Удар в сердце
Почему солдаты все чаще погибают от остановки сердца? Ряд экспертов предполагает: от профессиональных ударов отцов-командиров.
Две недели назад фонд «Право Матери» праздновал победу. 235-й гарнизонный военный суд огласил приговор по делу о гибели сержанта Сергея Захарова из Оренбурга, проходившего службу в в/ч 41600 в Московской области и погибшего 29 декабря 2007 года. Капитан Алексей Мельников, избивший Сергея до смерти, приговорен к 5 годам в колонии общего режима. Суд лишил его права занимать командные должности сроком на год, однако не стал лишать его воинского звания «капитан». Убийца сержанта осужден по статье «Превышение должностных полномочий». «Это хороший приговор, честное слово», — говорят сотрудники фонда.
Что установило следствие? Сергей Захаров, 19-летний сержант-срочник, в ночь с 28 на 29 декабря заснул на посту. На лавочке, прямо под новогодней елкой. Капитан Мельников, делая обход, увидел спящего и пришел в ярость. Чтобы разбудить его, он приподнял спящего за ворот рубашки и начал его избивать. Два удара — прямой в область сердца и ребром ладони в шею — оказались смертельными, вызвав рефлекторную остановку сердца. Сергей ударился головой и спиной о подоконник и начал сползать под лавку. С пола он не поднялся, окрики не действовали. Мельников «будил» сержанта пощечинами, потом попытался оказать медицинскую помощь. Прибывший врач констатировал смерть от острой сердечной недостаточности. Свидетелем убийства был дневальный, стоявший на посту в той же комнате. Вначале руководству части, прибывшему на ЧП, Мельников и дневальный изложили общую версию: Захаров уснул, свалился под лавку, они попытались разбудить парня, но не смогли. А когда в часть приехали следователи из военной прокуратуры Подольского гарнизона, дневальный раскололся. И Мельников, уже написавший объяснительную про медицинскую помощь, в тот же день написал явку с повинной. А на суде от признательных показаний отказался.
Рыжий
«Мы такого даже представить не могли! Такого не могло случиться с Сережей!» — плачет в трубку Римма Валентиновна Захарова, мать Сергея. Это не просто крик горя. Сергей с детства был на редкость неконфликтным парнем и всеобщим любимцем. Он был рыжим и ярким. В школьной компании он был неформальным лидером, в кулинарном училище — старостой группы. В уголовном деле из двух толстых томов половину первого тома занимают доказательства исключительно доброго и располагающего характера Захарова. Характеристики, грамоты, поощрения.
В семье Захаровых все мужчины служили: отец — еще в СССР, в Германии, брат — в Москве. И Сергей тоже не собирался увиливать.
Занимался в местном военном клубе «Подросток», в клубе при МЧС, в хоре строевой песни. Вырабатывал командный голос, учился маршировать. Когда старший брат вернулся из армии, Сережа перешил форму и носил, не снимая. Сдал экзамены в кадетское училище, но мама уговорила обзавестись до армии гражданской профессией, и Сережа выучился на повара: «Это и в армии пригодится!». Гордился тем, что будет служить последний двухгодовой призыв. («По-настоящему!»)
А по здоровью Сереже служить не полагалось. Еще дошкольником, играя с друзьями осколками стекла, он перерезал себе сухожилие. Операцию сделали неудачно, и с тех пор на правую ногу он не мог наступить полностью. Сережа пытался «развить ногу» футболом, а перед медкомиссией лег в больницу «подлечиться». Но комиссия постановила: к строевой службе не годен. Сережа стал ходить в военкомат каждый день. «Он достал всех хирургов, всю комиссию, — рассказывает Римма Валентиновна. — Наконец влетает домой вихрем: «Прошел!». Хвастается: «Я так старался на полную ногу наступать! И так им по кабинету прошел, что взяли!». Он училище так хорошо закончил, что его в столовую «Газпрома» пригласили. Но он просто рвался в армию».
Отправляя сына в московскую учебку, папа ему сказал: «Здесь я был твоим отцом, а там отцами станут командиры. Слушай их во всем, уважай, как меня, цени их заботу и всегда доверяй». Сейчас отец Сергея лежит в предынфарктном состоянии и не может простить себе этих слов.
После учебки Сережа не хотел оставаться в «блатной» Москве. Ему очень хотелось, чтобы его распределили «куда-нибудь подальше», чтобы увидеть «новые места». Напрасно офицеры уговаривали остаться его в учебке, объясняя, что там оставляют лучших. Наконец сошлись на компромиссе — часть настоящая, но московская. В части Сергей немедленно организовал футбольную команду. Его любили командир части, офицеры и солдаты. Его быстро повышали в звании, и 23 февраля он должен был стать старшим сержантом. При этом он занимал «старшинскую должность», будучи замначальника узла связи.
В июне Сергей приехал в отпуск, с восторгом рассказывал о части, особенно о «золотом» командире и ребятах. «Ребята звонили каждый день — проведать, — говорит мама. — И он им постоянно звонил. А когда купил билет в Москву, сказал: я как домой еду, соскучился. Я даже обиделась».
Все чаще по телефону он говорил маме как бы в шутку: а что, если я останусь? Мама отговаривала: «ни квартиры, не престижа», но радовалась: «парень нашел себя». Уже после смерти Сережи пришло письмо из одной из московских частей. Часть сообщала, что с радостью готова взять Сережу после срочной службы. Значит, он все же решил…
Все изменилось осенью. За полтора месяца до своей смерти Сергей невольно стал официальным потерпевшим в рамках другого уголовного дела по факту неуставных отношений.
Упор лежа
6 ноября 2007 года при минусовой температуре, вопреки всем инструкциям, нетрезвый капитан Александр Классен построил роту, где служил Сергей, на плацу для вечерней поверки. Затем отвел в сторону трех сержантов, среди которых был и Захаров, и скомандовал: «Упор лежа!». Сержанты пьяному капитану не подчинились. Тогда Классен перед солдатами избил каждого «бунтаря». Солдаты, желая защитить своих сержантов, обратились в военную прокуратуру. И следователь заставил трех пострадавших написать заявления. На Классена завели уголовное дело, а Мельникову, молча наблюдавшему за избиением, влепили строгий выговор. И сержант Захаров из всеобщего любимца превратился в мишень.
«Он нам сначала ничего не рассказал. Просто стал расспрашивать брата, что означают такие-то статьи и сколько за них дают, — вспоминает Римма Валентиновна. — Наконец, он признался, что его избили, и сказал, что все пострадавшие хотят забрать свои заявления. И он тоже хочет — ему же здесь еще полгода служить». Но следователь заявления не отдал. И Сергей однажды, между делом, сказал маме, что нужно просто дать, кому положено, и дело прекратят.
«Он стал просить прислать деньги, чего никогда раньше не было. Потом он «утопил» мобильный: мол, пошел мыться и уронил в воду. Мы смеялись, что он мобильный с мочалкой перепутал. А он зачем-то попросил прислать документы на телефон». После смерти Сергея его девушка Эльмира путано объяснила маме, что Сергей для чего-то собирал деньги. Говорил: хотелось красиво вернуться, но не получится, деньги для другого нужны.
После смерти Сергея денег в его личных вещах не нашли. Не оказалось там его фотоаппарата и плеера. А с груди исчезла серебряная цепочка с оберегом Николая Чудотворца. Подарок отца, носил, не снимая.
После смерти Сережи суд над капитаном Классеном отложили. Он состоялся в феврале 2008-го. Два других пострадавших сержанта в суде сказали, что в этой ситуации «виноваты все и вообще так получилось», и очень просили Классена строго не наказывать. Классен получил три года условно и вернулся в свою часть на ту же должность.
За что били солдата?
Превышение должностных полномочий, повлекшее тяжкие последствия, отличается от убийства отсутствием мотива и умысла.
Рефлекторная остановка сердца сержанта Захарова была выгодна Классену. Была выгодна Мельникову, имевшему «по вине» Захарова строгий выговор, который на предстоящем судебном разбирательстве мог обернуться статьей.
Кроме того. Свидетели в суде над Мельниковым рассказали нигде в материалах дела не отраженную историю: у бесконфликтного Захарова был конфликт со старослужащим Щипеткиным. Щипеткин, по словам свидетелей, вымогал у солдат младшего призыва деньги и таким образом сколотил внушительную сумму в 50 тысяч рублей. Последняя ссора между Захаровым и Щипеткиным возникла из-за того, что Захаров заступился за очередного «молодого». Щипеткина суд допросил. Он сказал, что 50 тысяч рублей — это его личные деньги, которые сейчас находятся у родственников. Суд этим удовлетворился. Но брат Сережи видел, как на выходе из зала суда Щипеткин показал Мельникову кулак…
Теперь про умысел. «Мельников нанес спящему сержанту всего несколько ударов, два из которых способны вызвать рефлекторную остановку сердца. Это профессиональные удары! — говорит Анна Каширцева, пресс-секретарь фонда. — Если бы мальчик не умер от первого, его бы убил второй. Если бы такие удары нанес спортсмен по рукопашному бою, никто бы из судей не сомневался в умысле. Но суд не принял во внимание, что эти приемы изучаются военнослужащими. В деле этой информации просто не было».
В деле много чего не было. Следователи даже не сняли отпечатки пальцев на месте преступления. А еще около лавочки, на которой убили Сергея, был обнаружен бушлат с большим кровавым пятном на груди. А открытые раны у Сергея, напомним, были только на спине и затылке. Чей это бушлат и чья кровь на нем, до сих пор не установлено. И, конечно, в уголовном деле нет ни слова о возможной причастности Классена или Щипеткина.
И еще нестыковка: ни родители Сергея, ни, главное, сослуживцы не верят, что он мог заснуть на посту. По их словам, Сергей был до болезненности ответственным, и таких «проколов» за ним никогда не числилось. За четыре часа до смерти он разговаривал со своей девушкой. Голос не был ни сонным, ни встревоженным. Сергей твердо намеревался отдежурить всю ночь. Действительно ли Сергей спал, вызвав гнев капитана, или избивали солдата по другой причине и другим составом лиц, мы не узнаем.
Убийца — конкретный, наказание — условное
Юристы фонда считают, что это дело, как сотни других, вполне могло не дойти до суда. Никто не знает, чем бы все кончилось, если бы родители Сережи не настояли на вскрытии цинка с телом сына.
Утром 29 декабря около 8 часов по московскому времени матери Сергея позвонил замруководителя части по работе с личным составом Лужко и сообщил, что ее сын скончался от сердечного приступа. «Как?» — «Упал, захрипел и умер. Как вам доставить груз — поездом? Самолетом?». Пока ехал «груз», мама непрерывно звонила в часть. И только через сутки ей сказали, что возбуждено уголовное дело — без уточнений.
Работники местного военкомата, куда 2 января доставили тело, предъявили ей справку о смерти (причина: «остановка сердца») и настойчиво не советовали ей открывать гроб: «Вы можете запомнить сына живым. Его уже не вернешь. Поберегите себя для семьи». Потом, исчерпав все аргументы, заявили: чтобы увидеть тело сына, матери нужно получить разрешение прокуратуры. В прокуратуре посоветовали написать заявление, которое рассмотрят после праздников. Как мама добилась возможности попрощаться с сыном, она не помнит. Наконец гроб открыли, и мама увидела: лицо и грудь — сплошная гематома, пробита голова, рана на спине. И Римма Валентиновна связалась с фондом «Право Матери», а те позвонили в прокуратуру. И с тех пор за ходом уголовного дела следило много глаз.
И на суде Мельников отказался от своей явки с повинной, и прокуратура растерялась. Юрист Татьяна Сладкова признается: все это время опасалась, что дело «завалят». И то, что Мельников получил 5 лет общей колонии, считает большой удачей.
— Это совершенно мучительная категория дел. Рефлекторные остановки сердца случаются с пугающим постоянством. — говорит Татьяна. — Мы не владеем общей статистикой, но в год к нам обращаются не меньше четырех мам, чьи сыновья погибли от рефлекторной остановки. В таких случаях всегда тяжело доказать, что тяжкий вред здоровью был причинен умышленно. Что многие военнослужащие владеют приемами рукопашного боя, знают, куда ударить, чтобы вырубить или убить противника. Нам не удалось доказать умысел в случае Захарова. Не удалось убедить судью и прокуратуру, что убийство могло быть связано с делом Классена. Судья сказала, что не может выйти за рамки предъявленного обвинения. И пять лет за «превышение служебных полномочий» — это хороший результат по этой статье.
Очень много случаев, когда убийцы отделывались условным наказанием. Поэтому юристы «Права Матери» апелляцию подавать опасаются.
— До дела Захарова мы занимались рефлекторной остановкой сердца Жени Каргашина. Суд прошел в его воинской части, во Владивостоке. И мы добились очень приемлемого приговора — 5 лет строгого режима. Но прокуратура заявила, что наказание слишком мягкое, и подала на апелляцию. Коллегия из трех судей, рассматривавшая дело, переквалифицировала его, и в итоге убийца Жени получил всего 2 года поселения.
Поэтому ни «Право Матери», ни мама Сережи судиться дальше не хотят. Хотя, скорее всего, капитан Алексей Мельников отсидит только половину срока. А дальше, выждав год, сможет вернуться в армию, и даже в ту же часть и на ту же должность.
Дела о гибели солдат в результате «рефлекторной остановки сердца», доведенные до суда юристами фонда «Право Матери»:
13 июля 2001 г. в в/ч 2462 Дмитрий Зелепукин умер после удара в грудь, вызвавшего остановку сердца. 235-й гарнизонный военный суд в г. Москве осудил убийц — старослужащих Д. Немцова и М. Короткова. Немцов приговорен к 6 годам лишения свободы, Коротков — к 1 году условно.
21 июня 2003 г. в в/ч 41713 двое друзей — старослужащие Владимир Туголуков и Сергей Герасимов — избили Дениса Панова. Рефлекторная остановка сердца. Пушкинский гарнизонный военный суд приговорил Туголукова к 9 годам, Герасимова — к 7 годам в колонии строгого режима.
25 октября 2004 г. в в/ч 2333 «Н» Артем Зубков скончался после того, как старослужащий Айвар Галимзянов ударил его кулаком в область сердца. Новороссийский гарнизонный суд приговорил Айвара Галимзянова к 6 годам 6 месяцам в колонии строгого режима.
28 марта 2005 г. в в/ч 54164 в воздушно-десантных войсках Иван Соломатин был избит своим сослуживцем Мараховским А.А. Через два дня сердце просто остановилось. Реутовский гарнизонный военный суд приговорил Махаровского к 6 годам заключения.
5 октября 2005 г. в в/ч 21005 Семен Муравьев погиб от «закрытой травмы груди, ушиба сердца». Кемеровский гарнизонный военный суд осудил убийцу рядового Мальцева на 6 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
13 июня 2007 г. в в/ч 51286 погиб Евгений Каргашин от сильного удара в шею, вызвавшего рефлекторную остановку сердца. Владивостокский гарнизонный военный суд осудил командира отделения роты молодого пополнения Игоря Гаврилова на 5 лет строгого режима. Однако во второй судебной инстанции пять лет были заменены двумя годами поселения.
23 января 2008 г. в в/ч 78796 Игорь Рысьев был избит офицером части. Разрыв сердца. Родители и юристы фонда готовятся к суду.
