В России революции не будет. “Круглый стол” экспертов-политологов.
Олег Воронин, редактор общественно-политического отдела «Иркутской губернии»: Тема, которую мне хотелось бы предложить сегодня для обсуждения, звучит так: «Грозит ли нам социальное цунами?».
Начало года в России было очень неспокойным. В новом веке такого еще не было. Первые массовые выступления людей, в основном пенсионеров, связанные с монетизацией льгот и в целом с социальными реформами, были вызваны транспортными проблемами. Но я отнюдь не уверен, что это была единственная волна. Сейчас люди начинают получать счета за жилищно-коммунальные услуги. В Иркутске рост цен ЖКХ составляет около 17 процентов, по области – 24. Особенно резко повысились цены на севере. Вторая проблема, с которой мы до сих пор не справились, это обеспечение льготников лекарствами. Мне пришлось несколько раз бывать в разных районных администрациях, и я видел настрой людей, которые приходят оформлять льготы. В аптеках дефицит лекарств пока очень высок. И третье – повысились телефонные счета. Хотя компенсации выплачиваются и в нашем регионе ситуация пока достаточно спокойная (январские выступления ограничились Иркутском и Ангарском, в феврале к ним присоединился Шелехов), но не исключено, что нам еще придется сдерживать волну недовольства.
Я хотел бы ознакомить коллег с материалами социологических исследований за январь 2005 года. Здесь анализ всех трех социологических центров: ФОМ, «Левада-центра» и ВЦИОМ. «С момента избрания в 2000 году президента Владимира Путина и до декабря 2004 года доля позитивных оценок всегда превышала долю негативных. Сегодня массовое сознание словно вернулось в 1999 год – социальных пессимистов стало больше. Доля тех, кто считает, что 2004 год был лучше предыдущего, уменьшилась по сравнению с прошлым январем наполовину, а была практически больше 60 процентов». Резкое снижение позитивных оценок ушедшего года диссонирует с вполне оптимистичными заявлениями правительства о росте реальных доходов населения.
Если в предыдущие годы президент Путин набирал в номинации «человек года» от 41 до 44 процентов голосов россиян, то в этот раз его выбрали лишь 20 процентов. Но и на фоне такого обвала президент все равно возвышается над другими политиками: второе место у Владимира Жириновского – 5 процентов, у Сергея Шойгу – 2 процента, все остальные не набрали и одного процента.
С одной стороны, уменьшается электоральная поддержка президента, но с другой стороны – не действует принцип сообщающихся сосудов, рейтинг оппозиции не растет. Не получим ли мы политический вакуум? Может, политолог Станислав Белковский прав в том, что вся политическая элита предыдущего времени вообще должна уйти, уступив место новой генерации? Правда, я и этой новой генерации не вижу.
Третье – на массовые выступления все большее влияние оказывает несистемная оппозиция. Я имею в виду национал-большевиков. Судя по информации из Санкт-Петербурга, Самары, из других крупных городов центральной России, НБП является чуть ли не главным организатором митингов. Например, в Петербурге национал-большевики были даже включены в число переговорщиков с властями. То есть внутри оппозиции происходит замена умеренных и системных элементов, я имею в виду коммунистов, на радикальные и несистемные.
Юрий Пронин, заместитель главного редактора газеты «Байкальские вести»: Какие выводы из этого следуют? Первое – наше общество в значительной степени атомизировано. Это происходит уже второе десятилетие. Поэтому сейчас преобладают процессы социального переструктурирования, наблюдается кризис институтов массового доверия. Опросы показывают, что большой процент недоволен монетизацией и другими вещами, однако в пикетах и митингах участвуют только тысячи человек, в масштабах страны это немного. Основная масса пытается решить проблемы в индивидуальном ключе. Это с одной стороны – плохо, с другой – хорошо. Плохо – с точки зрения оппозиционных структур. Может быть, нажим на власть и необходим, чтобы она была более гибкой. А хорошо – потому что к чему могут привести массовые выступления? Возможно, даже не к «оранжевой революции», а к чему-то худшему, к большому числу актов насилия. На Украине население, несмотря на низкий уровень жизни, более европеизированное, чем у нас. Атомизация и отсутствие доверия делает невозможным социальное цунами. Тем более, что финансовая ситуация дает власти большие возможности для социального маневрирования. Эти резервы сейчас задействованы, и они позволят ситуацию «приглушить».
Второй момент – отсутствие четко сформулированной, доходящей до основной массы населения какой-то альтернативы нынешнему курсу. Нынешняя власть допускает много перегибов, вызывающих и злость, и агрессию, но силы, которые могут это использовать, ограничиваются только призывами «Долой!» А этого недостаточно, ведь чтобы проголосовать на выборах, необходима четкая альтернатива. Почему так снижается авторитет Путина, а у других рейтинг не увеличивается? И Рогозин, и Жириновский – люди, находящиеся в фарватере Путина. Немножко могут ругать правительство, но не создают системной альтернативы курсу президента. Появление такой альтернативы, в историческом плане, дело позитивное, иначе будут усиливаться радикальные группировки, рекрутироваться новые слои. Те же нацболы – это городская молодежь, которая к коммунистам не пойдет.
Хотя ситуация нестабильная, я не вижу возможностей для каких-то массовых революционных событий. Но если будет продолжена цепь просчетов, то на сто процентов исключить такую возможность я не могу.
Дмитрий Люстрицкий, советник руководителя администрации губернатора:
В январе у нас действительно прошли митинги, связанные с заменой льгот денежными компенсациями. Но скоро большая часть пенсионеров поняла, что не так страшен черт, как его малюют, и от монетизации можно даже выгадать. Так что когда КПРФ раскачалась и начала проводить организованные митинги, оказалось, что основная масса бывших льготников за ней не пойдет. Нет такого накала страстей, как коммунистам хотелось бы.
В апреле-мае возможны протесты, связанные с ростом цен в ЖКХ. Но опять-таки, цифры повышения по области разные. Да, кое-где люди не понимают, что за услуги надо платить. Да, некоторые муниципалитеты брали на себя практически все затраты на ЖКХ, а граждане платили очень мало, и поэтому-то в северных территориях такой большой рост. Однако система субсидий, созданная областным законом, продолжает действовать. Как бы ни изменялись тарифы, область старается защитить ту категорию людей, которая больше всех нуждается и более всех проявляет политическую активность, – старшее поколение, пенсионеров. Так что недовольство будет, но яростного всплеска народной воли ожидать трудно.
Непонятно, что нас ждет в результате реформы муниципального самоуправления. Я уверен, что как раз последствия реформы – «клонирования» мэров, появление огромного муравейника малокомпетентных местных руководителей создаст проблемы на местах. Общество до сих пор не понимает, что нам предстоит. Но результаты выборов осени-2005 мы почувствуем только через год, к осени-2006. Получается, что в обозримом будущем нам революция не грозит.
Несколько слов о целесообразности тех преобразований, которые проводит федеральный центр. Систему льгот и компенсаций надо было реформировать, вводить в нее рыночные элементы. Хотя та система, которую мы сейчас имеем, ненамного лучше предыдущей, но, по крайней мере, она создает прозрачные основы для функционирования и муниципального транспорта и учреждений, связанных с оказанием льгот. Серьезной проблемой является обеспечение лекарственными средствами. Но она решается, и полагаю, что к середине марта ситуация урегулируется.
Путин выбрал для реформ самое удобное время. Второй срок, произошла профанация выборов в Госдуму при участии «Единой России», проведена отмена выборов губернаторов и максимально наращен административный ресурс… Понятно, что это правительство, реализовав все данные ему установки, канет в Лету, и это тоже сработает на снижение недовольства населения. Но риск протестных выступлений все-таки есть. Значительная часть населения недовольна. Пусть безадресно, пусть без лидеров, но социальный гнев существует. Здесь главное – уровень жизни. Если совпадут падение цен на нефть и разрушение виртуального экономического роста, тогда это затронет основную часть населения. Но это вопрос уже не к политологам, а к экономистам.
О. В.: Как вы думаете, падет все правительство Фрадкова или отдельные его представители? Первым в «расстрельном» списке я вижу министра Зурабова, в отношении которого, кстати, в Москве начинается судебный процесс в связи с незаконным приобретением земельного участка.
Д. Л.: Какой будет уровень недовольства, такая будет и реакция. Нет такой фигуры, за которую стоило бы держаться. Сдадут Зурабова, будет совсем плохо – сдадут Фрадкова, отправят в отставку все правительство. Скажут: вот они, виноватые. Это не принципиально.
Ю. П.: Я согласен с такой оценкой, потому что Фрадков – технический премьер, об этом много говорилось. В массовом сознании как политическая фигура он никак не закрепился. Даже Касьянов оставил больший след в общественном сознании. Другое дело, что президент не будет торопиться сделать отступные. Примерно представляя себе почерк президента, можно предположить, что вначале речь пойдет о нескольких фигурах, потом, может быть, дойдет очередь и до Фрадкова. Эти шаги будут вплетаться в долгосрочную политическую стратегию. Возможны три варианта. Либо Путин остается на третий срок при тех же полномочиях. Либо проводится операция «Преемник» без особых изменений в Конституции, примерный повтор прихода самого Путина. Третий вариант: изменения в Конституции, но изменения более глобальные, чем при первом варианте – перевод в парламентскую республику, как на Украине. Чтобы оставить Путина у власти уже в качестве премьера.
Д. Л.: Третий вариант мне кажется более вероятным, уже видны тенденции технической реализации. Возьмите бодрое оживление вокруг Общественной палаты.
О. В.: Полагаете, палата учреждается как «глас народа» для создания парламентской республики?
Д. Л.: Да, такой Поместный собор.
Владимир Буханцов, доцент ИГПУ, зампредседателя политсовета ИРО партии «Родина»: На мой взгляд, ничего особенного за последнее время не происходило. То, что пенсионеры вышли на улицы, было предсказуемо. Не нужно быть великим экономистом, чтобы понимать, что натуральные льготы – это то, что не меняется ни во времени, ни в пространстве. В отличие от денег. Так что все это провокация, продуманная правящей партией, чтобы спустить социальное напряжение на тормозах. Общества у нас нет, народа – нет, коллективистский дух, соборность – этого нет и, возможно, не было. Если говорить о наиболее социально подвижных слоях общества (я имею в виду представителей малого и среднего бизнеса), то они рассчитывают только на себя, плюнули на государство, на общественные организации. Скоро они поймут, что организация нужна и бизнесменам, но сейчас этого нет. Все партии, которые себя так называют, партиями не являются. Есть, конечно, профсоюз олигархов и бюрократии – «EР», есть партия вчерашнего дня – КПРФ, единственная либеральная, на мой взгляд, по своей внутренней структуре. Есть протопартии расистского типа, а есть небольшая протопартия «Родина», которая развивается не так успешно, как хотелось бы.
Жест протеста – пенсионеры на улице – это «схлопывание» протеста. Люди не хотят так жить? Да. Готовы ли они чем-то жертвовать, чтобы стало лучше? Нет. Есть у них организация? Нет. Есть ли у них цели, ради которых стоит идти на жертвы? Нет. Что любая партия может предложить в качестве цели – светлое коммунистическое прошлое? светлое буржуазное будущее? социальную справедливость? Это хорошо, как нравственная позиция, как партийный лозунг. Но мы еще не сказали, как этого добиться, да люди и не хотят нас слушать.
Итог: никаких больших социальных коллизий не будет. К забастовкам, к стачкам, к митингам, к демонстрациям мы должны относиться как к обыденному явлению. В то, что это может повлиять на решения, принимаемые в Кремле, или как-то изменит положение, я не верю. Заменят две-три фигуры, повысят пенсии – ну и что? Пойти на осознанное социальное действие и добиваться результата никто не будет, ни одна социальная группа.
О. В.: Вернемся к нашей области. На волне социального протеста могут ли выдвинуться люди, которые со временем могут занять ведущие места во властной элите региона? Или политическая элита останется неизменной?
Ю. П.: Мне кажется, что региональная элита все в большей степени зависима от федерального руководства. Свободная площадка остается только в Законодательном собрании, которое население избирает напрямую (я сейчас не говорю о мэрах, там тоже могут быть новации, в частности, в отношении мэров региональных центров). Но и ЗС центр контролирует – на уровне лидеров списков, на уровне руководителей фракций. Потому что партийные вертикали крепнут – на федеральном уровне мы переходим полностью на партийную систему, не исключаю, что то же самое произойдет и на региональном уровне. Поэтому неконтролируемые выпады в ближайшее время маловероятны. Но просчитать ситуацию достаточно сложно. Все зависит от того, насколько велика будет протестная масса, если органы власти не будут отражать интересы населения. Хотя трудно представить, что это произойдет внезапно.
В назначении губернаторов мы видим преемственность. В неустойчивой ситуации реформ президент не станет менять значительное число губернаторов, особенно тех, кто имеет крепкие корни в местной элите. Перспективы переназначения нашего губернатора очень значительные, но не безусловные. Нужна политическая динамика. Меня не вдохновляет победа нынешнего губернатора вкупе с нынешним мэром Иркутска. Я не вижу положительных изменений в городе Иркутске и не думаю, что если человек за два срока ничего не сделал, то он в третий что-то сделает. Но существует мощная политическая структура – «ЕР». Если кандидат выступает от этой партии и имеет к тому же ресурс мэра, то любому другому кандидату выдвинуться против него трудно. А возвращаясь к реформе, хочу сказать, что события, которые происходят сейчас, заставляют власть напрячься, нужно работать более эффективно.
Д. Л.: Мне кажется, нужно учитывать и еще один фактор. Революции и в Грузии, и на Украине имели большие внутренние предпосылки. Вывести миллион людей на улицы одними американскими деньгами невозможно. Но нужно учитывать, что все революции кому-то выгодны. При подготовленных и хорошо профинансированных энтузиастах определенные изменения могут произойти. Заинтересованы ли западные фонды финансировать деятельность Комитета-2008 Каспарова? И еще один вопрос, насколько далеко готов зайти наш олигархический бизнес в отстаивании своих интересов. Не соединятся ли два финансовых потока – вот в чем вопрос.
В. Б.: На все события в государстве я смотрю глазами русского человека, гражданина. Россия ценна для меня сама по себе, а не как часть политики Америки. По-моему, понятие «патриотизм» – краеугольное для партии. Но мы (партия «Родина») не узурпируем это понятие. Так что я не вижу никаких препятствий для коалиций лево-правых на патриотической почве.
О. В.: В России до думских выборов осталось три года, до президентских – четыре, следовательно, в ближайшее время социального цунами нам ждать не приходится. Это обнадеживает, но и настораживает.
