Про службу в Воронеже
Бывшие курсанты ИВВАИУ (теперь они учатся в ВВАИУ) приехали на каникулы из Воронежа.
Еженедельник «Пятница» с самого начала реорганизации (а фактически — ликвидации) Иркутского высшего военного авиационно-инженерного училища следил за развитием событий. Теперь, когда все уже свершилось, остается только слушать рассказы наших бывших курсантов. На этой неделе в редакции побывал курсант пятого курса Воронежского ВВАИУ Макс Халтурин (это его интернет-ник, настоящее имя он просил не указывать, так как ему предстоит вернуться в Воронеж). Парень родом из небольшого райцентра на севере Иркутской области и приехал домой на каникулы.
Срочно перебросили
— Расскажи, как происходила переброска?
— О том, что училище закроют, мы уже знали с октября 2008-го. Никаких иллюзий у большинства моих друзей по этому поводу не было. И все эти пикеты и митинги в защиту училища мы серьезно не воспринимали. Может, они даже в чем-то спровоцировали то, что нас увезли в середине учебного года. Во всяком случае, об этом нам сказал генерал Зибров, начальник Воронежского университета, мол, если бы в Иркутске сидели тихо, то, может, и дали бы курсантам спокойно доучиться этот год и нормально выпуститься (как известно, срочная отправка в Воронеж происходила во время новогодних праздников. — Ред.).
— Я уехал домой до 12 января, и тут вдруг звонят из училища: «Возвращайся 10-го числа». Я сразу все понял. Уезжаем... 11 января нас посадили в машины, отвезли в аэропорт. Там уже ждал транспортный самолет Ил-76. На борт загрузили триста человек. У каждого вещмешок, матрас, комплект формы и плюс сумка. В общем, сидели впритык, как сельди в бочке. Самолет двухэтажный — я оказался наверху, и голова упиралась прямо в обшивку. Зато было весело. Такое веселье на грани истерики. Часа четыре летели до Новосибирска, а потом еще три — до Воронежа. Прилетели в 12 часов ночи. Нас накормили и уложили спать.
— И какими были первые дни?
— Естественно, мы стремились получить хоть какую-то информацию. Но страна еще не очнулась от праздников. Нас поразило, что по воронежским телеканалам крутили репортажи из Иркутска, в которых показывали «разруху» в ИВВАИУ и рассказывали, в каких нечеловеческих условиях мы обитали и какие «нехорошие личности» там обучались. Такая пиар-кампания.
Плюсы и минусы
— А как теперь живется?
— Нормально. Правда, когда нас поселили в общежитие, сначала было холодновато. Потому что там никто до этого не жил, отопление было выключено. Другая проблема — теснота. В одну комнату поселили по 8—10 человек. Вообще, Воронежский институт не был рассчитан на такое количество курсантов. Я не знаю, что будет, когда туда переведут еще и Ставропольский институт. На следующий год прием курсантов будет сильно сокращен. Стране не нужно такое большое число офицеров. Кстати, с этого года в ВВАИУ будут учиться и девушки. Набрали сорок человек на радиоэлектронное оборудование. И еще там много обучается курсантов из других стран — из Судана, Анголы, Вьетнама.
По словам Макса, в переезде были и свои позитивные стороны.
— Первый плюс — это возможность оценить, как служится на западе. Различия колоссальные. К примеру, у нас в Иркутске дисциплины практически не было. Допустим, проверяющий объявляет построение и считает личный состав. В строю нет двух человек, мгновенно коллективным разумом придумывается сказка «про Фому да про Ерему», и проверяющий сам чувствует вину за то, что объявил построение в ненужный момент и не в том подразделении. Или в столовой обнаружено разбитое стекло на двери. Дежурный по столовой идет в первое попавшееся подразделение и задает вопрос: «Кто разбил стекло?»
Отвечают хором: «Сержант Петров!» Я не думаю, что в армии такое допустимо. В Воронежском институте подобные выходки немыслимы. Там за любое неповиновение отчисляют в два счета. Макс рассказал, что курсантам нельзя свободно пользоваться мобильником. Их не отбирают, но разрешают использовать только для разговоров. Ни о каком доступе с мобильного в Интернет и речи быть не может. Такие вещи сразу пресекаются. Еще строже отношение к ноутбукам. Их иметь вообще запрещено. Пользоваться можно только стационарными компьютерами в аудиториях. Дисциплина в Воронеже поставлена на высокий уровень. Не допускается никаких пререканий, никакого панибратского отношения к тем, кто выше по званию. Второй плюс переезда в Воронеж, по свидетельству бывшего курсанта ИВВАИУ, заключается в лучшем материальном обеспечении университета.
— В Иркутске за все четыре года учебы мне ни разу не выдали форму по размеру. А здесь сразу подобрали все как надо. Оказывается, такая форма есть! Обидно, что до Иркутска просто ничего не доходит. Видимо, распределение имущества начинается с запада, нам же доставалось только то, что оставалось.
Главный минус, по словам Макса, не в том, что далеко от дома, и не в том, что меньше денег платят, а в том, что в Воронеже нет учебной базы.
— Я за полгода ничего нового для себя не открыл. С наземной техникой тут все в порядке. Но самого главного — самолетов нет. Нам на занятиях приходилось включать свое воображение, вспоминать, как было в Иркутске, в какой аудитории что стояло и как оно работало.
Люди везде люди
Впечатления о городе Воронеже и общении с местными жителями у Макса остались противоречивые.
— Поначалу я вообще ощущал себя военнопленным, морально угнетали все. Например, был такой диалог в автобусе между мной и местной жительницей средних лет:
— А получаете вы сколько? — поинтересовалась она.
— Сейчас пять тысяч.
— А раньше сколько?
— Восемь, — ответил я.
— Ну а теперь будете как в России получать! — радостно заявила дамочка.
— А раньше я где жил? — стало интересно мне.
— За Уралом для нас земли нет! — гордо ответила она.
Эта дама искренне верила, что сказала умную вещь. Мне тогда было просто обидно, не за себя, за нее. Теперь понимаете, что такое Сибирь для жителей европейской России? Они до сих пор считают себя кормилицей всей Руси, хотя живут на наших ресурсах, называют нас «тундрой», а сами на стареньких автомобилях марки ВАЗ объезжают метровые выбоины на дорогах, получают горячую воду раз в месяц по расписанию и не видят необходимости в мусорных урнах. Сибирь для них — это ссылка.
Но постепенно Макс привык. По его словам, в Нечерноземье очень мягкий климат и совсем нет комаров! Много фруктов и овощей, и стоят они гораздо дешевле, чем в Иркутске.
— Девушки очень красивые, — особенно отметил Макс, — вообще народ интересный, со своими прибаутками, оборотами. У них речь абсолютно другая — некоторые гласные они проглатывают, а другие тянут. Получается забавно. А еще они спрашивают не «как дела», а «какие дела» и не «как ты», а «сам как». Много у них такого прикольного.
Нет денег на армию
— Скажи, Макс, сами-то курсанты кого винят в случившемся, ведь они оказались самыми бесправными в этой ситуации?
— Одного виновного нельзя назвать. Ясно, что критерием, по которому закрыли именно ИВВАИУ, стали деньги. Стране просто не по карману содержать такую армию. Но никто в этом признаться не хочет, гораздо проще всю ответственность переложить на плечи курсантов, но мы ведь не виноваты в том, что офицерам квартиры не выдавали и стены общежитий старые! В заключение Макс сказал, что, несмотря ни на что, он никуда отчисляться из Воронежа не собирается, до диплома остался всего один год.
— Я оптимист и искренне верю в то, что все перемены к лучшему, что когда-нибудь мир станет светлее и чище, а армия сильней и организованней. Ведь нет ничего плохого в том, что все училища объединят в один большой учебный центр, проблема в том, как это делается. Нужно было для начала подготовить базу, учебный аэродром, казармы, общежития. Я не понимаю, как можно разместить на территории размером с пятую часть нашего городка в ИВВАИУ три тысячи человек! Врагу не пожелаешь быть подопытной крысой в руках неопытных экспериментаторов. С другой стороны, что нас не убивает, то делает сильней, хочется верить, что армию эти эксперименты в живых оставят.
