Cовершенно необходимо! Но абсолютно бесполезно!!!
«Высшее образование в нашей стране - это удивительная штука: оно совершенно необходимо и совершенно бесполезно», - сказал мне когда-то один студент. Сами понимаете, услышать такую фразу от бывшего студента-гуманитария - не лучший подарок судьбы для человека, который преподает в одном из ведущих иркутских вузов вот уже скоро как пятнадцать лет.
Я, с интересом ожидая реакции, цитировал эту фразу в разных студенческих аудиториях и, смею вас уверить, студенчество всегда легко врубалось, о чём идет речь. И более того скажу: за исключением откровенных заучек, было готово под это фразой подписаться.
А вот старшее поколение, воспитанное в традициях безусловного восхищения перед ценностью и даже самоценностью высшего образования, наверное, не сразу поймет, о чём идет речь. А речь о том, что без диплома о получении высшего образования молодому человеку очень непросто устроиться на приличное рабочее место. И в этом смысле образование необходимо. Однако знания, полученные на студенческой скамье, оказываются потом не просто недостаточными. Нередко эти знания в реальной профессиональной практике оказываются просто не нужными. Именно это имел в виду студент, кстати сказать, большая умница и отличник, называя полученное образование бесполезным.
Отношение работодателей к потенциальным работникам нынче примерно такое: покажите нам диплом об окончании вуза, который мы рассмотрим как справку о том, что вы вообще обучаемы, а всему, что вам будет необходимо знать для работы, за которую мы будем платить вам деньги, мы научим вас сами. Никаких особых «университетских» знаний вам не потребуется. Замечу, что чаще всего такие печальные вещи случаются потому, что молодой работник работает не в той профессии, которой он обучался – например, процент выпускников педагогических вузов, не переступающих пороги школ после прохождения обязательной практики на выпускных курсах, просто поражает воображение (колеблется в районе 80 %). Однако подобное случается и в ситуации, когда человек работает и в соответствии с собственным образовательным профилем.
Нас всех, тех, кому за тридцать, когда-то учили красивому марксистскому закону исторического развития – противоречия между уровнем производительных сил и так называемыми производственными отношениями. Противоречия эти создают ситуации, которые сами марксисты с любовью именовали «революционными».
Так вот, нечто подобное происходит и в системе отношений «общество-образование». Общественное развитие всегда слишком опережает не поспевающее за ним развитие такого по природе своей консервативного института, как образование, что тоже чревато взрывными ситуациями, наподобие той, что разрядилась громом молодежных революций в странах Запада в конце 1960-х годов.
Систему образования, какой бы она не казалась замечательной тем, кто в ней работает, предметом какой бы национальной гордости она не являлась, надо изменять. И не время от времени, а постоянно.
Как обстоят дела с изменениями в образовании у нас?
Заметим, что наша средняя школа находится в состоянии непрерывного реформирования уже 25 лет – с 1983 года (совершенно не замеченный юбилей, кстати!). В последние годы, впрочем, реформу средней школы стали называть модернизацией, то есть более «современно» и менее пугающе.
В процессе преображения средней школы случалось и происходит множество противоречий. Так в 1990-е годы школа пыталась опереться на технологии так называемого личностно-ориентированного обучения… в классах по тридцать и более человек. Да-да, формировать личность предполагалась в переполненных классах. Сейчас школа реализует парадоксальное сочетание профильного, то есть дифференцированного обучения и единого государственного экзамена (ЕГЭ). Заметим также, что подавляющее большинство выпускников средних школ так и не поняли, почему учились они десять лет, а закончили почему-то одиннадцать классов. «Той ли арифметике нас учили в школе педагоги?» – таким логичным вопросом наверняка задаются самые пытливые из них.
Однако, несмотря на перечисленные парадоксы, в средней школе за годы реформирования действительно многое удалось изменить. Отдельные инновационные результаты, особенно те, что были достигнуты в 1990-е годы, принесли нашему среднему образованию и миллионам школьников много положительного и рационального. В том же Иркутске сформировалось несколько учебных заведений с мощнейшими педагогическими коллективами, неплохим менеджментом, впечатляющими образовательными и жизненными успехами выпускников и обладающих собственным лицом. Для нашего среднего образования, десятилетиями исповедовавшего идеалы унификации, последнее особенно важно.
В высшей же школе за эти годы не произошло сущностных изменений, кроме обычной смены преподавательских поколений, расширения номенклатуры специальностей и появления так называемых коммерческих наборов. Сейчас российская система высшего образования готовится переживать далеко не лучшие времена. Над ней нависла проблема, которую во внутривузовских кругах называют «проблемой-2009». В грядущем 2009 году, согласно прогнозам демографов, количество выпускников средней школы (то есть потенциальных абитуриентов) может приблизительно сравняться с количеством бюджетных мест в российских вузах. Демографический провал 1990-х - это не выдумка зоологических противников либеральных реформ.
С тех пор как стало возможным платное высшее образование, так называемые «внебюджетники», а точнее их платежеспособные родители, поддерживали вузы на более или менее приемлемом материальном уровне. Это, с одной стороны, помогло вузам пережить непростые времена, с другой стороны, в известной степени развратило многие из них. Конкуренция за абитуриентов не носила жесткого характера, вузы – и государственные, и частные – не оказывались на грани выживания, и это позволяло, с одной стороны, производить изменения в самих образовательных практиках по минимуму, с другой стороны, обращать исключительно декоративное внимание на связь между предоставляемыми образовательными услугами и реальными потребностями рынка труда.
Теперь большинству вузов придется либо научиться жить исключительно на государственные средства, либо вузовскому сообществу пролоббировать государство на предмет полной коммерционализации высшего образования. Последнее – очень даже реально, что, наверное, не поднимет настроение тех, чьи дети закончат школу уже в будущем году.
Меж тем, действительность изменилась слишком серьезно для того, чтобы высшая школа продолжала коснеть в собственных традициях. Хотелось бы назвать основные произошедшие изменения, ставшие серьезными вызовами для высшей школы, на которые ей теперь приходится отвечать.
Высшая школа более не является единственным источником знаний, в том числе и профессиональных знаний. Фактическое искоренение книжного дефицита, образовательные возможности Интернет-ресурсов, все возрастающее значение «профессионального опыта» по сравнению с книжным знанием в реальной профессиональной жизни и некоторые другие явления привели к тому, что роль университетских доцентов и профессоров в становлении профессионала перестала быть определяющей.
Общий кризис массовых профессий, на подготовку которых было нацелено классическое высшее образование. Сегодня практически нет таких «стандартизированных знаний», которые можно было бы получить в университете и рассчитывать на профессиональный успех. Необходимые для такого успеха знания и навыки приобретаются, скорее, в практической жизни и под руководством реальных работодателей, а не на студенческой скамье.
На рынке труда появилась масса профессий – от разнообразных менеджеров и рекламщиков до журналистов и психологов нового типа – готовить которых в формате восходящей к средневековью лекционно-семинарской системы просто неразумно.
Отметим также, что любой уважающий себя студент начинает работать и зарабатывать деньги с третьего-четвертого курса (а многие просто и с первого), а значит, физически не имеет возможности проводить в аудиториях и библиотеках столько времени, сколько требует от него существующая система высшего образования. Тем самым, обучение зачастую превращается в некую имитацию учебной деятельности. А далеко не каждый преподаватель может войти в положение студента. Из-за этого студенческие годы превращаются из «сладкой молодежной поры» в постоянный напряг.
Есть и еще один неприятный результат того, что называют перманентной научно-технической революцией – опережающее устаревание высшего образования. Проще говоря, знания за время приобщения к ним успевают устареть. Это хорошо знакомо не только программистам и технарям, но и тем же журналистам и пиарщикам.
Уже этих обстоятельств (а их гораздо больше) достаточно, чтобы сделать вывод: пяти лет обучения в вузе по вечно отстающим от жизни учебникам и под руководством пускай самых чудесных преподавателей, но опять же оторванных от практической деятельности в тех специальностях, по которым они обучают студентов, это слишком большой срок.
Посему рискну высказать крайне непопулярное в нашем обществе и в преподавательском сообществе мнение - подключение к так называемой «болонской системе», предполагающее сведение базового высшего образования к четырем годам (уровень бакалавриата), могло бы оказаться очень уместным.
Конечно, согласие на «болонизацию» собственного высшего образования со стороны России изначально было политическим шагом. Россия ещё совсем недавно хотела любыми способами «прописаться в Европе» - прямо-таки как провинциал, приехавший в столицу - и потому была готова подписать любые документы, в том числе и такой, как «болонская декларация».
Однако поставленная подпись даёт нам уникальный шанс привести наконец-то собственную систему образования в определенное соответствие с реальной жизнью. Сократить годы обучения, необходимые для получения профессионального сертификата (бакалавр). То есть позволить молодежи быстрее выходить в профессиональную жизнь. И одновременно оставить возможность для тех, кто хочет углубленно заниматься наукой, расширять кругозор, просто для сверхталантливых людей обучаться на другом – более высоком, магистерском уровне.
Все разговоры о том, что, разделяя высшее образование на эти две ступени, мы проявляем «низкопоклонство перед Западом», что мы разрушаем лучшую в мире систему образования и т.п., я рассматриваю исключительно как проявление корпоративного консерватизма. Конечно, мало кому в вузах хочется что-то серьезно менять. Однако игнорировать действительность можно только до определенной черты. И мы уже очень близки к этой черте. Поэтому лучше попытаться уже сейчас разумным образом изменить систему высшего образования, нежели дожидаться, когда она начнет вызывать реальное неудовольствие у студентов, работодателей и налогоплательщиков.
Молодежь на баррикадах, как на Западе в 1968 году, - это зрелище, безусловно, романтичное, но нельзя ли хотя бы попробовать обойтись без этого?
