Год после: победы и поражения
Почти год назад, по следам трагедии в Беслане, президент Путин выступил на расширенном заседании правительства с участием глав субъектов федерации и огласил программу действий по укреплению единства страны перед лицом террористической угрозы.
«Убежден, – говорил тогда президент, – единство страны - это главное условие победы над террором, и без такого единства достичь этой цели невозможно».
Выступление президента вызвало тогда удивление: вместо ожидаемого разбора действий силовых органов как местного уровня (пропустивших боевиков), так и федерального (утративших контроль за ситуацией вокруг школы) президент выдвинул целый ряд чисто политических инициатив. Во-первых, он предложил отказаться от избрания глав регионов и перейти к системе их назначения президентом. Затем призвал «практическими действиями поддержать инициативы граждан в их стремлении бороться с террором» и выдвинул идею перехода к системе пропорциональных выборов в Государственную Думу (вместо смешанной). Третьим пунктом было образование общественной палаты. Кроме того, президент предложил возродить «добровольные структуры по охране общественного порядка». Образовал Федеральную комиссию по Северному Кавказу. Назначил ее главой и одновременно полпредом в Южном округе Дмитрия Козака. Возродил министерство региональной и национальной политики. А также поручил разработать систему антикризисных мер на случаи террористической угрозы.
Совершенно очевидно, что самые важные из этих мер никакого отношения к Беслану не имели. Президент лишь воспользовался моментом для решительного проведения политической реформы, которая, по признанию инсайдеров, готовилась задолго до Беслана.
Губернаторская реформа призвана была лишить региональных руководителей самостоятельного политического статуса и сделать их элементом вертикали власти. Переход к пропорциональным выборам - закрепить гегемонию «Единой России» в парламентской системе. А создание Общественной палаты - несколько подсластить пилюлю и сформировать не имеющий полномочий и прав орган, имитирующий функционирование гражданского общества. Министерство же нациполитики, по всей видимости, и вовсе было создано в качестве синекуры для «подвинутого» из полпредов Владимира Яковлева. Во всяком случае, практически ничего о его деятельности за прошедший год, слава богу, неизвестно.
В целом, намеченная политическая реформа за прошедший год осуществлена. Страна продолжила свой дрейф в сторону бюрократического унитарного государства с элементами фасадной демократии.
Вместе с тем прошедший год еще раз подтвердил: никакого отношения к реальным угрозам целостности России и ее безопасности эта реформа не имеет.
Несмотря на то, что намеченные ей преобразования планомерно и успешно осуществлялись, ситуация в самом проблемном регионе России столь же планомерно ухудшалась. По прошествии года с момента начала реформы можно со всей основательностью говорить о том, что социально-политическим кризисом сегодня охвачены не менее четырех новых регионов Северного Кавказа: Дагестан, Карачаево-Черкессия, Ингушетия и Северная Осетия.
Весьма характерно при этом, что, получив в руки универсальный рычаг влияния на региональное руководство и преступив к активному его использованию во взаимоотношениях с обычными российскими регионами, их местными элитами и различными бизнес-группами, Кремль абсолютно не может воспользоваться этими рычагами на северокавказском направлении.
Президент Ингушетии Зязиков явно не контролирует ситуацию в своей республике и вынужден действовавать в ней, как будто находится в глубоком тылу противника. Президент Карачаево-Черкессии остается в должности, несмотря на то, что его зять устроил массовый расстрел бизнес-конкурентов, а руководство республики в течение нескольких дней пыталось замести следы этого преступления. В Северной Осетии стремление Кремля не допустить естественных процессов смены власти (президент Дзасохов должен был и был готов подать в отставку сразу после трагедии) дестабилизировало ситуацию и подорвало всякое доверие населения к Москве. Наконец, в Дагестане традиционная борьба кланов вылилась в противостояние руководства республики с местными силовыми органами, а террористические акты против милиции и убийства политиков происходят едва ли не еженедельно.
Полпред Козак мечется по вверенной ему территории, туша то один социальный кризис, то другой, однако очевидным образом не имеет ни полномочий, ни реальных возможностей к изменению ситуации в целом.
При этом важнейшим источником нестабильности в этих регионах является кризис доверия к местной власти и ее фактический распад.
И этот смелый вывод - не рассуждения досужих аналитиков и оппозиционных журналистов, он прямо следует из аналитической записки полпреда, фрагменты которой попали в СМИ.
Год, прошедший с того дня, когда президент Путин анонсировал свою систему решительных мер, кажется, вполне определенно свидетельствует: Кремлю удалось «под зонтиком» Беслана провести политическую реформу, направленную на дальнейшую концентрацию власти в своих руках и свертыванию системы демократических противовесов, но платой за это оказалось почти полное политическое поражение на Северном Кавказе - на линии реальной угрозы единству и целостности России. Путин выиграл партию у федеративной России, но проиграл Северный Кавказ.
