Как китайцы Сибирь покоряли
Хэ Каили, или Николаю Николаевичу, как чаще называют его в России, сейчас 81 год. 30 лет из них прожиты в Китае, и 50 – в Приангарье. Ещё трое наших героев — представители самых разных социальных слоёв китайской диаспоры в Иркутске. Все они не однажды уезжали из России и возвращались обратно.
Полвека без Китая
С 1987 года господин Каили преподаёт иркутским студентам китайский язык, ежедневно проводя по шесть-восемь пар. «За последние 14 лет мною не было пропущено ни одного занятия», – говорит он. На интервью господин Каили согласился, не уточнив даже цели беседы, и только при личной встрече пояснил: «По телефону спрашивать было неудобно». Истинно китайская вежливость проявляется и в том, что свою жену Николай Николаевич называет по имени-отчеству – Вера Николаевна. Они живут в обычной иркутской трёхкомнатной квартире, которую Хэ Каили получил, пока трудился в строительной отрасли.
В трест «Востоктяжстрой» в Усолье-Сибирском Николай Николаевич смог устроиться инженером строительной лаборатории благодаря университетской подготовке (во время обучения на факультете русского языка в Харбинском институте иностранных языков в1948 – 1953 годах господин Каили осваивал много технических дисциплин, потому что Китай готовил переводчиков для советских специалистов, занятых в народном хозяйстве КНР). В Усолье китайская семья оказалась в 1955 году, на переезде из Пекина настояла жена нашего собеседника, дочь русской эмигрантки, и её мать, воодушевлённые хрущёвскими призывами освоения целины.
В том же году в Усолье на стройку приехали 400 китайцев, и Хэ Каили стал переводчиком для партийного секретаря и руководителя группы. «Позже я узнал, что существовал секретный договор между Микояном (Анастас Микоян, в марте – августе 1953 года министр внутренней и внешней торговли СССР. – «Конкурент») и китайским премьер-министром Чжоу Эньлаем, по которому Китай должен был поставить на освоение Сибири 400 тысяч рабочих. А группа, в которой я был переводчиком, входила в состав экспериментальной партии китайцев, направленной пораньше», – вспоминает Хэ Каили. В октябре 1957 года он уехал в командировку в Пекин, где встретился с министром трудовых резервов. Министр сообщил, что представители СССР на переговорах ни слова не сказали о секретной партии рабочих, а напоминать о таких вещах в дипломатии не принято. «Возвращайтесь в свой университет», – посоветовал министр. Но место в вузе уже давно было занято.
«Я вернулся в Усолье ни с чем, и вдруг меня зовут работать в педагогический университет районного центра Хобэйской провинции, — рассказывает Николай Николаевич. – В Китае тогда проходила реформа по перемещению вузов из центра на периферию, и в провинциях была нехватка кадров». Семья Каили вновь переехала в Китай. Их переезд пришёлся на кампанию по перевоспитанию интеллигентов физическим трудом. «К тому времени – это был 1959 год – я стал заведующим кафедры русского языка на факультете русского и в качестве руководителя должен был брать на себя самую тяжёлую часть работы. Мы вручную строили дорогу, таскали камни, копали котлованы для фармацевтического комбината, убирали кукурузу. Поэтому когда люди удивляются, что я в 81 год такой бодрый, я говорю, что это благодаря партии», – улыбается китаец.
На протяжении нашего трёхчасового разговора из соседней комнаты, вся дверь которой оклеена плакатами с изображением современных рок- и панк-групп, доносилось пение внучки Николая Николаевича Кати. Она напевала песни группы «АВВА». «Внучка окончила музыкальное училище по классу фортепиано, – пояснил Хэ Каили. – А что за группы на плакатах, я не знаю, я китайскую оперу люблю». Сейчас внучка учится в 9 классе православной гимназии, после окончания школы собирается поступить в медицинский университет, как мама Наталья. Дочь Николая Николаевича работает терапевтом, а сын Андрей – хирургом. В детстве Андрей переболел тяжёлой формой кори и, повзрослев, сам решил лечить людей.
«В 1960 году жена с двумя детьми уехала из Китая в Усолье-Сибирское: ухаживать за больной матерью, – вспоминает Хэ Каили. – Через несколько месяцев получил от неё телеграмму: сын умирает от кори. А сама Вера Николаевна ослепла из-за заболевания сосудов глаз». Хэ Каили добился разрешения поехать к семье, и сына удалось вылечить. Зрение Вере Николаевне восстановили только на один глаз.
Николай Николаевич попытался снова устроиться в строительный трест, но из-за того, что китаец владел тремя языками, в Советском Союзе его стали считать шпионом и допустили только до рабочей специальности. Бывший инженер стал землекопом. На стройке Хэ Каили работал почти тридцать лет, до 1987 года. К тому времени он уже перебрался в Иркутск и на пенсию вышел инженером по труду и зарплате в главном управлении «Востоксибстроя».
Начать трудиться по профессии Хэ Каили смог уже будучи на пенсии. С 1987 года он преподавал в Иркутском государственном университете на историческом факультете, а с 1994 – в Сибирском институте права, экономики и управления. «Я мог бы сделать для общества что-то более существенное, но в своё время у меня не было возможности, – говорит Николай Николаевич. – Я не виню судьбу, это обычное биологическое выживание». После работы господин Каили читает книги на трёх языках: русском, английском и китайском – чтобы не забыть. «А то со студентами русский точно забудешь, – смеется он. – Читают мало, говорят с грамматическими ошибками». Впрочем, учеников Николай Николаевич очень любит: «Я к ним как к внукам отношусь». Признаётся, что своей энергией в какой-то мере обязан постоянному общению с молодёжью.
Филолог с дипломатическим настоящим
Господин Фу Синшан благодаря прилежному изучению русского из преподавателя русского языка стал консулом в России по торгово-экономическим вопросам. Генеральное консульство КНР в Иркутске официально открыто с осени прошлого года. Правда, место, где оно будет располагаться, окончательно ещё не известно: для консульства не найдено подходящее помещение, поэтому оно не может начать работу. Представители КНР в регионе пока располагаются в гостинице «Пекин» на Байкальском тракте. Господин Фу Синшан приехал в Иркутск месяц назад. При встрече он приветливо жмёт руку и тут же вручает мне сувенир – брелок в виде одного из символов Олимпиады-2008 в Пекине. Потом предлагает выпить воды, поясняя: «Это вода Байкала, очень чистая».
В столице Восточной Сибири господин Синшан оказался впервые, зато в России бывал не однажды. «В 1999 году я работал преподавателем русского языка в провинции Хэй Лунзян и приезжал в Москву в Институт русского языка имени Пушкина на стажировку, – вспоминает он. – Тогда меня больше всего поразила российская природа и литература». Читал Гоголя, Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского, Горького, Распутина, перечисляет консул. Признаётся, что Достоевского китайцам тяжело понять: автор использует длинные предложения и проповедует сложную философию. Зато очень хвалит Чехова. «Его надо читать тем, кто стремится хорошо изучить русский язык, – уверен Фу Синшан. – У Чехова фразы короткие и ёмкие, поэтому всё понятно». В 2004-м стажировался в преподаватель-ской деятельности уже в Московском государственном университете. О российской столице консул вспоминает с любовью: «Учёба – это хорошее время, от занятий получаешь удовольствие, – поясняет он. – Зато работать тяжело».
Изучать русский язык Фу Синшан начал практически случайно. «Я поступил в Хобей-ский институт иностранных языков, но когда нужно было указать специальность, на которой хотел бы обучаться, я не мог определиться: молодой ещё был, – говорит китаец. – И меня зачислили на факультет русского языка». Фу Синшан профессионально занимался лингвистикой, даже написал монографию для машинного перевода русских текстов «Событийно-падежная грамматика русского языка». В 1988 году господин Синшан окончил университет и устроился преподавателем русского в Хэй Лунзянский университет. «Сейчас в Китае всё больше людей хотят изучать русский язык, это снова становится перспективно, – заметил консул. – Мы знаем, что с таким знанием будет легко найти хорошую работу». Хорошая работа сама нашла Фу Синшана: два года назад ему предложили должность в Министерстве коммерции КНР.
«Россия – это восьмой торгово-экономический партнёр Китая, мы намерены развивать наше сотрудничество, – объяснил господин Фу Синшан причину своего приезда. – Особенно интересной представляется КНР торговля с приграничными зонами, в том числе с Иркут-ской областью». По словам консула, Иркутск ему понравился, расстраивает только то, что дороги, дома и коммуникации в регионе в основном старые. «Вероятно, потому что у вас мало рабочей силы», – политкорректно предположил Фу Синшан.
В Иркутской области господин Синшан собирается остаться надолго. Рассчитывает даже перевезти сюда 15-летнюю дочь Фу Яшин. «Я немного научил её русскому языку, и теперь она говорит, что хотела бы изучать его дальше. Я очень рад этому и сейчас намереваюсь найти в Иркутске хорошую школу для дочери», – рассказал Фу Синшан.
Кому на Руси жить хорошо
Следующий персонаж — торговец из Маньчжурии – приехал в Иркутскую область по совету уже поработавших в Приангарье знакомых. Об интервью с коммерсантом договариваюсь на месте, на одном из вещевых рынков города под открытым небом, и параллельно отмахиваюсь от торговцев, настойчиво рекламирующих свой товар. «А зачем спрашивать будешь?» – недоверчиво интересуется китаец, глядя на мой диктофон. Но тут же благосклонно разрешает: «Можно, давай».
Своего настоящего имени торговец говорить не стал, представился русским именем Саша. По-русски он говорит с сильным акцентом, но довольно сносно: в Иркутске китаец живёт уже третий год. «Когда приехал в первый раз, очень сложно было: языка не знал вообще, – вспоминает Саша. – Случалось, хочу в туалет, а спросить, где он находится, не могу. Но пока работал, разговаривать научился». В областном центре у продавца живёт дядя, который тоже начинал торговцем, а теперь арендует землю в селе Хомутово и выращивает овощи. Остальная семья Саши находится в Маньчжурии. Там его родители и жена, в существовании которой торговец сначала почему-то не желал признаваться.
Изначально в Иркутск Саша ехал «проверить обстановку», поэтому работать начал только месяца через три после приезда. А до этого гулял, говорит китаец. На вопрос, как именно гулял, смущённо и совершенно по-русски восклицает: «Ё-моё!» – и широко улыбается. Обстановка в городе Саше понравилась. «В России вообще здорово, тут погода хорошая», — уверяет он. По словам Саши, он живёт в Иркутске главным образом потому, что ему по душе местный образ жизни, а вовсе не из-за возможности торговать. «Я зарабатываю только себе на еду и на карманные расходы. За жильё не плачу: живу в квартире у знакомых», – скромничает Саша. Правда, оставаться жить в Иркутске китаец не хочет и даже не пытается получить российское гражданство.
В процессе общения выясняется, что передо мной не просто торговец, а мелкий бизнесмен: точка с обувью принадлежит ему. «А местные мне помогают», – говорит он, указывая на ещё одного продавца родом из Улан-Удэ. С ним у Саши заключён договор найма. Когда у хозяина заканчивается срок визы, за торговую точку отвечает русский работник. Продавцы говорят, что с тех пор, как иностранным гражданам в России запретили участвовать в розничной торговле, на рынке периодически происходят проверки налоговой и торговые точки, где работают продавцы без российского гражданства, закрывают, самих же коммерсантов депортируют. Впрочем, по словам торговцев, сейчас максимум 15% людей, работающих на рынке, – мигранты из КНР, тогда как до ограничений в торговле их было в два раза больше.
Заканчивая беседу, интересуюсь, с кем из продавцов-граждан КНР ещё можно поговорить. Оказывается, что Саша – единственный русскоговорящий китаец на всём рынке. «Ладно, – говорит он, – давай буду переводить. Только быстро: мне работать надо». В сопровождении небольшой толпы торговцев разных национальностей мы подходим к павильону, где сидят два китайца. Но те, поняв, что покупать у них ничего не будут, отвечать на вопросы отказываются. «Стесняются, – поясняет мой переводчик. И уточняет: – А мне за работу рублей пятьдесят заплатишь?»
Особенности национальной торговли
Живой пример эмансипации в КНР – китаянка Кили Ли, которая уже пять лет представляет в области Хухотскую внешнеторговую компанию. Это предприятие экспортирует в Россию одежду, посуду и занимается консалтинговыми услугами для китайских бизнесменов. Русские коллеги называют предпринимательницу Лилией. Она тоже привыкла представляться так, улыбаясь и добавляя: «Здравствуйте». Кроме приветствия, прощания и слов благодарности Лилия по-русски ничего сказать не может, поэтому в Иркут-ской области при ней всегда находится переводчица.
В Приангарье по работе Кили Ли бывает по десять-пятнадцать раз в год. О деловых качествах иркутян китайская бизнесвумен отзывается ёмко: «С ними можно иметь дело». Тем не менее, говорит она, китайские предприниматели сталкиваются в регионе с административными препонами. «Местные власти зачастую негативно относятся к коммерсантам из КНР, – заметила Кили Ли. – Поэтому китайские предприниматели подолгу не могут лицензировать свою деятельность или переоформить регистрацию».
С Россией у Лилии связана не только карьера, но и личная жизнь: со своим будущим супругом она познакомилась в Красноярске. Её избранника зовут Володя. Сам он китаец, но учился в Иркутском государственном университете. «В следующем году мы собираемся вернуться на родину и пожениться», – признаётся Лилия. Жить семья планирует в Китае, хотя будущим супругам нравится находиться в России. Кили Ли, как и многие, приезжавшие из КНР, говорит о красоте сибирской природы. «В Сибири особый воздух, здесь приятно дышится, – замечает Лилия. – Ещё мне очень нравится то, что на иркутских улицах много деревьев и животных. В Китае животные по улицам не ходят», – с сожалением поясняет китаянка. К тому же, как кажется Лилии, в русских людях есть качество, утерянное китайцами, – это гармония с собой. «Возможно, потому, что в России больше понята сущность человека», – предполагает Лилия.
