Реформа областной власти запуталась в терминах
Давняя мудрость гласит: «У победы множество родителей, а поражение всегда сирота». Структурные и кадровые перемены наверху не всегда приводят к улучшению государственного управления. Зато плодят бюрократизм, создают путаницу и … видимость кипучей работы.
В правительстве стало меньше министерств, но больше служб и агентств, и теперь три уровня исполнительной власти займутся увлекательной игрой в согласования и координацию действий. Так ведь мало того – на самом деле все значимые решения принимаются не в правительстве, а в администрации президента.
По сложившейся традиции чиновники азартно перекладывают ответственность друг на друга. В развале ЖКХ и плохой подготовке к зиме мэры городов и районов обвиняют федеральную власть (не задевая, конечно, лично президента) и региональную администрацию (исключая, понятное дело, губернатора). Губернаторы по полной программе «наезжают» на мэров и ругают федеральную власть, которая, по условиям игры, постоянно вводит в заблуждение хорошего президента. Наконец, федералы строят и мэров, и, особенно, губернаторов. В такой чехарде рядовому избирателю нелегко разобраться, кто за что отвечает. Иркутская область не стала исключением из печального правила.
Губернатор Борис Говорин два месяца назад приступил к реформе областной администрации. Решение само по себе понятное и назревшее. Во-первых, регион должен вписаться в новую вертикаль российской власти. Во-вторых, исполнительная власть должна обеспечить такие результаты в экономике и социальной сфере, с которые губернатору будет не стыдно предъявить избирателям к завершению второго срока своих полномочий. Однако, судя по всему, присутствует еще одно соображение – переложить ответственность за промахи и ошибки на других.
Для начала были назначены четверо новых заместителей – Александр Битаров, Александр Веледеев, Георгий Трифонов и Юрий Фалейчик. И вот на днях подписано постановление о втором этапе реорганизации. Как и на федеральном уровне, решением политических задач будет заниматься администрация высшего должностного лица – там президента, здесь губернатора. Прежнее наименование – аппарат губернатора – упразднено, а штаты и функции новоиспеченной администрации расширены. А вот переименования администрации области в региональное правительство пока нет. Как результат, возникла путаница с двумя администрациями – губернатора и области. Возможно, будет и третий этап реформы, с образованием полноценного правительства, но для этого необходима корректировка Устава области и нескольких региональных законов.
Пока же вопросов больше, чем ответов. Например, в очередной раз заявлено о 20-процентном сокращении штатов администрации области. В подтверждение сказанному количество заместителей главы администрации области (не путать с заместителями главы администрации губернатора!) убавлено с двенадцати до семи. Но уменьшится ли общее количество иркутских чиновников, учитывая расширение другой, губернаторской, администрации? И почему не подтверждены планы уменьшить зарплату руководителям исполнительной власти, озвученные полтора месяца назад первым заместителем главы администрации области Александром Битаровым с подачи губернатора? Вообще, долго ли зарплата государевых людей, получающих ее, между прочим, из бюджета, который формируется всем населением, будет тайной за семью печатями? Именно вся зарплата, с коэффициентами и накрутками, а не сравнительно стерильные цифры должностных окладов.
Разъясняя принципы административной реформы серого дома, Борис Говорин заявил об уходе от отраслевого принципа исполнительной власти. И тут же оставил в администрации области как минимум двух отраслевых замов: по развитию региональной энергетики, строительству и ЖКХ и по лесному хозяйству и лесоперерабатывающей промышленности, причем должность «лесного» заместителя была введена совсем недавно. Не расходится ли слово с делом, не противоречит ли губернатор самому себе?
Остаются и другие неясности. К примеру, можно ли (не в теории, а на практике) критиковать администрацию губернатора? Или для избирателей она, словно жена Цезаря, выше подозрений, и с ней можно только развестись (если, кончено, удастся)?
И как собирается исполнительная власть повысить или хотя бы сохранить качество управленческих решений в условиях отсутствия политической конкуренции? Критика, наверное, не всем приятна, однако держит власть в черном теле, не позволяя ей расслабляться и предлагая альтернативные решения. А что может быть лучшей гарантией качества, чем наличие выбора?
Если речь идет о перекладывании с губернатора на администрацию области, а затем на правительство, ответственности за состояние дел в регионе, то вместе с ответственностью должны быть переданы полномочия. Зачем всерьез спрашивать с зиц-председателя Фунта? Нет, кто был избран населением, тот и должен отвечать, в том числе за кадровую политику, ведь плохие бояре – это первый признак несостоятельности царя. Если же полномочия никто передавать не собирается, то перед нами очередная игра на публику, а не политика в интересах населения области.
