Выдержки из интервью с Дмитрием Медведевым
В ноябре первый вице-премьер Дмитрий А. Медведев, кандидатуру которого на пост следующего президента России поддержал президент Владимир В. Путин, встретился с иностранными журналистами.
Вот выдержки из его высказываний на этой встрече в переводе New York Times (все высказывания даются в обратном переводе с английского оригинала статьи).
О том, почему Путин не хочет оставаться на третий срок:
"Теперь о президентских выборах и обеспечении преемственности. Я хотел бы сказать, что мы нуждаемся в преемственности. Без преемственности мы не сможем и дальше развиваться в направлении, которое мы избрали в последние годы. На мой взгляд – конечно, это субъективный взгляд, так как я являюсь элементом государственной машины в качестве одного из членов правительства, путь, который мы выбрали для России – это путь вполне подходящий, путь интересный, путь, который дает возможность разрешить огромное число социальных и экономических проблем, даже с учетом того факта, что никто не может быть уверен, что избежит на этом пути ошибок.
Вот почему задача обеспечения преемственности в ходе выборов в Государственную Думу и в ходе выборов президента крайне важна и для государства, и для всего общества. Более того, я считаю, что если подобная преемственность не будет обеспечена – сейчас я не говорю о неких фатальных сценариях, апокалиптических сценариях – просто если преемственности не будет, экономическое и социальное развитие России значительно замедлится.
Достаточно взглянуть на опыт государств, которые в определенный период вышли из состояния экономической депрессии. Я могу привести пример Соединенных Штатов или Японии. Подобная преемственность, разумеется, крайне важна".
О коррупции в России:
"В этой области нам предстоит много сделать, и на эту работу потребуется не один и не два года, так как политические кампании не могут искоренить коррупцию. Мы можем притупить остроту этого преступления, оттеснить его на задний план, но мы должны осознавать, что преступление продолжает существовать, пока есть причина для его совершения. Причин несколько. Первая и главная – общая ситуация в экономике. Как бы банально это ни звучало, чем беднее страна, тем выше в ней уровень коррупции.
В определенной мере коррупция взаимосвязана с политическим режимом, так как в тоталитарных государствах с жесткими авторитарными режимами открытый уровень коррупции обычно ниже, чем в демократических странах с развитыми демократическими институтами, но эта ситуация лишь кажется благополучной. Как только тоталитарный режим исчезает – а в любой стране тоталитарные режимы рано или поздно исчезают – уровень коррупции возрастает до беспредельного уровня. Это нечто вроде латентной коррупции, которая накапливается на всех уровнях.
И наконец, как я уже часто говорил раньше, коррупция имеет исторические и территориальные корни. В некоторых странах культура поведения государственных служащих очень высока, взяточничество считается не только опасным, но и аморальным, в других развитых странах государственные служащие не ощущают подобного морального табу. Я не буду приводить никаких примеров, чтобы никого не обидеть. Можете домыслить сами. Даже в Европе есть страны, сравнимые между собой по величине ВВП, производительности труда и другим основным критериям, которые применяются к странам, но по уровню коррупции они разнятся, что не в последнюю очередь объясняется их историей.
Почему я все это говорю? Потому что в России борьба с коррупцией будет долгой. И я уверен, что если мы двинемся вперед в правильном направлении, то сумеем обуздать это явление, которое крайне неприятно для государства".
О высказываниях политических оппонентов, критикующих коррупцию в Кремле:
"Знаете ли, в политических целях можно воспользоваться практически чем угодно. В политических целях можно воспользоваться коррупцией, можно воспользоваться теми или иными эпизодами, можно воспользоваться явлениями культурной жизни. Вопрос зависит от СМИ, от целей, которые имеют те или иные политики. А использование коррупции всегда притягательнее, так как это животрепещущая тема – ничто не бесит среднестатистического человека так сильно, как вопиющие факты взяточничества среди чиновников. Это всегда сидит у людей в головах и может быть использовано в политической борьбе, что нормально. В реальности практически нет ни одной политической кампании, избирательной кампании в любой стране мира, где не поднимался бы вопрос коррупции. И почти всегда оппозиция обвиняет существующую власть в коррупции, а власть отрицает эту информацию, пытается доказать противоположное. Так что в использовании темы коррупции в политических целях нет ничего удивительного".
О том, следует ли Путину взять на себя роль, которую характеризуют словами "национальный лидер":
"Мне сложно комментировать решение президента Путина: решения он принимает сам. Он – президент. Что касается его планов на будущее, он их не огласил. Он сказал, по-моему, с определенной ясностью, с достаточной ясностью, что не хотел бы отстраняться от дальнейшей политической деятельности. И при определенных условиях, особенно при условии победы "Единой России" на выборах и формирования компетентного парламента, он может стать одним из самых активных участников политической жизни и, возможно, станет премьер-министром. Впрочем, это может произойти только при наличии условий, о которых он сам говорил, и, разумеется, зависит от его готовности продолжать.
Я как юрист рассматриваю легитимность некой особой роли лидера. Наша конституция не содержит ничего, что касалось бы некой особой роли. У нас есть президент, очень сильная фигура. Он глава государства, гарант конституции. Он не имеет формального отношения к законодательной ветви власти, хотя он участвует в ее создании. У нас есть сильное правительство под руководством премьер-министра. У нас есть парламент, у нас есть судебная система, но нет отдельного поста лидера или кого-то подобного.
Я полагаю, однако, что все, что сейчас говорится по этому вопросу, – это также элемент политического соперничества. Это совершенно нормально. Все знают, что президент Путин много сделал и работал на развитие государства. И желание политических сил, симпатизирующих президенту Путину, чтобы он в будущем остался ключевой политической фигурой, можно понять. Вот почему начались дискуссии о создании для него особого поста. Поймите, что есть законы – не только законы, данные Богом, или законы, управляющие политической сферой, речь идет о законах, которые управляют юридической сферой. Пока эти законы остаются неизменными, система, существующая на данный момент, останется в силе. Эту проблему нужно в итоге решить в рамках существующих законов.
Если действующий президент, Владимир Владимирович, надеется продолжить свою работу, то это будет на посту, который очерчен конституцией".
О кампаниях и политическом соперничестве:
"Я считаю: чем скучнее кампания, тем более развито общество. Я помню, как это было 15 лет назад, когда я был не так хорошо подготовлен, как сегодня. Тогда это меня раздражало, так как я понимал, что это может происходить только в стране с очень низким уровнем демократии, с очень низким уровнем политической культуры. Когда дебаты переходили в драки, когда персонажи стремительно сменяли друг друга, когда они пытались друг друга перещеголять в суровости; ни в одной развитой стране ничего такого нет.
Я признаю, что дебаты скучны, и признаю, что новых персонажей нет. Эта флуктуация – всего лишь элемент развития. Рано или поздно они появятся, я в этом не сомневаюсь. Я уверен, что левый фланг не будет таким стабильным и тихим, как сейчас, а правый фланг в определенный момент придет к согласию, возможно, через четыре года. Невозможно, чтобы они вечно продолжали работать для того, чтобы обеспечить себе собственное место в истории. Это их личная драма. Они не могут договориться между собой и выдвинуть единого кандидата.
В конечном итоге отсутствие сильных правых и сильных левых влияет на парламент негативно. В нашем парламенте левые представлены самыми догматичными депутатами, а правых просто нет. Роль правых взяла на себя "Единая Россия". Вы можете критиковать ее за это, но именно она принимает непопулярные в народе законы. Несмотря на трудности последних 15 лет, почему мы смогли столь многого достичь, особенно в последние несколько лет? А потому, что находящееся у власти правительство, независимо от того, что происходило в парламенте, вело внятную рыночную политику и не сосредотачивалось на ее пересмотре.
Посмотрите, что произошло в Восточной Европе, где сначала, после того как социалистического лагеря не стало, к власти пришли правые, и бедность начала распространяться, и у значительной доли населения возникли проблемы, а затем к власти пришли левые. Эти метания из стороны в сторону не оставляли места для развития. С точки зрения демократии они необходимы, но, когда происходит такое развитие с колебаниями то вверх, то вниз, серьезных реформ не происходит. Я считаю, что Россия успешно осуществляет серию реформ по той причине, что она избрала сбалансированную экономическую политику несмотря на кризис 1998 года".
О фракциях в Кремле:
"Теперь о кланах. Вы мне не поверите, но я вам все равно скажу. Видите ли, я уже не первый день работаю в правительстве. Я уже долгое время в Москве. В ноябре исполнилось восемь лет со дня моего переезда в Москву, и я могу сказать, что все схемы, разумеется, абсолютно условны. Нет прямой конфронтации между людьми, объединенными на основе некоего качества, будь то образование, географическое положение, профессия – например, юристы, или сотрудники спецслужб, или сотрудники мэрии, сотрудники каких-то других ведомств.
Я могу сказать вам откровенно, что иногда удивляюсь, что тот или иной мой коллега родом из Санкт-Петербурга. Я тесно связан с жизнью в Москве. До Путина люди тоже приезжали из Санкт-Петербурга в Москву, начинали работать и занимали высокопоставленные государственные посты. Вот почему все очень, очень условно. Но это не значит, что люди, которые где-то работали, вместе служили или родом из одного и того же географического пункта, не имеют общих мыслей или привычек. Это, вероятно, имеет место.
В целом корпоративная среда как-то сплачивает людей, но, если вы меня спросите, отражается ли это в нашей работе и, более того, в решениях государства, я могу твердо ответить: "Нет". Только потому что есть определенный механизм принятия решений, и даже если кто-то хочет – а это нормально – продвинуть по службе человека, который пришел из той же сферы или сделать решение понятным ему, существует определенный баланс, механизм принятия решений, не позволяющий человеку принять подобное решение, если он выходит за рамки осуществляемой программы".
О том, полезны ли для страны государственные корпорации:
"Что касается государственных корпораций, не все из них формирует президент. Их наблюдательные советы в ряде случаев – прерогатива правительства. Корпорация для реформирования жилищно-муниципальной сферы – в ней все решения принимает правительство. Это первое.
Во-вторых, насколько они целесообразны? Они целесообразны только в случаях, когда без них нельзя обойтись. Без них нельзя обойтись только при осуществлении некоторых крупных проектов. Есть задачи, период осуществления которых конечен – например, реформа сферы жилищно-муниципальных услуг, строительство инфраструктуры для Олимпийских игр в Сочи. В этой ситуации, полагаю, государственные корпорации необходимы, и, более того, другие государства избрали подобный путь.
Обязательно ли, чтобы это были государственные корпорации? Нет, необязательно. Вместо государственной корпорации возможно создать открытое акционерное общество, принадлежащее государству. Может казаться, что в плане своего экономического характера эти типы собственности схожи, но юридическая форма иная, так как открытое акционерное общество – это коммерческая организация, а государственная корпорация – это не коммерческая организация".
О политическом устройстве России:
"Мне бы хотелось, чтобы мы не внедряли бездумно даже самые прогрессивные модели политического управления – например, двухпартийную систему, которая в Соединенных Штатах великолепно существует. Хотя мы четко понимаем, что между этими двумя партиями практически нет разницы. Это лишь колоссальные избирательные машины, могучие, добротно сделанные, с хорошими традициями. Мы от этого еще далеки.
Более того, благодаря нашему европейскому характеру для нас, для нашего общества более важны партии, основанные на идеологии. Это можно объяснить тем фактом, что мы не достигли того уровня экономического благополучия, когда возможно при формировании политической платформы отказаться от идеологии, а вместо этого обсуждать нюансы системы налогообложения, таможенных правил или законов об иммиграции, как в случае с США, например.
По моему мнению, перспектива перехода к двухпартийной системе не слишком актуальна. Однако я считаю, что необходимость в больших и серьезных партиях очевидна. Я считаю, что в России должна быть развитая система с правым флангом и левым флангом, с центром, с несколькими игроками на каждом фланге. Что касается количества партий, которые мы можем иметь в Государственной думе, это зависит от системы выборов и силы этих партий. Мы все понимаем, что сейчас "Единая Россия" сильна, но это не значит, что такое положение дел вечно. Партия должна либо подтвердить доверие, которое ей оказывают, либо столкнуться с проблемами. Совсем как любая другая партия. Она может взлететь и упасть.
Итак, на мой взгляд, нормально, что существует нормальная полноценная многопартийная система, основанная на крупных партиях, и для России это важно. Вероятность возврата к ситуации с партиями в 1990-е годы, когда они были, извините, крохотными лавочками, кажется мне довольно печальной, так как они не представляли интересы кого бы то ни было, кроме интересов собственных основателей, и, конечно же, не представляли народ.
Парламентская республика – это мое личное мнение – в России неприемлема ни сейчас, ни в будущем. Вероятно, через 200 или 300 лет, когда идея демократии будет другой и мы сможем выражать наше мнение, не выходя из дома, когда все станет иным... Что касается нынешней ситуации, то модель, которую мы имеем в России, эта социально-экономическая модель несовместима с парламентской демократией. России следует развиваться таким же образом, как и ряду крупных держав с сильной властью президента. Это основа для сохранения государства в существующих границах, и я полагаю, что с этим трудно спорить.
Если говорить об энергетическом секторе, то мы, естественно, желали бы преодолеть односторонний характер экспорта и начать производить какие-то другие товары, которые были бы в мире столь же популярны, как наши энергоресурсы. В этом направлении сделан ряд шагов. Кое-что из того, что мы поставляем в другие страны, – это не только материалы в их первозданном виде, сырье, но и продукты переработки и даже высокотехнологические товары. Но их очень мало, доля незначительная. И мы должны сделать все, что в нашей власти, чтобы расширить высокотехнологический экспорт, расширить долю продуктов с высокой частью добавленной стоимости. Но не за счет энергетического сектора, который представляет собой наше сокровище и наше преимущество, и Россия должна использовать его рационально и извлечь из него максимально возможную выгоду"
