Чудеса непотопляемого Халяфа Нургалеевича

Тайшетский район—край контрастов. Как и вся страна. У одних в доме — из всех жиров только соль, другие живут неплохо и их накоплений хватит даже правнукам. Главным из источников безбедной жизни является лес. Здесь его пилят все, кому не лень. А ещё в Тайшете процветает коррупция. Как и во всей стране.

Лесозаготовители, сколь бы патриотичными не были, как правило, дальше своего носа не видят. На законы они плевать хотели с высокой колокольни, а красот сибирских лесов замечать не способны по определению. Лес для них — только источник наживы.

Но, чтобы жизнь шоколадом не казалась, на их ратном пути встают слуги государевы — работники всевозможных лесхозов. Они не только отмеряют деляны для лесозаготовок и выписывают соответствующие лесобилеты, но и следят за порядком. Правильнее сказать, должны следить за порядком. Но нередко уподобляются своим оппонентам, что косят лес, и кроме долларов мало чем интересуются.

Однако обо всём по порядку. В соответствии с действущими законами, по окончании лесорубочных работ всякий заготовитель должен навести на деляне порядок. А задача лесничих проконтролировать результаты этой процедуры на предмет отсутствия недоруба или, наоборот, переруба, загранрубок и так далее. При выявлении каких-то нарушений лесничий выписывает бизнесмену некий документ о недопущении или вовсе штраф. А штрафы в этой сфере серьёзные.

Поэтому с лесничими предпочитают водить дружбу. Но иногда такая дружба выходит за рамки дозволенного.

Халяф Нургалеевич Галеев — лесничий Тайшетского лесхоза и просто хороший человек с красивым именем.

Граждане в погонах за ним охотились долго. По оперативной информации, тот занимался освидетельствованием делян, не выходя из своего кабинета. Не отрываясь от стула, он подписывал акты о том, что на делянках царит стерильный порядок. И брал за это, по мнению милиционеров, вполне конкретную мзду.

У силовиков были все основания полагать, что по Халяфу Нургалеевичу плачет Уголовный Кодекс, точнее, 292-ая статья такового, не обещающая пряников тем, кто увлекается внесением в официальные документы ложных сведений. Но поймать с поличным его никак не могли.

Однако … Вилась эта верёвочка только до поры. В один прекрасный день милиция по горячим следам проверила одну из делян, которая в соответствии с подписанными Галеевым документами была девственно чистой. Опера ахнули: на выкошенном лесном участке царил хаос. Всё свидетельствовало о том, что ноги лесничего здесь не было, а акт приёмки деляны - липовый. Перед Галеевым прорисовалась вполне отчётливая перспектива «присесть» лет на несколько или как минимум получить условные. Директор лесхоза вызвал к себе Халяфа Нургалеевича, кивнул на лист бумаги: «У тебя тут отпуск маячит. Пиши заявление. С последующим увольнением».

Отпуск Галеев, очевидно, провёл с громадной для себя пользой, потому что после его окончания как ни в чём не бывало вернулся на работу. Что именно он предпринял, - сейчас уже и не раскопаешь. Может, кому-то «занёс», может, за него вступились «высшие силы» местного разлива.

Правоохранители поскрипели зубами и, как у них это часто бывает, решили любой ценой «утопить» Галеева. Им не пришлось организовывать провокацию или подкидывать леснику наркоту или оружие. Он «сдал» себя сам.

В ГОВД обратился лесозаготовитель (естественно, весь белый и пушистый) и сообщил о том, что Галеев требует с него 20 тысяч рублей. Разумеется, не за красивые очи, а за подписание фиктивного акта освидетельствования лесной деляны. В противном случае, как рассказывал в милиции бизнесмен, Галеев обещал ему адский штраф. Лесозаготовитель этот, естественно, не из нищих, и за 20 000 рублей удавиться точно не готов. Но тут, что называется, «жаба задавила». Потому как, если верить нашим государственным правителям, «коррупция проникла во все сферы». И не исключено, что давать взятки бизнесмен был вынужден на всех фронтах. Лес — весьма лакомый кусочек, и желающих отхватить свою пайку от этого пирога в избытке в каждой конторе, через которую лесозаготовителям доводится прорываться.

И тут свершилось практически чудо: граждане милиционеры напрочь опровергли теорию о том, что все их извилины покоятся на кокарде. Они снабдили заявителя микровидеокамерой и вознамерились отправить его к Галееву. А тот, словно почуяв неладное, умчался в лес. По каким-то своим делам. Бизнесмену он рекомендовал передать взятку его супруге.

Супруга самых честных правил тоже работает в лесхозе, а поэтому не в курсе не могла быть. А дальше как под копирку. Взяткодатель входит в кабинет Галеевой с включенной камерой, «разводит» даму на откровенный разговор, вручает ей деньги. В этот момент, как в бездарном российском сериале про ментов, распахиваются двери и в офис без приглашения вваливают милицейские оперативники. Вторая половина Галеева от неожиданности опешила и даже забыла предложить гостям кофе: «А я чо? Я ничо!»

Из-под накопителя для бумаг оперативники извлекли меченые купюры. «Это что?» - «А это он долг принёс. Мужу должен».

Уголовное дело по ст. 290 части 4 — получение взятки с вымогательством — за его тяжестью отнеслось бы к подследственности областного суда. Но в жизни подозреваемого в вымогательстве Галеева свершилось очередное чудо. Можно предположить, что обоснование то же: или «занёс», или вступились представители криминалитета. Но милиционеры с извилинами не только на кокарде переквалифицировали дело в заведомо провальную «лёгкую» часть 1-ую.

Суда Галеев ждал, уже будучи безработным. Из лесхоза его благополучно турнули. Он нанял известного в Тайшете адвоката (его имя сейчас, кстати, активно муссируется в связи с совсем другим делом и в совершенно неожиданной подоплёке), но суда не дождался. Дело благополучно прекратили в связи с истечением срока давности.

Но то было не последнее чудо в жизни непотопляемого Халяфа Нургалеевича.

В течение целого года он сидел дома, никому не нужный и порядком уставший от жизни. Питался подножным кормом и старыми запасами, пока госпожа фортуна снова не постучала в его двери. На должность начальника Тайшетского лесхоза пришёл старый друг Галеева.

Поэтому Халяфу Нургалеевичу пришлось вернуться на работу. На прежнюю должность.

Уже второй год он сбивает сапоги, изучая последствия ведения лесозаготовительной деятельности, пишет акты, заново строит свою жизнь.

Ведь она продолжается!