Беслан – не Цюрих
Виталий Калоев убил диспетчера авиакомпании SkyGuide, потому что из-за ошибки диспетчера он потерял в авиакатастрофе всю свою семью. Многие в этой авиакастрофе летом 2002 года потеряли близких, в том числе детей. Но Калоев пришел и убил того, кто, как он считал, должен был извиниться или хотя бы не отталкивать Калоева, пришедшего к нему с фотографиями своих погибших.
Калоева судят, потому что не судить его нельзя. С точки зрения права все нормально. С точки зрения общечеловеческой… Не знаю… Знаю, что не дай никому из нас Бог такого горя. Не очень верю, что еще одна смерть, пусть даже человека, виновного в гибели твоих близких, может принести облегчение. Нету облегчения, вот в чем беда.
Особенность трагедии в небе над Боденским озером состоит в том, что у нее оказался, хоть и не сразу, конкретный виновный. Убиенный Петер Нильсен был официально признан виновным в аварии самолета. Теперь смотрите внимательно, что происходит вокруг начавшегося процесса. В Швейцарии, в Москве и во Владикавказе происходят митинги и пикеты в защиту Калоева. Он убил диспетчера, никто не отрицает, потому что и сам Калоев не вполне отрицает это, но в состоянии аффекта. SkyGuide сама во всем виновата, даже не уволила Нильсона. Короче, Калоев, конечно, виноват, но он и не виноват, господа судьи.
Там, правда, тоже остались дети, у убиенного-то, которые ну уж точно ни в чем не виноваты. Тут остался отец без детей, там остались дети без отца. Есть жертва, превратившаяся в убийцу. И, в общем, непреднамеренный убийца, превратившийся в жертву. Ситуация очень понятная. Назвать вам число матерей и отцов той же Северной Осетии из города Беслан, которые до сих пор в отличие от Калоева не знают, кто убил их детей? Они никого не убивают, но некоторые из них в состоянии ровно таком же, как и Виталий Калоев, отправившийся посмотреть в глаза виновнику гибели его семьи и в итоге зарезавший его. Этим бесланским родителям родная страна так и не выдала тайн бесланской трагедии в отличие от Швейцарии, которая назвала имя виновного. Там, в Швейцарии, было (прости, Господи) кому выставлять счет. Здесь – некому. И самые уязвимые из этих несчастных людей в том же состоянии, как Калоев, припали к груди проходимца со связями, которого, я все больше склоняюсь к этой версии, им просто «подставили» ровно те же, кто не хочет, или не в состоянии, или боится провести полноценное расследование и назвать имена виновных.
– А зачем президент-то поехал в Цюрих?
Это моя далекая от политики подруга читает в интернете отчет с суда над Калоевым.
– Ну этот, североосетинский президент туда полетел. Зачем?
Хороший вопрос. По официальной версии, он полетел просто как небезразличный соотечественник. В Цюрих, где его соотечественник убил виновного в гибели своей семьи швейцарца. Президент Северной Осетии не приехал в североосетинскую бесланскую школу, где в заложниках держали детей и матерей. Да, это был другой президент, не Таймураз Мамсуров, который тогда был, если не ошибаюсь, спикером местного парламента. Но факт: ни один президент, кроме одного бывшего, не приехал, пусть даже с риском для жизни, защитить своих соотечественников, которых захватили другие свои же соотечественники. Беслан – не Цюрих, виновны в бесланской трагедии не швейцарцы, и сделано все, чтобы никто так толком и не узнал, кто же виновен. И если такие виновные когда-нибудь будут найдены, или какой-нибудь отчаявшийся отец или отчаявшаяся мать, потерявшая своих детей в той страшной мясорубке, найдет и убьет виновного, как это сделал Калоев, что будем делать? Вот что будет делать в такой ситуации президент Северной Осетии как не безразличный соотечественник? Попросит освободить несчастного или несчастную с учетом состояния аффекта? Но там, в Швейцарии, был виновен один, и теперь уже покойный, авиадиспетчер, а в Беслане таких виновных явно было больше, только на скамье подсудимых один. А еще эти несчастные матери считают, что виновно государство и его конкретные руководители. А если эти мамы убьют, например, какого-нибудь конкретного фээсбэшника, или эмвэдэшника, или военного, потому что они же несут ответственность? Или того же бывшего президента Дзасохова, потому что он мог прийти и, может быть, спасти детей, а не пришел. За что тогда будем митинговать? Какие плакаты вывесим?
Я не знаю ответов на эти вопросы. Но что-то меня смущает в этом едином порыве, в митингах и демонстрациях, в готовности, по сути, оправдать убийство трагедией жертвы. Что-то меня смущает в том, что президент Северной Осетии едет в Швейцарию поддержать соотечественника, приведшего свой собственный приговор в исполнение, а под боком в его собственной республике в тяжелой депрессии целый город таких Калоевых, не верящих ни одному слову власти и бессмысленно взывающих к правде о случившемся в Беслане.
Швейцария назвала конкретного виновного и, получается, подписала ему, увы, смертный приговор. Потому что к нему пришел человек с иным представлением о раскаянии, о боли, о праве на жизнь. Я понимаю, что может быть так больно, что все «все равно». Я помню, как после «Норд-Оста» кто-то из женщин, потерявших ребенка, сказал, что она понимает, что можно взять в руки оружие, чтобы отомстить за ребенка. Но я не понимаю, как со всем этим жить дальше, если болью потерь оправдывать лишение другого человека, даже виновного, жизни. Людям, пережившим то же горе, что и Калоев, хочется, чтобы его простили, поняли, оправдали? И Мамсурову хочется этого? Давайте представим, что это произойдет. Вы думаете, среди чеченцев и чеченок, устраивавших теракты, не было таких, которые в войну потеряли детей, жен, мужей, иногда всю семью? И они пришли и убили других отцов, матерей и детей. Или нам кажется, что они не способны испытывать ту же боль, что и наш несчастный отец, чья семья погибла в авиакатастрофе? И разве они не знают виновных? Или они не имеют права на состояние аффекта? Будем пытаться всех понять? Или все же согласимся, что страшный путь, избранный Виталием Калоевым, ведет в суд, и альтернатива ему в данном случае – беспредел?
