Вымирающее население
Российская нация гибнет под гнетом низкой рождаемости, болезней и отчаяния. Руководство страны говорит об угрозе национальной безопасности.
Добро пожаловать в село Кстиново. Население - один человек. Семидесятилетняя Антонина Макарова проводит день за днем за просмотром новостей и сериалов в своем рассохшемся дачном домике. Из двух линий просевших домов, когда-то называвшихся деревней, это единственное обитаемое место. Ее ближайшая соседка Мария Белкова, которой 80 лет, живет в деревне Сосновицы (население - два человека). Правда, она уже все равно ничего не слышит, поэтому общаться с телевизором Макаровой гораздо легче.
- Когда-то здесь во всех домах было полно людей. Здесь сырзавод был. А теперь все остальные уже умерли. Всех бог прибрал, одна я еще маюсь, - говорит она. - Даже воры, и те пропали.
Таких деревень, как Кстиново, напротив которых в списках стоит слово `nezhiloye`, в Тверской области, что в верхнем течении реки Волги, в 130 километрах на север от Москвы, более 1400. С 1989 года население здесь упало на четверть миллиона человек - примерно до 1,4 миллиона. Смертность превышает рождаемость более чем вдвое. И пример Тверской области отнюдь не единичен.
Россия быстро теряет население. Ее народ вымирает, преследуемый эпидемией СПИДа (по росту числа зараженных Россия занимает одно из первых мест в мире), вновь поднявшего голову туберкулеза, болезней сердечно-сосудистой системы, злоупотребления алкоголем и наркотиками, курения, самоубийств и смертей вследствие ничем не сдерживаемого загрязнения окружающей среды. К тому же, в прошлом году количество абортов превысило количество рождений более чем на 100 тысяч. По некоторым оценкам, бесплодием в результате неудачных абортов и общего плохого состояния здоровья страдает около 10 миллионов жителей страны. Система государственного здравоохранения разваливается, а многие семьи даже в крупных городах, где ситуация более благополучная, говорят, что не могут купить достаточно большие дома, чтобы в них можно было вырастить столько детей, сколько они хотят.
Население бывшего Советского Союза - 300 миллионов человек - было третьим в мире по численности, СССР уступал только Китаю и Индии. В России из этого количества жило немногим более половины людей. Однако после распада Советского Союза страна теряет по 700 тысяч человек каждый год (столько могло бы жить в весьма крупном городе), и эти потери лишь частично компенсируются притоком людей из других бывших союзных республик. Сегодня в стране, раскинувшейся на одну восьмую часть земного шара, живет уже 142 миллиона человек.
Из тех, кто ушел, непропорционально большую долю составляют мужчины. Когда Советский Союз был на пике могущества, его граждане жили практически так же долго, как граждане Америки, но сейчас средний российский мужчина проживает жизнь длиной всего в 59 лет, то есть на 16 лет меньше, чем американский мужчина и на 14 меньше, чем российская женщина. В прошлом году Сергей Миронов, председатель верхней палаты российского парламента, заявил, что если эта тенденция не изменится, то к 2080 году население страны сократится до 52 миллионов человек:
- Великой России больше не будет. Она будет разорвана на части и в конечном итоге перестанет существовать.
Это, может быть, и преувеличение, но сможет ли Россия удержать свои земли по границе с Китаем или развернуть армию, не говоря уже о достаточно трудоспособном населении, чтобы содержать больных и стариков - серьезный вопрос.
Правительство, в распоряжение которого поступают рекордные суммы от экспорта нефти, уже начало реагировать на ситуацию. В этом году президент Владимир В. Путин указал платить матерям, решившим родить второго ребенка, 111 долларов в месяц плюс открывать для детей счет на 9260 долларов, которые можно потратить на образование, ипотечный заем или пенсию. Также он призвал возобновить программу привлечения в страну этнических русских, все еще остающихся в бывших союзных республиках.
- У России огромная территория, самая большая в мире, - сказал Путин. - Если ситуацию не изменить, ее просто некому будет защищать.
`Этот вирус - в нас`
Экономическое землетрясение, которым обернулся переход России от коммунизма к капитализму, в одночасье ввергло в нищету миллионы людей и изменило систему ценностей, в соответствии с которой они планировали свою жизнь. В беспорядочной атмосфере 90-х годов использовать отсутствие всяких правил игры смогла лишь узкая группа людей, живших главным образом в крупнейших городах вроде Москвы или Санкт-Петербурга. Они стали баснословно богаты, однако число людей, оказавшихся в глубокой нищете в результате столь резких общественных перемен, которыми завершился целый век войн, революций и жестоких социальных экспериментов, было во много раз больше.
Те, кто оказался в проигравших, пристрастились к пьянству, курению и другим привычкам, от которых даже в лучшие времена умирали миллионы россиян. А есть и много случаев, когда люди просто убивают себя сами. В 90-е годы количество самоубийств выросло стремительно, сразу на 50 процентов; с 1995 по 2003 год в стране добровольно ушло из жизни полмиллиона человек: люди бросаются с балконов, перерезают себе вены или просто в морозную ночь уходят из дому в снег. По уровню самоубийств - по данным Центрального научно-исследовательского института психиатрии и судебно-медицинской экспертизы имени Сербского, он составляет около 36 на 100 тысяч населения - Россию опережает только Литва. В некоторых отдаленных областях страны этот показатель превышает 100 на 100 тысяч человек.
Николай Завада, 21-летний музыкант, которого знакомые знают как Серийного Самоубийцу, вывесил на известном сайте http://www.mysuicide.ru, через некоторое время закрытом под давлением общественности, такую песню: `Я выхожу//И не важно куда - вверх или вниз.//неважно, кто держит тебя за руку - ангел или нет.//Меня высосал холод` (перевод подстрочный, оригинал за отсутствием доступа на сайт получить не удалось - прим. перев.). В беседе с журналистом Завада сказал:
- У людей нет надежды. Они думают, что все, что они делают - напрасно. И они чувствуют в себе вечную пустоту.
Общество, в котором трудоустройство было гарантировано, осталось в прошлом, и миллионы людей, особенно в провинциальных городах и селах, по словам Андрея Демина, президента неправительственной Московской ассоциации общественного здоровья, `стали лишними`.
- Для них в нынешней экономике нет места. И они не протестуют против этого открыто. Они протестуют внутри себя. И, выражая самую крайнюю форму протеста, умирают.
Многие постарались приспособиться, но у них ничего не получилось. Снизилась рождаемость, чему виной не только общеевропейская тенденция иметь в семье меньше детей, но и то, что российские семьи не могли себе позволить быть большими.
У 35-летнего Романа Киптенко семья есть, он здоров, у него два высших образования, но его жизнь развивается совсем не так, как ему бы того хотелось. Институт охраны национальных парков, где он работал, с распадом Советского Союза тоже приказал долго жить. Теперь он работает у своего друга техническим директором в принадлежащей тому московской рекламной компании, но фирма невелика и будущее ее нестабильно. К тому же его жену, менеджера стоматологической клиники, прошлой весной уволили с работы. Киптенко начал понимать, что в будущем им не светит ничего лучше квартирки из тесной гостиной и крохотной кухни, в которой они живут сейчас с 10-летней дочерью и за которую приходится платить по 330 долларов в месяц. Сам он с женой спит на раздвижном диване, а на кровать дочери днем садятся гости - ее игрушки аккуратно сложены в сторонке. Одежда хранится в шкафах около компьютера.
- Сначала было такое, что жена начинала заговаривать о втором ребенке, - рассказывает он. - Но постепенно она перестала поднимать этот вопрос.
Алексей Чайка - тоже москвич, менеджер по транспорту в строительной компании. В 27 лет он пережил инфаркт и теперь отлеживается в больнице. Причиной болезни он считает перенапряжение на работе: работать приходилось до 11 часов вечера, месяцами не имея выходных - и все это за зарплату в 525 долларов в месяц.
- На работе очень велико напряжение. Постоянно приходится с кем-то ссориться. Меня бьют по башке - я бью того, кто ниже меня, он - еще кого-нибудь.
Хотя все эти проблемы вышли на поверхность уже в постсоветский период, многим кажется, что они коренятся в том, что при коммунизме система целыми поколениями целенаправленно уничтожала самых способных и приспособляемых людей.
- Семьдесят пять лет жизни при большевиках привели к тому, что в стране сформировалось племя, наученное только слушаться приказов и исполнять их, - говорит петербургский врач Александр Горелик. - Сталинизм занимался спланированным и методичным физическим уничтожением самой высокоморальной, самой творческой группы населения. Есть такая вещь, как воля к жизни. И вся проблема нашей страны состоит в том, что у российского общества в целом и у мужской его части в особенности в этой сфере огромный пробел.
Как сказал Вячеслав Пушкарев, православный священник, работающий сразу в нескольких приходах в сибирских деревнях, которые сейчас слишком малы, чтобы назначать туда отдельных людей, советская система уничтожала в раной степени и тело, и душу.
- Мы все остались с этим вирусом внутри. Эта болезнь, эта деградация - она везде вокруг нас, потому что мы все были ее частью. Мы все живем в огромном котле, и все вместе в нем варимся.
Тонущие в алкоголе
Многие российские села, в которых еще недавно любой художник с восторгом рисовал бы с натуры идиллические картины розовощеких крестьян, ведущих из ночного усталых коней, сегодня сами погрузились в сумрак - сумрак болезней, пьянства и невообразимого застоя.
С одной стороны, Москва - второй в мире город по количеству миллиардеров. С другой - пятая часть всех граждан России живет менее чем на 38 долларов в месяц. Большинство бедняков живет в сельской местности. Коллективное сельское хозяйство давно развалилось, а новое ему на смену так и не пришло. В результате в подвершенном состоянии оказались тысячи сел, население которых живет мизерными государственными пособиями, поденной работой, огородами... и водкой.
История злоупотребления алкоголем в России длинна и печальна. Двадцать лет назад президент Советского Союза Михаил С. Горбачев попробовал с этим что-то сделать, ограничив продажу спиртного. В результате средняя продолжительность жизни мужчин увеличилась на три года. Однако стоило чуть-чуть ослабить контроль, как потребление спиртного вновь пошло вверх ударными темпами. В среднем каждый житель России за год выпивает пять галлонов (в США - около 19 л - прим. перев.) чистого спирта. В результате, по данным, опубликованным главой российского парламентского комитета по здравоохранению Татьяны Яковлевой, от острых алкогольных отравлений, а также в спровоцированных спиртным драках и в результате несчастных случаев, наступивших из-за пьянства, за последние десять лет погибло 900 тысяч человек. У многих от употребления самодельного алкоголя развиваются хронические заболевания печени и мозга.
- Пьют, причем пьют много и долго, потому что не могут не пить, - говорит 25-летняя Юлия Ковган. Ее голос дрожит, она с трудом садится на землю, чтобы не упасть.
Мы разговариваем на картофельном поле рядом с деревней Рязановщина, что в Сибири, к северо-востоку от Иркутска. Рядом с ней - несколько десятков семенных картофелин, пустая стопка, бутылка технического спирта и шатающийся брат, безработный кровельщик. Немного поодаль стоит в домашнем халате ее 53-летняя мать Лариса Бережная, притопывая грязной ногой и презрительно усмехаясь. Она, как оказалось, тоже пьяна.
- Это наша жизнь - живем как обычно. Сажаем картошку, выкапываем, вот и все, - пожимает она плечами. - Что здесь еще делать?
Несколько десятилетий назад в Рязановщине был центр колхозного хозяйства, в котором успешно развивалось животноводство и жило вдвое больше людей, чем сегодня. Многие мужчины на все лето уходили в тайгу на лесозаготовки, а на их возвращение жены выставляли на улицу самовары с чаем. Но без поддержки российского государства колхозы - один за другим - развалились.
Местные жители рассказывают, что прошлой зимой один пьяница, попросивший у соседки в долг бутылку и получивший отказ, поджег ее сарай с сеном. В соседнем городе бабушка, напившись допьяна, выбросила из окна пятого этажа кричащего малолетнего внука. Местный `архиепископ` Пушкарев признался, что в деревне Тихоновка пришлось закрыть церковь, поскольку тамошний священник `впал в пьяное буйство`.
По оценке 36-летней Ольги Колотыгиной, одной из немногих, кто решился взять на себя руководство местным районным советом, из 160 живущих в деревне мужчин `стараются как-то улучшить свою жизнь` не более полудюжины. Гораздо более типична для этих мест такая картина, как в шаткой двухкомнатной хижине, стоящей в конце улицы. Здесь 16-летняя Людмила Борисова сама смотрит за тремя младшими братьями и сестрами. Ее мать уехала в другой город с мужчиной и бросила детей одних. И пока Людмила зарабатывает деньги - пасет скот на выгоне, младшие дети ходят по деревне, выпрашивая еду у соседей. На ночь все вместе укладываются спать на два голых матраса. Но Борисова не винит мать за то, что та уехала. Она сама уедет, как только сможет.
- Здесь нет ничего хорошего, - говорит она.
СПИД убивает молодых
Диагноз `положительная ВИЧ-реакция` Светлане Глуховой поставили пят лет назад, но она говорит, что до сих пор не знает, нужна ли ей медикаментозная терапия. Чтобы принять решение, нужно необходимое лабораторное оборудование, а в единственном центре по борьбе со СПИДом в ее городе такого оборудования нет. Но она точно знает, что даже тогда, когда ей делали первый анализ на ВИЧ, ранки на пальцах, которыми она вкалывала себе героин, уже не заживали.
По данным Организации Объединенных наций, в России ВИЧ-инфицированных больше, чем в любой другой стране Европы. Одна из причин этого - `чрезвычайно большое количество молодых людей, употребляющих наркотики внутривенно`, однако заболевание уже распространилось в стране достаточно широко, и сегодня уже больше половины всех новых случаев становятся результатом гетеросексуальных половых контактов. По официальным данным, носителями ВИЧ или больными СПИДом являются сегодня более 300 тысяч человек. По сведениям ООН, эту цифру можно смело увеличивать.
Проблема, конечно, стоит не так остро, как в Африке, но в Африке, по словам экспертов, настолько велик уровень рождаемости, что рождение новых людей компенсирует смерть живущих. В России все по-другому. Здесь проблема усугубляется тем, что, поскольку СПИД распространяется преимущественно среди молодежи, люди умирают еще до того, как успевают дать жизнь новому поколению.
В одной из своих работ Мюррей Фешбах (Murray Feshbach) из вашингтонского Международного научного центра имени Вудро Вильсона (Woodrow Wilson International Center for Scholars), один из ведущих экспертов в мире по проблемам российского здравоохранения и демографии, писал, что доля людей в возрасте до 30 лет среди тех, кто болен СПИДом в России, составляет 80 процентов (на Западе обратная ситуация - там 70 процентов больных старше 30 лет). По словам федеральных медицинских чиновников, это значит, что в течение пяти лет вирусом иммунодефицита может заразиться от 5 до 10 миллионов российских подростков. Фешбах приводит данные российской Военно-медицинской комиссии, где говорится, что за последние пять лет количество ВИЧ-положительных призывников выросло в 25 раз. `Даже по оптимистическим оценкам, в 2020 году только от СПИДа будет умирать 250 тысяч человек, а по пессимистическим - до 650 тысяч человек в год`, - пишет он. Особенно тяжело, считает Фешбах, такая смертность отразится на возрастной категории от 25 до 49 лет.
Хотя российское правительство обещает своим гражданам бесплатное лечение от СПИДа еще с 1995 года, даже сегодня, десять лет спустя, антиретровирусной терапией охвачено всего 5 тысяч пациентов. В этом году, как заявил Путин, финансирование программы увеличится в 20 раз и составит 120 миллионов долларов. Хорошо, если этого хватит на лечение 15 тысяч людей. `Глобальный фонд` (Global Fund), объединение неправительственных организаций, до 2010 года выделит еще 120 миллионов на лечение еще 50 тысяч пациентов.
Однако в июньском заявлении Всемирной организации здравоохранения по этому поводу говорилось, что в нескольких регионах уже фиксируется недостаток ВИЧ-медикаментов, что может привести в незапланированным перерывам в терапии и смерти пациентов. Руководитель программы ВОЗ по борьбе со СПИДом в Москве Акром А. Эльтом (Akrom A. Eltom), кроме того, указывает, что при нынешней системе здравоохранения ВИЧ-положительные пациенты отторгаются обществом и поэтому, даже если их с трудом удается привлечь к лечению, они уходят и не возвращаются, что не только вредит их здоровью, но и способствует развитию новых штаммов вирусов, невосприимчивых к существующим лекарствам.
По словам Глуховой, если ВИЧ-инфицированные люди, живущие в ее городе Туле - это центр оружейных заводов, расположенный в 112 милях (около 170 контекстное меню - прим. перев.) на юго-запад от Москвы - расскажут кому-то о своей болезни, с ними просто перестанут общаться. Она сама никогда не станет говорить с российскими журналистами с открытым лицом.
- Если я открою лицо, меня завтра на автобусной остановке заживо съедят, - сказала она. - И, конечно, уволят с работы.
До 2004 года, пока шло международное финансирование, Глухова возглавляла организацию поддержки таких же, как она, ВИЧ-инфицированных людей в Туле. Она приводит слова врачей о том, что в Туле, где живет 600 тысяч человек, терапия против ВИЧ нужна тысяче людей, но получают ее - причем не полный курс - всего десять.
- Когда я спросила врачей в центре борьбы со СПИДом об этой терапии, они только плечами пожали. Потому что, когда я сказала им, что слышала о том, что надо принимать три препарата, они знали, о чем я говорю, но у них этого всего не было. Максимум, что они могли дать - один препарат.
Мы сидели в полутемном кафе, которое по вечерам в субботу превращается в танцзал, а Светлана вытирала слезы и говорила, что ей приходится просто стоять и смотреть, как медленно умирают ее друзья.
- Я знаю одного человека, который от отчаяния стал накачивать себя наркотиками. Он даже уже не мог встать с кровати, а все звонил друзьям и просил еще и еще. Когда я сказала: `Давай я отвезу тебя в больницу и мы что-нибудь для тебя достанем`, он просто прогнал меня. Иногда возникают такие моменты, когда от отчаяния просто не хочется больше бороться за жизнь.
