Если вся жизнь – театр, и жизнь – в театре!
Все театралы, завсегдатаи Иркутского музыкального театра, уже заметили: перед каждым спектаклем на входе их встречает директор театра Владимир Константинович Шагин. Непременно! И это уже традиция, заведенная лично им и неукоснительно соблюдаемая.
Может, конечно, когда-то, при каких-то неординарных обстоятельствах, он от этой привычки встречать гостей и отступает – я такого просто не помню. И потому сегодня, в преддверии его юбилея, мы предлагаем устроить такую парадную встречу на страницах нашей газеты ему, директору Иркутского музыкального театра Владимиру Шагину.
– Владимир Константинович, наверняка помните, в «Литературке» была популярная рубрика – «Если бы директором был я». А вы когда-нибудь думали, что будете директором, да еще директором театральным?
– Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом! И у каждого нормального человека есть нормальные, здоровые амбиции, в том числе и карьерные. И когда я уже работал директором филармонии, а в театр музкомедии ходил в гости и на спектакли, я был очень хорошо знаком с директором Николаем Матвеевичем Загурским, который не раз говорил мне: иди к нам, это и солиднее, и интереснее, можно многого добиться! Я не воспринимал это как серьезное приглашение на работу – считал, что Николай Матвеевич просто из хорошего отношения мне это говорит. Мне тогда казалось, что Загурский – вечный человек и будет в театре всегда. Хотя поработать рядом с ним как с очень опытным и мудрым руководителем было бы полезно, и я сожалею, что не пришлось. Но мне удалось поработать с другим, тоже очень хорошо разбирающимся в театральном деле человеком, – Дмитрием Валентиновичем Скоробеговым.
– Вот видите, от судьбы не уйдешь, и в директорское кресло театра вы все-таки попали. Когда это произошло? – Театр как раз получил статус музыкального и переехал в новое здание, это было в 1989 году, а в феврале 90-го я пришел сюда. – По сравнению с филармонией музыкальный театр, пожалуй, более сложное хозяйство! – Да, я считаю, такой театр – это несколько коллективов, собранных воедино. Это и хоровой коллектив, который готов сегодня работать с отдельными программами и вполне самостоятельно; и балетная труппа, и симфонический оркестр, и актеры... И это только творческие коллективы, а кроме них у нас свои пошивочные, сапожные, столярные, механические мастерские...
– И само здание требует постоянного пригляда и ухода... – Конечно, чтобы было уютно, и тепло, и светло... Проблем хватает, и вот когда я стал директором, я не раз вспомнил слова Загурского о том, насколько сложен механизм – или организм – музыкального театра. Одних только творческих работников до двухсот человек, я уж не говорю про технические и всякие другие цеха. Другое дело, что у нас подобралась надежная, профессиональная команда, на которую можно положиться.
– Интересно, кого вы больше любите? Балет? Хор? Музыкантов? Солистов?
– Если честно, я не разделяю театральную семью на отдельные подразделения, потому что весь коллектив работает на одну цель – постановку спектаклей. Конечно, когда ставится балетный спектакль – больше внимания балету, и так далее, а вообще, в театре все профессии важны и нужны.
– Разумеется! Самый блистательный спектакль может провалиться из-за ошибки электрика. Но вот что интересно – вы же совмещаете директорство с художественным руководством театром? Как на все хватает сил и нервов?
– Я, прежде всего и в самом широком смысле, директор. То есть человек, отвечающий за все. Как, скажем, директор завода сам отвечает не только за производство, но и за санитарию, за безопасность, за кадры... Случись что – все спрашивается с него, хотя сам он потом будет разбираться, кто виноват – какая служба. Я тоже не вчера стал художественным руководителем – года четыре назад Комитет по культуре приказом обязал директора нести ответственность за всю жизнь театра, в том числе за его художественный уровень.
– И репертуарная политика театра, насколько это видно из зрительских рядов, – это разнообразие жанров. Есть у вас и балетные спектакли, и оперетта в чистом виде, и мюзикл, и рок-опера...
– Появился и оперный спектакль – только что поставили «Севильского цирюльника». Правда, есть проблема с мужскими голосами, поэтому на ведущие партии мы пригласили солистов из Бурятского театра оперы и балета и солистов из иркутской филармонии, и, думаю, не ошиблись. Будем такую практику продолжать, совсем не исключаю возможность постановки классического балета – также с приглашенными солистами на ведущие партии. Это не значит, что наши танцевать или петь не будут и что ставить начнем только спектакли на приглашенных артистах. Но чтобы закрепиться на оперных спектаклях, нам надо дать понять публике, что уровень оперных постановок будет достойным.
– Опера на иркутской сцене – это замечательно, потому что ниша-то не занята, а в городе, как мне кажется, найдется немало любителей этого жанра, которые с радостью к вам пойдут.
– Думаю, если нашему коллективу удастся построить репертуар так, чтобы наравне с опереттой, с мюзиклами появились хорошие оперные постановки, мы бы смогли зрительские потребности иркутян удовлетворить. Потому что иметь оперный театр в нашем городе, далеко не миллионном, – это нереально. Даже в более крупном Красноярске оперный театр работает не на полный зал.
– Но мы больше как-то о театре да о проблемах... Давайте о вас поговорим. Насколько мне известно, вы человек ранний, раньше многих приходите на работу, спозаранку начинаете свой день...
– Давнишняя привычка!
– Вы жаворонок или сова?
– Я жаворонок и легко поднимаюсь по утрам. К тому же все технические службы начинают рабочий день в восемь часов, когда же мне с ними и решать все вопросы, как не с утра? Обычно стараюсь обойти все здание. Где свет не так горит, где вода не так бежит – все надо увидеть, проверить, проконтролировать. А уже потом, когда начинает работу бухгалтерия, когда приходят творческие работники, – начинаются другие проблемы, и решать приходится другие вопросы.
– Директор – он и над собой директор?
– Часто кажется – да, ты хозяин самому себе в том смысле, что планируешь время, свой рабочий день. На практике же получается, что такой же зависимый человек – зависимый от многих обстоятельств. От самой жизни, от вышестоящих инстанций. Ведь могут позвонить и сказать, что, скажем, в Комитете по культуре собирают совет директоров и надо там быть.
– Какое время в театре вы любите больше всего – новогоднюю горячку или, скажем, гастроли?
– Каждое время хорошо по-своему. Вот, например, идет подготовка нового спектакля – работа с техсоветом, с постановщиками, смотрим эскизы, обсуждаем оформление сцены, декорации, костюмы, реквизит, прикидываем, как это сделать... Голова кругом, и кажется – боже мой, неужели все это будет? Но когда есть желание, чтобы это все получилось, – все в конце концов складывается воедино, и спектакль рождается. После премьеры появляется даже опустошение, и спасает только то, что начинаешь думать о следующей работе.
То же и с гастролями. Там масса своих проблем и забот. Вся организация, размещение, площадка, работа с прессой, с рекламой... Зато когда все позади и видишь, что зритель принимает да еще есть успех – это же невероятное ощущение!
– Вы такой подтянутый, элегантный, сохраняете прекрасную форму... И так всегда, сколько я вас знаю. Занимаетесь спортом? Каким?
– Представьте себе, спортом специально не занимаюсь. Может, все дело в том, что такова конституция. А может, в том, что никогда не отдыхаю, лежа на диване. Для меня отдых – это движение, активность, какая-то приятная домашняя работа. Сам по себе я заводной и непоседливый.
– Вы рыбак, охотник?
– Не рыбак и не охотник, а скорее – строитель доморощенный. Живу на даче, и с удовольствием, а там, сами понимаете, постоянно что-то строишь, достраиваешь, постоянно на свежем воздухе, на природе. Я не сажаю картошку – это нудная обязанность, а я не люблю делать что-то такое, к чему не лежит душа. Работа – любая! – должна быть в радость. Ремонт или приготовление обеда – все должно быть приятным.
– А семейные вечера – чем они обычно у вас заполнены?
– Моему младшему сыну два с половиной года, и меня, вы знаете, очень тянет к этому человечку! Мне с ним безумно интересно. Все свободное время, какое у меня появляется, стараюсь проводить с ним. Хочу вырастить его настоящим мужчиной. Я что-то ремонтирую – он берет молоток, клещи, начинает мне помогать, пилить, забивать... Пока я дома – он постоянно со мной. А все прослушивания известий, просмотр телепередач, чтение – все это уже после того, как он уложен спать.
– А старшие дети?
– Старшему сыну тридцать лет, и у него своя семья и тоже есть двухлетний ребенок.
– Так вы с ним отлично понимаете друг друга!
– Еще бы!
– Начался новый год, но театральный сезон продолжается. Чего ждете интересного для себя и для коллектива в ближайшее время?
– В Москве в этом году, 16 февраля, проводится первый национальный фестиваль музыкальных театров России под эгидой правительства Москвы и Госдумы России. И мы получили официальное приглашение на фестиваль со спектаклем «Юнона» и «Авось». К сожалению, размеры сценической площадки не позволяют, ведь фестиваль будет проходить не на театральной сцене, а в Театре эстрады! Это совсем не то. С этим спектаклем там не развернуться – паруса не поднять, с декорациями не встать, оркестр не разместить – оркестровой ямы нет... А играть под фонограмму и в таком урезанном и ужатом виде – что же останется от нашего спектакля? Поэтому мы попросили подыскать нам другую, более подходящую площадку, на которой мы смогли бы работать в полную силу.
– Я желаю вам все же попасть на этот фестиваль! Нам есть что показать – этот спектакль уже проверен на тысячах зрителей. И конечно, наши читатели и ваши зрители дружно поздравляют вас! В день вашего юбилея, кстати, наступает по восточному календарю год Собаки.
– Я и сам Собака – по году рождения.
– Загадывайте желание!
– Хочу, чтобы планы, которых много, сбывались, чтобы наша администрация уделяла побольше внимания театрам, музеям. А то время такое – правительство хочет переложить эти заботы на плечи регионов, так пусть у региональной власти хватает мудрости и возможностей поддерживать и развивать культуру.
