Другая страна

Скорее всего, это случайно, что большая телеконференция Владимира Путина совпала с трехлетием со дня ареста Михаила Ходорковского. Но нет ничего случайного в том, что не было задано или озвучено ни одного вопроса относительно самого известного сидельца в стране.

Хотя эти два человека – нынешний президент и нынешний зэк – связаны раз и навсегда, тем самым днем 25 октября 2003 года, когда с согласия президента страна преступила черту, за которой оказалось возможно все.

Общество было протестировано на самые низменные и самые мерзкие инстинкты – зависть, ненависть к чужому благополучию, шовинизм. То, что старушки на лавочке обсуждают с особым наслаждением про собственных соседей: а откуда у него такие бабки? А ты видела, он купил новую машину? Жена-то вырядилась, тьфу! Жиды жируют, а народ загибается! Ровно этот «бытовой» уровень мышления был возведен через «дело Ходорковского» в ранг государственного. Именно такой, с позволения сказать, уровень мышления гарантирует спокойствие и бесперебойный бизнес нынешней власти.

Подавляющая часть общества прошла тест на «отлично». Более того, поставленный над страной опыт показал, что процент самостоятельно мыслящих и не готовых бездумно принимать госпропаганду людей не представляет ровным счетом никакой опасности для действующей власти. Эксперимент также подтвердил, что бизнес-сообщество поняло сигнал и во имя выживания бизнеса готово принять эту власть такой, какая она есть. Если учесть, что еще раньше эту власть с наслаждением начали воспевать основные электронные СМИ страны, то можно считать, что с посадкой Ходорковского было завершено формирование послушного большинства в стране и власть в целом последовательно покончила с двумя главными «группами риска» – независимой прессой и независимым бизнесом. Когда я говорю о прессе, то имею в виду именно ту ее часть, которая обслуживает это самое «большинство» – то есть с миллионными «тиражами». Когда я говорю о бизнесе, то имею в виду прежде всего крупные частные компании, сравнимые с ЮКОСом до его разгрома.

Начиная со сказки про «Байкал Финанс Групп» и кончая сказкой по то, что Грузия готовится к войне – все это стало возможным только потому, что общество лишилось действенных рычагов контроля за властью. Убийство таджикской девочки, армянского мальчика, взрывы на рынке, резня в синагоге, массовые этнические чистки в стране и прямые кровавые столкновения на национальной почве стали возможны потому, что власть получила право на безнаказанные ошибки – раз, и потому что, разбудив низменные инстинкты в обществе, она вынуждена теперь их подкармливать, чтобы сохранить контроль над послушным большинством. Отработав схему отъема собственности у российского олигарха, власть создала прецедент, который позволяет ей теперь разговаривать с позиции силы не только с российскими, но и с зарубежными компаниями, и на обывательском уровне это всегда оправдано простенькой схемой: «Не отдадим буржуям нашего национального богатства». Оседлав дорогие нефть и газ, в том числе за счет отнятого у Ходорковского и прикупленного у его бывшего партнера, российская власть все явственнее превращается в мирового энергетического диктатора, ведущего себя ровно так, как и положено диктатору, – мало прилично. Послушное большинство на то и послушное, чтобы не биться в стены Кремля по поводу нехватки газа внутри страны. Вместо этого ему даны на откуп грузины и прочие «нацмены», которых вычищают, выгоняют, вывозят под истерическое постыдное улюлюканье «титульной нации».

Я не знаю, какую страну увидит Ходорковский, когда, дай Бог, выйдет на волю. Я точно понимаю, что ничто не проходит бесследно. Можно пытаться не думать, что между посадкой Ходорковского и происходящим сегодня есть прямая и естественная связь. Можно вообще пытаться не думать. Но это состояние не может продолжаться долго. Власть все больше становится заложником низменных инстинктов, ею же разбуженных, народ все больше становится заложником низменных инстинктов самой власти. Отсутствие интеллектуальной дискуссии в стране, абсолютная пошлость, превалирующая в наиболее массовых СМИ, полная непереносимость любого инакомыслия, уничтожение институтов гражданского общества, отсутствие естественной политической жизни в стране, воскресший страх, рост насилия – это все кадры из фильма про мою страну, которую вы, Михаил Борисович, пропускаете в силу естественных причин.

Ходорковский до сих пор сидит не во имя торжества правосудия. И не в назидание неплательщикам налогов. В эту сказку, как показали опросы, никто не верит. Он сидит по той же причине, по которой убили Политковскую. В стране за эти три года тщательно вырабатывался иммунитет к «другим», к не таким, как масса, толпа. И он, и Аня – другие. По-разному, но другие. Они оба недоговороспособные. Каждый из них не готов был договариваться с властью, как договорились сотни других. Они не готовы были предать, как предали сотни других. И ими обоими нельзя было управлять в примитивном смысле этого слова. Они оба в равной степени не нужны той стране, которую тщательно выстраивают под себя вполне заурядные ребята, которые нами сегодня правят. Ходорковского посадили по той же причине, по которой президент не нашел в себе сил склонить голову над гробом убитой журналистки – это от слабости власти, от фобий ее, от ее внутренней и внешней несвободы.