Кому нужны иркутские «деревяшки?»
По числу памятников Приангарье занимает одно из первых мест в Восточной Сибири. У нас находится более трети всех ее объектов культурного наследия. Однако точного числа экспонатов прошлого не знает сегодня никто.
В результате в области отсутствуют целевые программы по сохранению памятников, и зачастую все разговоры об уникальном сибирском наследии заканчиваются спорами. Власти Иркутска настаивают на сносе большинства памятников деревянного зодчества. Ученые и архитекторы ратуют за сохранение исторического облика города. Областные чиновники предлагают заняться наследием с учетом социально-экономического развития региона. А тем временем главному надзирателю – Росохранкультуре – остается только подсчитывать потери. Памятники изнашиваются, горят, разрушаются.
Правда о заповедных зонах
Старинный одноэтажный особняк на улице Урицкого, где когда-то располагался постоялый двор иркутского цехового Моисея Кремера, снесли прошлой весной. Скоро на этом месте будет построено двухэтажное здание, и на иркутском Арбате появится еще один магазин. Все в этой истории вроде бы логично. За исключением одного несовпадения.
– Строительство и заповедная зона – это в принципе два несовместимых понятия, – говорит доцент кафедры архитектуры Иркутского государственного технического университета Алексей Чертилов. – В заповедной зоне, которой является улица Урицкого (бывшая Пестеревская. – Прим. авт.), все процедуры по отводу земли и строительству должны в корне отличаться от тех, которые проводятся на других землях города. Но, к сожалению, сегодня происходит откровенная вакханалия. И этот пример – далеко не единственный. На заповедной улице Богдана Хмельницкого (на пересечении с ул. Дзержинского) на месте объекта исторической застройки сейчас возводится громадный административный комплекс. Только экспертиза может выявить – насколько правомочен был снос этих объектов культурного наследия.
Однако за помощью к независимым экспертам обращаться никто не спешит. Все ограничиваются постановлением мэра о предоставлении в аренду данных земельных участков, согласно которому снесенные дома не являлись памятниками.
– Да, в 1970-е годы в Иркутске решением облисполкома несколько улиц были объявлены заповедными. В том числе и Пестеревская – градостроительный ансамбль конца XIX – начала XX века, – поясняет руководитель Службы по охране объектов культурного наследия Иркутской области Вадим Шахеров. – Но сейчас это решение не имеет юридической силы, городские власти его своими актами не подкрепили, как это было сделано, например, в Томске. Поэтому запретить какие-то инновации здесь мы не можем. У нас есть только регламенты застройки таких зон. Так, на Урицкого можно строить здания не выше двух этажей, чтобы не нарушить единый архитектурный стиль улицы.
Наложить вето на строительство в заповедных зонах города не может и Восточно-Сибирское управление Федерального агентства охраны культуры (Росохранкультура), так как оно курирует только памятники федерального значения. Его руководитель Анна Войтович признается, что с 1 января 2008 года все может стать еще печальнее, так как полномочия ее ведомства по согласованию реконструкции памятников федерального значения и отводу земельных участков перейдут на уровень регионов. Масла в огонь может добавить и разрешенная с этого года приватизация федеральных объектов наследия. В Приангарье их насчитывается более ста, из них 65 расположены в Иркутске.
– В связи с тем, что в областном центре нет перспективного плана сохранения и использования памятников, приватизация может окончиться их полным уничтожением, – считает независимый эксперт Восточно-Сибирского управления Росохранкультуры Алексей Чертилов. – Ведь для чего приватизируют? Для того чтобы перепродать. Тому, кто просто хочет вложить деньги в реставрацию, достаточно договора аренды. Разрешая приватизацию федеральных памятников государство должно гарантировать их защиту законодательными актами. И конечно, нужен особый перечень уникальных объектов, не подлежащих продаже. В Иркутской области это касается, например, художественного музея им. Сукачева и архитектурно-этнографического комплекса «Тальцы».
Приватизацию памятников – под жесткий контроль
Региональные власти, напротив, уверены в пользе приватизации памятников. По словам Вадима Шахерова, это поможет привести в порядок наше наследие:
– Весь мир сегодня идет по пути приватизации. Европа начала передавать памятники в руки собственников еще в 1950-е годы, когда после войны осталось много полуразрушенных замков и особняков, а денег на их восстановление не было. Но эта процедура должна проходить под жестким контролем. Допустим, на территории дворца его владельцу на Западе никто не разрешит построить современную многоэтажку. А национальные достояния и святыни там вообще запрещено продавать.
У нас тоже есть положительные примеры приватизации памятников регионального значения. К примеру, в Иркутске довольно хорошо берут в аренду и выкупают каменные здания на улицах Карла Маркса и Урицкого. В результате уникальные старинные постройки восстанавливаются и городу возвращается его историческое лицо.
Всего за последние три года в областном центре было восстановлено 55 объектов наследия. Однако должного эффекта ни жители, ни власти города от этих работ не увидели. Дело в том, что отреставрированные памятники разбросаны по всей исторической части Иркутска. Картину портит расположенное рядом с ними аварийное и ветхое жилье. В областной администрации предлагают комплексно восстанавливать «деревяшки». Расселять жильцов, по словам Вадима Шахерова, нужно за счет бюджетных средств. А постройки инвесторам предоставлять с обязательным условием – восстановить их и использовать для развития туризма и малого бизнеса:
– В качестве возможных инвестиционных площадок для создания туристических зон в Иркутске мы предлагаем остановиться на улице Грязнова, где расположено 25 памятников, в основном, деревянного зодчества. Три из них уже отреставрированы. Например, усадьба, где сегодня находится администрация музея «Тальцы». Кроме этого, есть комплекс деревянной застройки вокруг Крестовоздвиженской церкви, в районе улиц Подгорной, Седова, Коммунаров, Богдана Хмельницкого, Бабушкина, около Казанской церкви.
Архитекторы предлагают государству компенсировать реставрационные расходы инвесторов. По мнению Алексея Чертилова, хорошим стимулом может стать освобождение от уплаты налогов:
– У нас таких механизмов нет сегодня ни на областном, ни на федеральном уровне. Вот и получается парадоксальная ситуация – в центре Иркутска, в особняках, живут малоимущие люди, а рядом строится многоэтажное жилье для богатых. Во всем мире наоборот.
Куда девать людей?
Случается и так, что из благих намерений инвесторы могут капитально навредить памятнику. В Иркутске на углу улиц Карла Маркса и Ленина в городской поликлинике № 2 (бывшем здании Русско-Азиатского банка) сейчас идет ремонт кровли и чердачного перекрытия. Однако в ближайшее время Росохранкультура намерена приостановить работы – до тех пор, пока не будет предоставлен проект по укреплению и сохранению уникальной лепнины, расположенной на потолке помещения. Но грубых нарушений, которые бы вели к уничтожению памятников в ходе реставрации, у нас не выявлено. Чаще всего специалистам просто приходится констатировать факт утраты объектов наследия.
– О самовольном сносе памятников мы можем узнать и через несколько лет, – говорит Алексей Чертилов. – В тех же селах они изнашиваются, горят, разрушаются. Особенно обидно, если это объекты федерального значения. Например, на станции Маритуй Кругобайкальской железной дороги уничтожено семь федеральных памятников, в том числе три уникальных здания в стиле модерн, которые в последнее время использовались как общежития во время летней практики студентов Иркутского госуниверситета.
С прошлого года главная функция Росохранкультуры – контроль – была усилена новым постановлением Правительства РФ, ужесточающим охрану памятников федерального значения. Согласно документу, у собственника теперь могут в судебном порядке изъять памятник, если Росохранкультура выявит какие-либо нарушения в его использовании.
– Сегодня 22 из 65 федеральных памятников в Иркутске относятся к деревянному зодчеству, в народе их зовут просто «деревяшки». Некоторые из них не имеют собственника, – говорит Анна Войтович. – В начале 1990-х годов мэрия исключила их из состава муниципального имущества. На данный момент они не числятся ни в областном, ни в федеральном реестрах. Но там живут люди. И они, конечно, не имеют охранных обязательств и поэтому не ведут восстановительных работ. Кому в этом случае должна предъявлять претензии Росохранкультура? А если собственник есть, то возникает другая проблема – куда девать людей? Как изъять деревянный дом Шубина у его владельцев? Что делать с жильцами?
Списки памятников сокращаются
По закону, составлять охранные обязательства нужно и на жилые дома, переходящие по наследству, если они являются памятниками. Особенно от этого страдают сельские жители.
– В районах Иркутской области очень много типовой народной архитектуры, – говорит Вадим Шахеров.
– Дело в том, что раньше одним из критериев оценки наследия было время – если дореволюционная постройка, значит, памятник. Тогда никто не думал, что эти дома и амбары находятся в чьей-то собственности. А у нас как происходит? Дед построил, сын подправил, внук расширил – в результате и памятника нет. Проблема в том, что сегодня Федеральная регистрационная служба не регистрирует сделки, касающиеся таких вот домов, без нашего согласования. Люди вынуждены ехать к нам из сел. А на привезенных фотографиях мы зачастую видим заурядные строения, которые непонятно почему попали в список наследия.
Выход один – провести полномасштабную инвентаризацию памятников. Этим в области начали заниматься в прошлом году. Составили базу данных и теперь обновляют каждый день. Сегодня в ней числится уже 1,2 тыс. объектов. Всего же в регионе, по данным статистики, около 7,5 тыс. памятников. В этом году специалисты Центра по сохранению историко-культурного наследия Иркутской области планируют закончить инвентаризацию в Иркутске, на территории ложа Богучанской ГЭС в Усть-Илимском рай-оне, а также между Ангарском, Шелеховым и Иркутском – на месте будущей агломерации.
– В свое время в стране была директива – выявлять дома, связанные с подпольными организациями и деятелями партии. На местах массово ставили на госохрану объекты сомнительного происхождения, – рассказывает Вадим Шахеров. – К примеру, ветеран гражданской войны вспоминал: «Вот здесь мы собирались», и здание объявлялось памятником. А в 1978 году вышел первый закон, предписывающий создание свода памятников. Власть поставила задачу – как можно полнее выявить наше историко-культурное наследие, то есть найти не только памятники революции, но и архитектуры, и археологии. Тогда все понадеялись, что будут выделены деньги на реставрацию, и в стране началась крупномасштабная кампания, в ходе которой в списки тоже попадали случайные объекты. Например, угловые здания ошибочно вносили в реестр под двумя адресами. Иркутск, который еще в 1970-х был признан историческим городом, особенно ратовал за эту акцию. Но в 1990-е годы вместо того, чтобы провести инвентаризацию списков, местные власти оставили их пылиться на полках.
