Чудеса отца Игоря
Каждый день отец Игорь занимается вполне мирским занятием – он работает инструктором ЛФК в иркутском Центре Дикуля.
Но если разобраться глубже в сути трудов Игоря Бакшеева (так зовут нашего героя в миру), то выходит, что дело его несомненно богоугодное. Облегчая физические муки парализованных инвалидов, отец Игорь заботится, прежде всего, о духовном выздоровлении, справедливо считая его более важным, нежели здоровье телесное. Так, после организованных им паломничеств пациентов по святым местам случались настоящие чудеса – люди вставали на ноги. Почему бывший профессиональный спортсмен стал священником? Об этом отец Игорь рассказал в интервью газете «Областная».
– Вы всегда хотели стать священнослужителем?
– Было время, когда я совершенно об этом не думал. Окончив школу, учился в Иркутском государственном университете на биолого-почвенном факультете и профессионально занимался спортом. Я мастер спорта по греко-римской борьбе и силовому троеборью.
Поскольку занимался тяжелой атлетикой, конечно, был наслышан о Валентине Ивановиче Дикуле – легендарном человеке, который, преодолев тяжелый недуг, смог добиться невозможного. В Иркутске почти двадцать лет назад было решено открыть второй после Москвы Центр Дикуля. Искали людей, которые могли бы в нем работать инструкторами. Через знакомых я узнал об этом. Вскоре меня пригласили на обучение в Москву, к Валентину Ивановичу. Вернувшись, я пришел работать в только что открывшийся Центр. Однако ненадолго. Тогда у меня были другие планы, другие амбиции. Я многого хотел добиться в спорте, а работа в Центре тогда мне мешала. Хотел больше времени уделять себе, своей плоти. Я тогда был неверующий, с земными планами, был другим человеком. Поэтому, несмотря на то что был нужен, ушел из Центра. Зарабатывал деньги – шил шапки, торговал бытовой техникой… Зарабатывал за месяц денег, а потом целый год спокойно занимался спортом. Но вскоре понял, что большой спорт – это зачастую грязное дело, где многое построено на стероидах, на анаболиках, на таблетках и уколах. А я их не принимал. Невозможно честно бороться с человеком, который принимает стероиды, трудно с ним конкурировать.
– Когда вы обратились к вере?
– У каждого свой путь к вере. И у всех разный путь к Богу.
Первые мои шаги были как будто случайны. Конечно, это был Промысел Божий, но тогда я этого не понимал. Я был обычным советским ребенком, выросшим в безбожной стране. И тому, чему учили в школе, верил больше, чем словам отца. Отец рассказывал, как моего деда – Тимофея Степановича – расстреляли в 1939 году в Чите. Он ушел добровольцем на фронт. Участвовал в боях на Халхин-Голе, затем попал в плен. Пленных японцев командование обменяло на русских военнопленных, которых тут же после обмена расстреляли. Дали залп, сбросили в яму и закопали. Многие были еще живы. Говорят, три дня стоны были слышны. «Твой дед – капля в море, – говорил отец. – Таких были миллионы. Сейчас никого не расстреливают, но и сегодня много несправедливости, обмана». Я спорил с ним, потому что верил больше преподавателям, чем родному отцу. «У всех бывают ошибки», – отвечал я, оправдывая нашу безбожную власть.
И вдруг читаю Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» и понимаю, что отец говорил мне правду. Думаю, первое зерно веры во мне посеял именно Солженицын.
Потом, не знаю зачем, выучил молитву «Отче наш». Какая-то идея для того времени для светского человека была несерьезная. Слышал постоянно пословицу: «Знать, как «Отче наш». Интересно стало: почему так говорят? Взял и выучил, не знаю зачем. Потом попалось мне в какой-то газете изображение иконки Казанской Божией Матери. Я ее вырезал, повесил на стену. Неосознанно все это происходило. Потом потери близких людей стали случаться. Смерть мамы сильные эмоции вызвала, размышления. И Библия, которая просто лежала на столе, вдруг помогла. До этого я ее несколько раз пытался читать, но никаких эмоций, кроме противоречий, она у меня не вызывала. А тут я ее одним духом прочел. И что интересно – запомнил вмиг. Я много читал книг, но они забывались, а Библия нет! Я покрестился, пришел в церковь и понял, что знаю Библию лучше многих священнослужителей.
Работал в Князе-Владимирской церкви. Прошел месяц-другой, меня убедили, что я ее не должен покидать. А ведь очень тяжело служить в церкви, если ты честен перед Богом, перед людьми. Очень тяжело любить людей. Бога любишь, а к людям иметь любовь тяжело. Я остался еще на месяц, еще на два. Так прошел год, потом второй. Однажды из епархии пришел диакон Максим, сейчас отец Максимилиан, и сказал, что завтра меня будут рукополагать в священный сан. Обычно у нас так не делается. Всех убеждают подумать, не спешить. Говорят: женись, потом тебя рукоположим. Потому что после рукоположения жениться не положено. Я этого не знал. Сейчас понимаю, что это был тоже Промысел Божий. Я должен был стать священнослужителем. Была бы у меня семья, я бы уделял своим инвалидам гораздо меньше внимания.
Четыре года я служил в Князе-Владимирской церкви, потом меня перевели в храм Ксении Петербуржской. В 2004 году окончил Тобольскую духовную семинарию – экстерном, пятигодичный курс освоил за два с половиной года.
– Как вы опять оказались в Центре Дикуля?
– Я стал верующим. Понял, что, когда отсюда ушел, совершил грех, я бросил людей, которые во мне нуждались. Уже девять лет работаю в Центре Дикуля. Моя мирская работа – инструктор ЛФК. В 2006 году на территории Центра построили часовню. Мы в ней ежедневно встречаемся, молимся с пациентами. А в выходные вывожу больных в большую церковь.
– Насколько для инвалидов важна вера?
– Нужно иметь веру. Мы даже не осознаем, насколько это важно. Намного важнее духовность, чем физическая реабилитация. Молитва ведет к вечности.
– Я знаю, что вы возите инвалидов-колясочников по святым местам. Это так?
– Да, шесть раз в Иерусалим ездили, в Киево-Печерскую лавру – трижды, в Петербурге несколько раз были, в Москве, ездили в Турцию, были на Кавказе. В Греции поднимались на Афон – дивное место, в Египте на гору Синай совершали паломничество.
Первая поездка была в Петербург, по святым местам, в 2000 году: Иоанн Кронштадтский, Ксения Петербуржская, Александро-Невская лавра. Жили в Новодевичьем монастыре. Раньше проезд для инвалидов раз в год был бесплатным. Сейчас такого, к сожалению, нет. Я делал фиктивные справки, что людям нужно ехать на лечение.
– Разве это не грех?
– Ну какой же грех, если это людям необходимо? Ты совершаешь это во имя любви. Делал вызов в Центр Дикуля, заезжали туда ненадолго, а потом путешествовали.
– Что дают такие поездки?
– Многие инвалиды были вообще люди неверующие. Они не имели никакого понятия о Церкви. Я был такой же. Не знал, что жить нужно иначе, нужно исповедоваться, причащаться. А во время поездок мы жили в монастырях, общались с монахами, монахинями. С духовными людьми, с которыми в прежней жизни инвалиды не соприкасались. И через такое общение люди меняются, становятся другими. Например, часто говорят: покажите нам чудеса. Это и есть самое большое чудо, когда человек становится другим в своем поведении, в своих мыслях.
– А поездки в Иерусалим? Как вы туда попали?
– Это мечта любого христианина. Так случилось, что мы собирались в Финляндию. Посмотреть заграницу. Я сделал людям паспорта, себе сделал. Потом через полгода знакомые нас пригласили на Святую землю. И мы поехали. В первую поездку со мной отправились только двое колясочников.
– Люди из таких поездок возвращаются другими?
– Да. Вот сейчас у нас в Центре парень лежит – Алексей. Мы с ним ездили в этом году, в январе, в Иерусалим. И, представляете, он начал ходить! Шесть лет в коляске провел, а после Иерусалима встал на ноги. Когда туда ехали, я Алексея, извините за подробность, в туалет заносил. А на обратном пути он все делал самостоятельно. Алексей связывает это с тем, что прикоснулся к Святыням.
– Случались ли в вашей практике еще какие-нибудь чудеса?
– В Киево-Печерскую лавру с нами ездили шесть колясочников. Была одна женщина из Ангарска. Она перенесла полиомиелит в детстве. Принимали нас там очень хорошо. Поселили в лучшей гостинице, еду малоподвижным приносили прямо в кровать. Дали с собой масло с мироточивых глав. Вскоре после приезда эта женщина взялась варить варенье да неожиданно перевернула на себя таз с кипящими ягодами. Вспомнила о привезенном масле, помазала обожженные ноги. Пока приехала «скорая», у нее даже покраснения никакого от ожога не осталось.
У другого нашего пациента после использования привезенного снадобья затянулись тяжелейшие пролежни, а он с ними мучился три года!
– Они не боятся так далеко ездить?
– Я считаю их очень мужественными людьми. Вот мне говорят: «Вы герой – не боитесь ездить так далеко с парализованными?» Какой я герой? Это они герои. Я здоров. Могу их поднять, унести, а вот они, люди, которые постоянно прикованы к креслу, рискуют отправляться в такую даль. Их не пугают никакие трудности. Поездки оплачиваем из своих средств, копим целый год. Если бы наши путешествия оплачивали спонсоры, было бы не то. Мы бы жили в хороших гостиницах, ездили бы на автобусах, и у нас не было бы никаких проблем. Но чем больше трудностей, тем ценнее результат. Тот же Алексей копил себе на ноутбук целый год, а потратил на путешествие на Святую землю.
Во время паломничеств мы живем в палатках. Все другие паломники поднимаются к Святыням на машинах, а наши отказываются. Смотришь на него, думаешь: сейчас умрет, не выдержит. А он ползет упорно и не сдается.
– Я слышала еще про один способ реабилитации – трудовой…
– У нас в Центр поступил один парализованный парень из Усть-Орды. У его матери там большое хозяйство: четыре коровы, девять бычков, 70 баранов, три лошади... Она одна не справлялась, сын не помощник – у него перелом позвоночника. Так получилось, что я у нее часть баранов купил. Отвез в Большое Голоустное, там у меня друг священник – отец Сергий – служит в храме Николая Чудотворца. Теперь пасти баранов помогают мои пациенты. Людям надоедает сидеть в четырех стенах, хочется на воздух, в лес. Они с удовольствием это делают, им это интересно. Мы часто выезжаем вместе на природу, сейчас собираемся в честь Дня Победы устроить пикник, заколем барана, сделаем шашлыки, разве не здорово?
– Поскольку вы часто бываете за границей, наверняка можете сравнить: как там относятся к людям с ограниченными физическими возможностями?
– Там, конечно, лучше. Все обустроено, везде помощь медицинская, сиделки бесплатные… У нас мало делается в стране для инвалидов, но это, как ни странно, помогает им выстоять. Подталкивает их жить. Наши инвалиды гораздо жизнелюбивее, сильнее и самостоятельнее. Ведь не наличие пандусов приводит человека в храм. Так, в храме Ксении Петербуржской крутой спуск, ничего не оборудовано, лестницы высокие, а инвалидов много. Здоровые помогают подняться. Здоровый должен больше проявлять милосердия. И тогда спасутся и тот, и другой.
5 мая мировое сообщество отметило учрежденный ООН Международный день борьбы за права инвалидов. В 1992 году инвалиды из 17 стран провели первый общеевропейский День борьбы за равные права и против дискриминации. С этого времени подобные акции проводятся каждое 5 мая. В России почти 13 млн. инвалидов. Каждый год вновь признаются инвалидами более 700 тыс. человек.
