Cибирские сатрапы.
Редко кто из них умирал своей смертью
За свою трехвековую историю Иркутск всегда являлся административным центром обширной территории. В разные годы эта территория — под названием то Сибирское наместничество, то Иркутская губерния, то Восточно-Сибирский край, то просто Иркутская область — имела в качестве столицы наш город. А где столица, там обязательно сидел или воевода, или генерал-губернатор, или первый секретарь обкома — одним словом, представитель верховной власти со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В Иркутске размещали свою временную резиденцию несколько десятков сановников самого высшего ранга, каждому из них везло и не везло по-своему. Кто-то и года не мог удержаться у кормила государственной власти, а кто-то расставался с ней с огромным стажем за плечами. Кто-то остался в памяти потомков никудышным правителем, а кто-то заслужил их любовь и почитание.
Хозяева Сибири
До 1682 года Иркутский острог входил в состав Енисейского уезда и управлялся приказчиками, которые назначались енисейскими воеводами. В 1682 году Иркутск стал центром самостоятельного воеводства. Резиденция воеводы находилась в остроге. Жил он в государевом дворе, а делопроизводство велось в приказной избе. Внутри избы стоял стол, за которым сидели воеводы. Покрыт он был английским красным сукном. Сидел воевода на красных суконных тюбиках. Их было у воеводы 2 штуки. На столе воеводы стояли: медная чернильница, короб и подголовок, окованный железом. В них хранились деньги и важнейшие бумаги.
В другой комнате размещались подьячие, ведавшие делами. Очень долгое время иркутские воеводы имели в своем подчинении всего лишь трех чиновников. С образованием в 1708 году Сибирской губернии их количество начало стремительно расти.
Всех лучше жилось сибирским воеводам и губернаторам лет так двести назад. Надзор из Москвы за дальностью расстояния был слабым, а в правительственной инструкции сибирским правителям предписывалось вершить государственные дела "по-тамошнему, по своему усмотрению и как Бог вразумит".
Естественно, московские назначенцы смотрели на свое пребывание в Сибири как на ссылку и старались всеми средствами компенсировать немилость, проявленную к ним со стороны батюшки-царя. А компенсировать было чем. Посылаемые к нам воеводы и губернаторы обладали такой громадной властью, которой не обладают нынешние правители. Помимо управления войсками, судом в их единоличном ведении находились промышленные и казенные монополии: торговля водкой, табаком, драгоценными мехами, ревенем и мамонтовой костью.
Для оборотистого человека такое поле деятельности открывало широкие возможности, и сибирские правители привыкли в открытую пользоваться своим служебным положением. Когда они входили во вкус исполнения возложенных на них государственных обязанностей, то остановить их было трудно. В Москве, конечно, догадывались о положении дел в Сибири. Царю часто доносили о вопиющих фактах сибирских злоупотреблений, он шибко серчал и принимал крутые меры в отношении своих нерадивых слуг. Их хватали, заковывали в цепи, бросали в темницы, а там били кнутом, рвали ноздри и пытали каленым железом. Излишне говорить, что подобная карательная практика приносила лишь сиюминутный результат и воровство на самом высоком уровне в Сибири по-прежнему процветало.
Малолетний воевода Полтев
Отстроенный в 1661 году Похабовым острог через несколько лет имел две деревянных крепости: одну — находившуюся на берегу Ангары, против Богоявленского собора, с тремя по углам и одною в середине башнями, с палисадом, рвом и рогатками, называвшуюся кремлем, и другую — окружавшую тогдашний город, также с палисадом и рвом. Окружность кремля составляла 288 сажень.
В 1682 году в Иркутске учреждено самостоятельное воеводство. Грамотой Сибирского приказа от 20 апреля 1668 года Иркутск возведен в город, и к его ведомству причислены остроги Верхоленский, Балаганский, Идинский и слобода Бирюльская.
"Но, — повествует в своих письмах Мартос, — в скором времени внутренние мятежи угрожали опасностью сему новому отдаленному русскому городу, боярский сын Петрушка Тайшин с гнусными сообщниками Ванькою Степановым, мунгальским законником Ерденею Ноиным и другими праздными, беспокойными людьми сделали бунт, начали грабить, но боясь преследований, успели укрыться. Однако ж иркутские казаки настигли мятежников и казнили зачинщиков бунта". Бунт этот происходил в 1965 году, в управлении воеводы Савельева.
В том же году назначенный на место Савельева воевода Полтев, не доехав до Иркутска, умер в Идинском остроге. Жена его с малолетним сыном на следующий год приехали в Иркутск. Недовольные Савельевым иркутские казаки порешили заменить его малолетним Полтевым и, сообщив о том по начальству, ждать указа, в виду же малолетства Полтева придать ему для управления делами сына боярского Перфильева.
При сдаче дел Савельевым Перфильеву в канцелярию принесен был на руках и трехлетний воевода Полтев. Иркутску пришлось в первый год управления этого малолетки выдержать осаду бурят, сделавших набег из ближайших к городу кочевьев. Попытка эта осталась без успеха, и с тех пор Иркутск никаким более нападениям извне не подвергался.
В 1696 году из Москвы прибыл в Иркутск новый воевода Николаев, а воевода-младенец Полтев был отпущен с матерью в Москву.
Губернатор Гагарин и воевода Ракитин
Иркутские воеводы того времени находились в непосредственном подчинении сперва Сибирскому приказу, а затем прибывавшим в Тобольск сибирским губернаторам, из которых первым был известный, казненный впоследствии Петром I за лихоимство, князь Гагарин.
Несколько ранее того та же участь постигла иркутского воеводу Ракитина. Он отправился за Байкал на встречу возвращавшегося из Китая с караванною казной купца Гусятникова и ограбил его. Ракитина вызвали в Петербург и там казнили.
Дело вице-губернатора Жолобова
Для управления духовными делами в Иркутске в 1707 году было учреждено викариатство Тобольской митрополии, и место викарного епископа занял Варлаам Коссовский. В 1727 году учреждена самостоятельная Иркутская епархия с назначением ее епископом Иннокентия Кульчицкого.
В 1731 году Иркутск наименован провинциальным городом, воеводы заменены в нем вице-губернаторами, из которых первым был статский советник Жолобов. Непомерное лихоимство Жолобова весьма скоро заставило правительство сменить его и послать в качестве следователя и его преемника статского советника Сытина.
Приехав в Иркутск 5 января 1733 года и не успев вступить в должность, Сытин 2 февраля того же года умер от "огорчений", как говорит летопись, причиненных ему Жолобовым. Тогда дворянин Иван Литвинцев, подьячий Татаринов и казачий голова Лисовский, пригласив к себе многих дворян и детей боярских, решили не оставлять Жолобова вице-губернатором, передать правление пятилетнему сыну умершего Сытина. Определить к нему советником и опекуном полковника Бухгольца. В заговоре самое деятельное участие принял наместник Паисий, который после смерти святителя Иннокентия и до прибытия нового епископа правил архиерейским приказом. Недовольный Жолобовым, он собрал иркутское духовенство и заставил их подписать составленную Татарниковым челобитную и отправил ее в провинциальную канцелярию.
От Желобова немедленно полетел гонец в Тобольск с донесением о заговорщиках и с жалобой на Паисия. На стороне Жолобова оказались бургомистр и купцы. Тобольское начальство дозволило ему выполнять вице-губернаторскую должность до приезда в Иркутск командированного следователя Сухарева.
Время до прибытия последнего Жолобов употребил исключительно на расправу со своими противниками. Всего более досталось Татаринову и Литвинцеву, которых он ежедневно ставил на правеж, бил палками, пытал. Лисовского же, заковав в цепи, отправил в Тобольск. Этот произвол закончился только с прибытием в ноябре 1732 года следователя Сухарева.
При аресте Жолобов пытался оказать сопротивление, но был обезоружен. Боле года исследовал Сухарев действия Жолобова, который в свою очередь постоянно объявлял роковое в те времена "слово и дело" и на Сухарева, и на тобольского губернатора. Наконец, в октябре 1734 года приехал из Петербурга поручик Пущин и забрал с собой и Жолобова, и Сытина, и Литвинцева с несколькими другими лицами. 1 июля 1730 года Жолобов был казнен в Петербурге, и наказ об этом с подробным изложением его преступлений объявлен "во всенародное известие".
Досталось и Паисию. Прибыв на место своего служения, новый епископ иркутский Иннокентий Нерунович немедленно потребовал объяснений от всех духовных лиц, подписавших петицию о назначении вице-губернатором малолетнего Сытина. Все объяснения сводились к тому, что делалось это по требованию наместника Паисия. На возражения, что духовным людям в это дело вмешиваться не следует, наместник грозил повырывать бороды и отдуть дубиной.
Сам же Паисий на допросе показал, что основывался на бывшем в Иркутске примере: "Бывал-де здесь воеводой и судьей сын господина Полтева и трехлетний". Но отговорка эта не помогла, и Паисий за "вовлечение подчиненного в неподобающее дело был приговорен к наказанию плетьми нещадно, чтобы и другим так делать было неповадно". Приговор этот приведен в исполнение 3 декабря 1733 года.
Вице-губернатор Плещеев и епископ Нерунович
О заменившем Жолобова вице-губернаторе Плещееве иркутская летопись говорит, что он был в канцелярских делах несведущ, корыстолюбив, промышленных и торговых людей за неудачу подарков драл плетьми и кнутом и притеснял приказных служителей, приверженцев же своих любил постоянно угощать и поить разными винами до пьяна".
Между ним и епископом Иннокентием Неруновичем, отличавшимся суровым и вспыльчивым нравом, отношения приняли столь враждебный характер, что молва утверждала, будто они перестреливались из пушек: архиерей с левой стороны Ангары из монастыря, вице-губернатор с правой из города. Это, конечно, вымысел, но что имеет документальное подтверждение в жалобах и донесениях самого преосвященного, так это обиды, нанесенные ему Плещеевым в доме откупщика Глазунова, кончившиеся тем, что он должен был спасаться на лодке, на которой и доплыл от города до Вознесенского монастыря.
При создании материала использован очерк В.П.Сукачева "Иркутск до Сперанского".
Окончание следует.
