Байкал в ожидании Индианы Джонса

Отправляясь в путешествие по Юго-Восточной Сибири, стоит сделать прививки от энцефалита и иметь в знакомых местных браконьеров.

Ленин и буддизм

В Слюдянку мы прибыли поздно вечером и уже через час отправились поездом в столицу Бурятии — Улан-Удэ. В переводе с бурятского «Улан-Удэ» значит «красная Уда», по названию реки Уды. Прибыли мы на рассвете, чистейшее небо прямо на глазах меняло цвет с розово-голубого на насыщенный синий, и сразу наступила жара. В этот день бастовали водители городского транспорта, что позволило нам более тщательно, не торопясь, осмотреть город. Ещё со школьной скамьи мы знали, что в Улан-Удэ находится знаменитый памятник Владимиру Ильичу Ленину в форме самой большой в мире бронзовой головы вождя пролетариата. Высота монумента — 13,5 м, а вес — 12 т. Это второй по значимости предмет гордости местного населения. Первый, конечно, Байкал. Вот Ленина мы и отправились искать. Все было как надо: голова находилась на площади Советов перед городской администрацией. Памятник действительно оказался впечатляющим, здесь, наверное, назначают свидания, ориентируясь на части лица творца Великого Октября: «Встретимся под левой бровью» или «Жду тебя под бородкой». Собственно говоря, под бородкой мы и позавтракали.

Позже мы устроились в гостиницу и отправились в Иволгинский дацан — центр буддизма России, расположенный в селе Верхняя Иволга, в сорока километрах от Улан-Удэ. Добираться туда надо на двух автобусах, особенно это трудно сделать в день забастовки работников транспорта. Доехали на попутках. В селе Верхняя Иволга в полной мере можно ощутить загадочную атмосферу Центральной Азии. Именно такой мы, школьники, видели её в кино, представляя себя героями-путешественниками: огромные пустынные степи, упирающиеся в невысокие горы на горизонте, разбросанные валуны и камни, помнящие Чингисхана (1162–1227), таинственные буддийские храмы, одноэтажные обветшавшие дома местных жителей, стайки детворы, своими играми поднимающие пыль с дороги, пара старых грузовичков, пастухи, ведущие скот…

Сам дацан (буддистский храм) стоит на окраине села, точнее, здесь расположен целый городок из дацанов, в окружении статуй различных животных, в том числе и сказочных, с приоткрытыми пастями, куда прихожане кладут монетки или конфеты. Также здесь расположены системы вращающихся молитвенных барабанов хурдэ различных размеров. По территории храма ходят ламы — бритоголовые в бордовых рясах монахи-астрологи. Дацаны, помимо всего, являются и образовательными учреждениями — буддистскими институтами. Так, в Иволгинском дацане обучается около ста студентов-хувараков на четырех факультетах — философском, тантрическом, иконографическом и медицинском. Ещё здесь имеются музей, гостиница, библиотека, сувенирные лавки и дома лам.

По возращении в Улан-Удэ, проголодавшись, мы решили заглянуть в ресторан национальной бурятской кухни. По совету местных жителей мы отправились на окраину города в местечко Верхняя Берёзовка, здесь расположено кафе-юрта «Баатарай Ургоо» («Ставка Багатура», знаменитого монгольского полководца XIII века). Это одно название «кафе». Один белокаменный забор чего стоит! Пройдя через выполненные в национальном стиле ворота, мы попали в настоящий посёлок кочевников. По периметру были расставлены юрты, в которых, кстати, можно жить. Их интерьер выполнен в традиционном стиле, точно имитируя быт средневековых бурят. Большое татами (плотные маты) с навесом, для единоборств, было расположено у ворот, но несколько беседок разбавляли воинственную обстановку, как и проложенные небольшие аллеи. Над удобной лавкой удерживали навес два деревянных воина — потомки Чингисхана.

Нас встретили девушки в национальных костюмах и проводили в «столовую» юрту, довольно богато отделанную. Первое, что бросилось в глаза — большой дракон из темной меди, обвивавший дымоход над потрескивающей углями каменной печью-камином. Она стояла прямо посредине круглого зала. Стены были отделаны золотой атласной тканью и украшены масками буддийских божеств и прочей национальной атрибутикой. Возле главного стола стояли два расписных трона, стену над которыми задрапировали волчьей шкурой. У остальных столов приставили традиционные табуреточки ручной работы — без спинки, зато с небольшими ручками по сторонам. Расставленные парами, они выглядели, как небольшие деревянные диванчики. Меню здесь было разнообразным, мы попытались заказать как можно больше разных блюд: от более или менее знакомого европейцам айрана и бараньего бульона до салата из рубленного лошадиного желудка и спинного мозга. И ни в чем не разочаровались.

На родине Баргузина

Рано утром на следующий день мы отправились в посёлок Усть-Баргузин на восточном побережье. Наша цель — полуостров Святой Нос. Это единственный крупный гористый полуостров на Байкале. Его длина — 53 км, ширина — до 20 км, наивысшая точка полуострова — 1878 м. Буряты его называют «Хилмэн-Хушун», что означает «нос осетра».

Ехали мы на маршрутке около шести часов. В основном по бездорожью; правда, кое-где появлялся асфальт — дорога все-таки строилась. Других туристов с нами не было, остальные пассажиры маршрутки жили в Усть-Баргузине и возвращались домой из города. Один ехавший с нами студент туристического колледжа предлагал услуги проводника по цене две тысячи рублей за день похода, хотя даже не смог назвать самую глубокую точку Байкала, находящуюся, к слову сказать, относительно недалеко от здешнего побережья. Посёлок Усть-Баргузин находится в четырехстах километрах от Улан-Удэ, и здесь мы не встретили ни одного бурята: посёлок был основан казаками Гаврилы Ловцова в 1666 году, и теперь тут живут, по-видимому, исключительно их потомки.

Маршрутка нас привезла прямо к парому через реку Баргузин, почти в том месте, где она впадает в озеро. Именно здесь рождается и одноименный могучий ветер, дующий с нарастающей мощностью. В этот день Баргузин не отдыхал — раскачивал автомобили на плывущем пароме. Преодолев реку, мы решили направиться пешком к озеру Арангатуй, расположенному на перешейке полуострова Святой Нос. Дорога длиною около тридцати километров пролегала через тайгу. Зная, что в этих местах много медведей, всю дорогу мы шли, распевая громко песни и гремя всевозможными предметами, хотя в это время года медведи уже сытые и не нападают на людей. Зато такими песнями мы привлекли огромное количество клещей, которые, конечно, и без всяких песен устроили бы нам настоящую засаду.

Вообще среди сибирских клещей доля энцефалитных довольно высока, поэтому благоразумно делать прививки за несколько месяцев до похода. Мы же прививок не сделали и в целях профилактики пили специальные противоэнцефалитные таблетки «Йодантипирин», затягивали капюшоны и заправляли брюки в высокие носки. Тем не менее нам удалось поймать по три клеща каждому, на этот случай у нас было касторовое масло, которым смазывается место укуса (а это обычно пах, подмышки и места за ушами), выжидается некоторое время, чтобы клещ задохнулся и ослабил хватку, после чего его можно вынуть пинцетом, смазав место укуса зелёнкой.

Через четыре часа со стёртыми ногами мы подобрались к перешейку, но до озера Арангатуй было ещё полтора километра по деревянным мосткам, проложенным через Арангатуйские болота. Уже темнело, и мы решили разбить палатку на полянке с горным родником, приготовить ужин и заночевать. Пока ещё было светло, с нашей стоянки просматривался весь Святой Нос, уходящий вглубь Байкала сначала лесом, потом болотами, потом озером Арангатуй и заканчивающийся огромной скальной грядой со снежными шапками. Места здесь заповедные, рыбная ловля запрещена, но мы нарвались на браконьеров, которых в этот самый момент поймала рыбоохрана. Когда егеря, конфисковав улов, уехали, браконьеры Толян и Саня, оба с виду лет пятидесяти, остались ночевать рядом с нами. Для нас эта ночь была подобна первой — мы проспали пару часов, проснулись от холода и остаток ночи провели у костра, а вот браконьеры умудрялись спать прямо на земле без всяких палаток.

На утро я попытался пройти на озеро, прошагал по мосткам, но не увидел ничего, кроме пришвартованной браконьерской лодки — настолько непрогляден был туман, будто облака взяли и опустились на землю. Через некоторое время, попросив у браконьеров разрешение на использование лодки, мы снова выдвинулись к озеру. После схода тумана, стоя на берегу Арангатуя, мы решили, что это, пожалуй, самое живописное место на Байкале из тех, на которых нам довелось побывать. Его, в силу удалённости и плохой дороги, редко посещают туристы.

Позади нас расположилось Арангатуйское болото с редко торчащими под разными углами сухими стволами деревьев, далее шел смешанный лес, перебрасывающийся на горы. Слева и справа на горизонте сверкали солнечными зайчиками волны Баргузинского и Чивыркуйского заливов. А прямо перед нами простиралось безмятежное — цвета неба — зеркало озера Арангатуй, на дальнем берегу которого возвышались ледниковые скалы.

Накатавшись на лодке, мы отправились обратно в посёлок Усть-Баргузин. Благодаря браконьерам Толяну и Сане нам не пришлось истаптывать измученные ноги и опять кормить клещей. На мотоцикле «Урал» мы вчетвером (притом, что коляска мотоцикла была занята рюкзаками) преодолели вчерашний путь за тридцать минут. Но мы ещё хотели посетить Баргузинский залив — самый крупный залив Байкала, расположенный в паре километров от посёлка. Путь к нему лежал через сосновый бор, который резко заканчивался перед большим песчаный пляжем с высохшими корягами и кореньями всевозможных форм. Вообще палитра побережья залива состоит из трех цветов: синий — небо, зелёный — сосновый бор, жёлтый — песчаный пляж, снова синий — залив. Вода в нем такая тёплая, что вполне пригодна для купания.

Для нас это было странно: ведь вода в южной части Байкала (более 500 км отсюда) совершенно ледяная. Видимо, это связано с тем, что дно у восточного побережья неглубокое, и вода уже успела прогреться под летними лучами солнца, да и ещё сюда впадает крупная река Баргузин, которая тоже уже давно прогрелась. С берега по правую сторону всё так же отчётливо просматривались скалы полуострова Святой Нос, а по левую сторону в дымке виднелся самый крупный байкальский остров — Ольхон (в переводе с бурятского «лесочек»), расположенный ближе к западному берегу. Там дно резко понижается, и чуть правее острова Ольхон находится самое глубокое место Байкала — отметка минус 1637 м.

Восточный Саян

Следующим и последним пунктом нашего путешествия являлся горный курорт село Аршан (на монгольском — «родник»). Сюда можно добраться автобусом и из Иркутска, и из Улан-Удэ. Если ехать из Иркутска, то дорога пройдёт по тому самому култукскому серпантину, на одной из петель которого развернулась небольшая ярмарка, где можно приобрести всевозможную байкальскую рыбу, и, конечно, «фирменного» байкальского копчёного омуля.

Дорога по Аршанской долине окружена великолепнейшим пейзажем — дорожное полотно проложено среди ровных зелёных лугов с цветами, на которых пасутся то лошади, то чёрно-белые коровы, иногда проскакивают одноэтажные дома местных жителей. Все эти луга окружены горами. В общем, природа подобна и даже лучше той, которую называют «альпийскими лугами» — правда, разницу выдают жители азиатской наружности.

В селе Аршан есть и санатории, и базы отдыха, но мы решили воспользоваться услугами частников, которые предлагают жильё на конечной остановке — местном автовокзале. Нам удалось, недолго торгуясь, снять вполне приличную, чистую небольшую комнату за двести рублей в сутки. Аршан выглядит на порядок лучше, чем Листвянка: чистые улицы, ухоженные зелёные насаждения, отремонтированные дороги. Посёлок расположился у самого подножия хребта Тункинские Гольцы (по названию крупного села Тунка), а именно — у популярного пика Любви.

На улочках села рассажены деревья, призванные защищать людей от палящего солнца, зависшего на высоченном небе. В центре села раскинут ухоженный парк, здесь стекает с гор река Кынгарга. Хэнгэргэ. Ее название переводится с бурятского как «барабан» и объясняется шумом, издаваемым рекой. Ещё здесь расположен дацан и совершенно сказочная беседка на неровной лужайке с камнями. Беседка также выполнена в восточном стиле и окутана невысокими деревьями с бело-розовыми цветками. И всё это на фоне живописных гор… Очень похоже на Японию: пагоды (башни святых драгоценностей) в цветении сакуры.

Отсюда и начинается дорога в горы: можно пойти по ущелью Кынгарги, а можно начать восхождение на пик Любви. Подниматься на пик Любви придётся четыре-пять часов, столько же идти вдоль Кынгарги до популярного зимовья «Приют Надежды». Недалеко от Аршана Кынгарга радует глаз водопадами, сюда проложена даже туристическая тропа, но уже через пару километров приходится пробираться по скалам, правда, кое-где перекинуты самодельные мостики из поваленных елей. В Кынгаргу с гор впадают речки и ручьи, но это не водные потоки, а снежно-ледяные жилы. Вода в реке холодная и абсолютно прозрачная, на некоторых фотографиях её даже не видно — только статичное русло. Несмотря на температуру воды, в неё всё же можно окунуться, но только так, чтоб сразу согреться на солнышке, благо печёт оно здесь добросовестно.

Путь домой проходил через Иркутск. Время до самолета мы скоротали в кинотеатре «Художественный» имени Леонида Гайдая (1923–1993). Смотрели картину о новых приключениях Индианы Джонса. Этому знаменитому археологу и неутомимому искателю приключений определённо понравилось бы на Байкале, который, в свою очередь, мог бы стать отличной натурой для подобного приключенческого фильма. Здесь и тайны природы, и уникальный ландшафт, и древние легенды, и интересные народы, и богатейшая палитра животного и растительного миров, и симбиоз самобытной и современной культур, и девственность природы, и средневековые артефакты, и уникальные постройки современности, и, в конце концов, даже старая живописная железная дорога, проложенная через горные тоннели (обязательный элемент приключенческих фильмов). Тут же, в Прибайкалье, можно встретить и азиатские степи, и непролазную тайгу, и чудесные долины, и японские пейзажи, и альпийские луга. Но самое главное, что это никакое не японское или альпийское — это наше, это Россия.