«Иркутск – город с комплексами»? или Несколько слов об очередном ребрендинге
Я не знаю, кто подкинул городским властям эту идейку – использовать в качестве нового городского бренда Иркутска слоган «Иркутск – город столичный!», но подозреваю, что «доброжелатель» этот – либо, мягко говоря, не слишком умный человек, либо закоренелый ненавистник нашего Богоспасаемого Града, решивший спровоцировать троллинг Иркутска и иркутян во всероссийском масштабе.
Этим летом, как и всегда, на мою голову свалились друзья-петербуржцы, и мы ездили на Байкал, где пили шашлыки из омуля и жарили водку на шампурах. А перед этим гуляли по городу, и я рассказывал о том, как атаман Колчак вместе со своим есаулом Белобородовым в 1661 году приехал сюда по Транссибу и основал Иркутск, о чём оставил упоминание в своей «Летописи» иеромонах Вознесенского монастыря Александр Вампилов, а гениальные режиссеры Миль и Камов сняли на этом материале эпические киноленты «Кавказская Пленница» и «Обыкновенный Фашизм»… Гости слушали всё это с интересом, и всё было хорошо ровно до того момента, пока кому-то из них не попался на глаза баннер с этим дурацким слоганом «Иркутск – город столичный!» Знаете, что было в следующий момент? На лицах моих друзей появились иронические улыбки, и кто-то произнёс: «М-да… Дунька хочет в Париж…».
Иркутск никогда не был столичным городом. Ни-ко-гда. И короткий период пребывания на территории Иркутска колчаковского Совета Министров в 1919-20 годах – не в счёт: мне очень жаль, что так получилось, но на тот момент, ни Верховный Правитель России, ни его Кабинет не только уже не контролировали территории хотя бы большей части России, но уже и реальной власти в своих руках не имели. Давайте, господа, признаем этот факт, и больше не будем к нему возвращаться.
Иркутск всегда был городом самодостаточным – вот о чём нужно вспомнить. Не «столичным» - но именно самодостаточным. И эпитет «столица Восточной Сибири» не идёт ни в какое противоречие ни с тем, что я высказал чуть выше, ни с тем, о чём мы будем говорить далее. Просто, в приведённом эпитете нужно рассматривать все три слова совокупно, а не выдёргивать слово «столица» из его регионального контекста – и тогда всё встанет на свои места.
Каково необходимое условие, и оно же – главный критерий такой вот «региональной самодостаточности», отличающий всякий региональный центр от глубокой провинции? В первую очередь – наличие «регионального движа», то есть, реальной, а не искусственной общественной жизни – политической, культурной, научной, деловой. Это – то, что делает город – Городом, а не просто «населённым пунктом» и даже не абстрактным «административным центром». Вспомним навскидку, что Иркутск имел в этом плане ещё совсем, казалось бы, недавно – лет десять-пятнадцать-двадцать назад?
Для начала, в городе существовало такое, кажущееся теперь уже совсем уж экзотическим, явление, как свободная пресса. Два «лагеря» иркутской журналистики, группировавшиеся, с одной стороны, вокруг газеты «Советская Молодёжь», а с другой, вокруг крестьянского еженедельника «Земля», были, своего рода, «крайними полюсами». Но, при этом, оба «полюса» выражали не только мнение своей редакции, но, что гораздо важнее – мнение немалой части иркутского общества. Более того: и газета тогдашних «демократов», и еженедельник тогдашних «патриотов» предоставляли возможность высказаться на своих страницах любому желающему – было бы, о чём сказать. А сколько вообще было в Иркутске газет, которые публиковали не только бесплатные объявления и рекламу, но и претендовали на то, чтобы играть какую-то роль и «выражать интересы»? Десятка два, не меньше. Иркутская пресса недавнего времени представляла собою ещё не «медиа-рынок», но некую дискуссионную площадку – и споры и страсти там кипели нешуточные! В конце концов, абстрагировавшись от содержания тогдашних дискуссий, мы можем сказать, что в девяностые годы (да-да! – в те самые «ужасные девяностые», которые теперь считается хорошим тоном проклинать) в иркутских масс-медиа была журналистика, в том числе, и авторская журналистика. Сегодня ничего этого не осталось: на иркутском «медиа-рынке» царит… рынок. И рынок этот – колхозный.
С появлением Интернета не просто в качестве средства массовой коммуникации, но в качестве ещё одной медиа-площадки, можно было бы ожидать, что именно сюда, в неподцензурный сегмент информационного поля, и перейдёт региональная авторская журналистика – однако, этого не произошло… Прошло всего каких-то десять-пятнадцать-двадцать лет, и… И единственной «звездой» иркутского интернета стал один-единственный блоггер, посты которого написаны по тому же принципу, по которому создаются песни народов Крайнего Севера: «что вижу – о том пою». Аналитики – ноль, а вся «авторская позиция» сведена к дешёвому позированию и какому-то уж совсем провинциальному самолюбованию: «Да! – я ватник и колорад!» И скучно, и грустно, и некому морду набить…
Деловая жизнь Иркутска – не совсем моя сфера, но даже мне, далёкому от неё, ясно, как Божий день: инициатива иркутян на проведения такого мероприятия, как Байкальский Экономический Форум – более, чем серьёзная заявка на то, чтобы превратить Иркутск в крупный региональный центр, в котором решаются серьёзные экономические вопросы, принимаются решения и заключаются крупные сделки. Однако почти сразу же стало ясно, что многократно прорекламированный БЭФ оказался, по сути, «мыльным пузырём», фикцией, «липой». Нет, конечно же – Очень Серьёзные Люди из года в год продолжают приезжать в Иркутск для участия в работе БЭФа (правда, чем дальше, тем меньше таких людей приезжает в Иркутск) – да только вся их «работа», как правило, сводится к презентационным мероприятиям с омульком под водочку на фоне Байкала и Историко-этнографического комплекса «Тальцы». Серьёзные же вопросы решаются и серьёзные сделки заключаются не в Иркутске, а на тысячу километров западнее – на Красноярском Экономическом Форуме. По сути, БЭФ умер, так и не родившись: к моменту его появления ещё были какие-то, пусть гипотетические возможности сделать Иркутск региональным деловым центром – но, с появлением Красноярского Экономического Форума на этих мечтаниях можно с чистой совестью поставить жирный крест.
От экономики давайте теперь плавно перейдём к культуре, и посмотрим, что у нас было прежде, и чего нет теперь. В театральной жизни города был Вячеслав Кокорин со своими экспериментами: кому-то они нравились, кто-то проклинал их – но равнодушных, во всяком случае, уж точно не было. В те же девяностые «выстрелила» новыми именами областная организация иркутских художников: Борис Десяткин, Сергей Коренев, Валерий Мошкин, удивительный график Александр Шпирко, примитивист и дадаист Петечка Ончуков и его однокурсники Антон Лодянов и Евгений Монохонов. Тот же Ончуков стал в те годы организатором и идейным вдохновителем культурной акции «Третий Глаз» - совершенно «неформатного», по сути, творческого фестиваля, собравшего под одной «крышей» молодых, но достаточно сильных и уже состоявшихся художников, поэтов, актёров, музыкантов, журналистов…
Где сейчас Петечка Ончуков? Где театральный эксперементатор Кокорин? Где мим Валерий Шевченко со своим ежегодным фестивалем пантомимы «Мимолёт»? В какую бездну канул Иркутский Рок-клуб? Где Фестиваль поэзии на Байкале, который несколько лет кряду организовывал, пожалуй, единственный настоящий иркутский Поэт, Анатолий Иванович Кобенков? – и, кстати: Иркутская городская организация Союза Российских Писателей, созданная Кобенковым – где она?...
Ну да, ну да: нет в живых Анатолия Ивановича – и ещё многих и многих из тех, кого я перечислил выше, тоже нет. Но не нужно возражать мне: мол, нету больше поэтического фестиваля на Байкале – но зато, есть фестиваль музыкальный, который нам ежегодно дарит Наш Прославленный Земляк Денис Мацуев! Я понимаю: кому-то из моих читателей не сильно-то и важно, музыкальный ли, поэтический ли, главное – чтобы Фестиваль, и чтобы знаменитостей побольше! И – чтобы «побомондить» можно было! – но я не об этих людях, я о другом. Знаете, в чём принципиальная для города разница между мацуевскими «Звёздами на Байкале», и теми культурными мероприятиями, которые организовывали Кобенков и Шевченко? А всё очень просто: Денис Мацуев живёт в столице, и раз в год приезжает с друзьями в свой родной город, на Байкал – а вот тот же Кобенков, тот же Шевченко, тот же Кокорин, тот же Петя Ончуков жили здесь. И творили – здесь: стихи слагали, картины писали, спектакли ставили, фестивали устраивали – для здешних читателей-зрителей. Ибо, здесь были люди, которым нужны именно стихи, именно спектакли, именно живопись, именно творческие фестивали и встречи – а не только возможность «побомондить» на фоне знаменитостей, чтобы потом выставить фотки в «Одноклассниках» и написать под ними: «Вчерась с мужом были на фисьтивале. Божэээственно!»
То есть, мы подошли к главному: в городе Иркутске совсем ещё недавно существовала вполне самодостаточная культурная среда, которая за последние полтора десятилетия оказалась полностью утраченной. Когда этот процесс утраты культурной среды только начался, из города стала потихоньку уезжать в столицу его творческая элита – и ныне мы имеем… Кстати, а что мы имеем?
Единственным приятным исключением последних лет может служить, пожалуй, обустройство центральной части Иркутска. Я не стану злословить и копаться в подноготной восстановления Московской Триумфальной арки – по крайней мере, она восстановлена и органично вписана в ансамбль Нижней Набережной, которая – слава Кондрашову! – тоже, худо-бедно, приведена в порядок. Малые архитектурные формы – и Гайдай со своими героями, и Турист, и Влюблённый, и Кот, и даже Бабр, по адресу которого не прошёлся только ленивый – всё это замечательно, но… Но и здесь Иркутск – на одном из последних в России мест: в то время, пока предыдущий градоначальник на все вопросы отвечал одной, уже вошедшей в иркутские летописи фразой «Денег Нет!», в других городах России устанавливали памятники и Человеку-Невидимке, и Пермяку – Солёные Уши, и Сантехнику, и Чижику-Пыжику – так что, и с этими малыми архитектурными формами Иркутск не столько приобрёл новые достопримечательности, сколько упустил время, когда всё это только входило в моду и формировало индивидуальный облик российских городов.
Ну, а в остальном… В остальном – всё очень грустно и очень провинциально: вместо уникальной деревянной архитектуры, которую ещё лет пятнадцать-двадцать назад можно было спасти – Бутафорский Квартал; вместо общественной жизни и её отражения на страницах региональной прессы и в сети – сплошной официоз, «купи-продай» иркутских газет, да некий самовлюблённый «типа, блоггер», который только потому и заметен на горизонте региональной блогосферы, что существует, как «человеко-единица», а не как серьёзный автор, склонный к самостоятельным оценкам и суждениям. Вместо деловой жизни и стратегии финансового развития региона – междусобойчики местных и столичных финансовых элит на берегу Байкала под вордочку-омулёк-бруснику… Наконец, вместо жизни культурной – пара «выездных» фестивалей, оба из которых – сродни шефским гастролям «в глубинку», но один из которых ещё хоть можно считать культурным мероприятием в подлинном значении этого слова – а другой напоминает, скорее, фольклорно-этнографические посиделки на завалинке с обязательным поиском «вражьих происков» и выборами новых «жидомасонов» из числа предложенных «обчеству» кандидатур… Ну, и в придачу ко всему этому, вместо подлинной творческой элиты – некий успешный владелец сети пищевых и торговых предприятий, доходов которого хватает на издание книг со стишатами собственного сочинения.
…Да! – у нас ведь ещё Байкал остался! – наша гордость и жемчужина, «туристическая Мекка» и уникальная уникальность!... К нам же тут туристы толпами едут, чтобы омыть… – чего там они в Байкале-то омывают? – и очиститься помыслами, припасть к истокам и всё такое прочее! Кто хоть раз был где-нибудь в Париже или Риме, кто видел толпы туристов возле египетских Пирамид или Тадж-Махала, тот, как бы, уже всё понял. А для остальных – поясняю: если бы через Иркутск на Байкал действительно ехали «толпы туристов со всего мира», то, как минимум, три четверти населения Иркутска были бы заняты в гостиничном, экскурсионном, сувенирном и прочих бизнесах, ориентированных на обслуживание приезжих туристов. Да и средний уровень доходов среднестатистического иркутянина в был бы раза в три-четыре выше. Так что, давайте не будем обманывать сами себя, ладно? – в качестве мирового туристического бренда Байкал не так уж раскручен, и едет сюда не так уж и много иностранных туристов. И, к слову, с годами их поток на Байкал через Иркутск будет только уменьшаться: дело в том, что туристическую инфраструктуру на берегу Байкала активно создают наш ближайший сосед – Республика Бурятия – и по уровню качества туристической инфраструктуры Бурятия давно оставила Иркутск с его Листвянкой далеко позади. Так что, пора уже привыкать к мысли, что хоть и вот он, Байкал, всего-то в семидесяти километрах от нас – но в качестве эксклюзивной «иркутской фишки» никакого Байкала у Иркутска уже и нет…
…Население Иркутска прирастает за счёт мигрантов – не только за счёт мигрантов из Таджикистана, Киргизии и Китая, но, в первую очередь, за счёт тех, кто едет в областной центр из Братска, «с северов», из совсем уж депрессивных городков и посёлков, расположенных вдоль Транссиба. В то же время, из города наблюдается отток тех, кто уже состоялся – в науке ли, в бизнесе, или в творчестве. Постепенно происходит изменение социального состава населения, и – увы! – не в лучшую сторону: город просто покидают интеллектуалы, которым нужна соответствующая среда, и которые – опять же, увы! – не находят такой среды в Иркутске. Процесс этот вызывает рефлексию на подсознательном уровне, и у оставшихся иркутян всё чаще и чаще начинают проявляться провинциальные комплексы неполноценности, зреет неосознанная ещё обида за родной город. И как проявление этой обиды и этих провинциальных комплексов – убогий и истеричный по своей сути лозунг-слоган, который какой-то «доброжелатель» подкинул иркутской мэрии – а та, не разобравшись, начала тиражировать его на всех углах и перекрёстках. Лозунг этот – «Иркутск – город столичный!»
