но сроки тоже палка о двух концах. Во-первых, огромный вал дел. При несовершенстве законодательства уложиться в такое короткое время очень трудно. Задержки происходят по разным причинам. Одна из них - неявка свидетелей. Даже потерпевшие, получив все, что хотели, резко теряют интерес к делу.
Да, изменилось многое. Пришла демократическая власть, приняты новые законы, другим стало общество и его отношение к суду. Президент в своем докладе указал на то, что престиж суда нужно поднимать. Изменилась сама судебная система и будет меняться дальше. Несколько лет разрабатывается законопроект судебной реформы. Но так ли глобальны эти перемены, как кажется на первый взгляд? Символично, что у судей до сих пор проблемы с жилплощадью. Куйбышевский суд располагается в том же старом деревянном здании, что и 20 лет назад. В это здание пришли работать другие люди. Сегодня здесь работает не три судьи, а девять. Но как и предшественникам, им не хватает помещений, нет зала заседаний.
Зато на двери висит вывеска, которую заказывала еще первый председатель суда Лилия Лисина. Может, это добрая примета? Потому что не изменилась суть работы судей - служение закону и справедливости.
