Этнокриминал – новое или давно известное
Этническая преступность – сравнительно новое явление в России, да и на всем постсоветском пространстве. Тем не менее в российской криминальной сфере появились новые и весьма способные фигуранты.
Изучение этнической преступности сильно затрудняется закрытостью диаспор и наличием языкового барьера. Это в полной мере относится и к китайской диаспоре в России. Несмотря на постоянно ведущиеся исследования, никто даже толком не знает, сколько китайцев-мигрантов проживает сейчас на территории РФ. Оценки количества китайских нелегалов в России «пляшут» от нескольких тысяч до полутора-двух миллионов (в зависимости от отношения экспертов к пресловутой «желтой опасности»). Наиболее же информированные специалисты считают, что вопрос о массовом переселении китайцев в Россию вообще не стоит, идет процесс массового зарабатывания денег на столичном и провинциальных российских рынках.
По данным исследования, проведенного специалистами Института стран Азии и Африки под руководством профессора Вилли Гельбраса, в Москве сейчас постоянно проживает от 20 до 25 тысяч китайцев. В столице представлены практически все провинции КНР. Примерно половина мигрантов – люди с высшим образованием, преобладает социально активная молодежь. Китайцы компактно проживают в десяти «чайна-таунах» – гостиницах. Лишь 5-6 процентов купили себе квартиры. Здесь работают радиостанция и две пейджинговые компании на китайском языке, есть ночной клуб, куда вход разрешен только китайцам.
По данным московского УВИР, в российских вузах учится около 10 тысяч китайцев, из них только 50 человек – бесплатно. Несмотря на высокую оплату – 5-6 тысяч долларов в год, – это все же дешевле, чем на Западе и даже в самом Китае, следовательно, количество студентов будет увеличиваться. Большинство приезжих граждан КНР вынуждено зарабатывать на жизнь и обучение мелкой розничной, а некоторые и оптовой торговлей. Вот тут-то и нашла точку приложения организованная преступность.
По мнению сотрудников РУБОП, китайское оргпреступное сообщество относится к числу наименее изученных, так как не играет решающей роли в столичном криминальном мире
Китайское ОПС появилось как группировка в столице в 1993-1995 годах. Основной источник дохода – вымогательство части прибыли у торговцев-соотечественников и нелегальная иммиграция. По данным ГУВД Москвы, в настоящее время в столице нелегально проживает более 800 китайцев (специалисты ИСАА утверждают, что эта цифра минимум в 10 раз больше).
Выезд из Китая в Россию по туристической визе и чужому паспорту, по информации РУБОП, обходится нелегалу в 2,8 тысяч долларов, а прописка по московскому адресу – в 80-200 долларов. Эти деньги нелегалы платят коррумпированным сотрудникам милиции. Однако специалисты Управления собственной безопасности ГУВД Москвы не фиксировали связей между высокопоставленными милицейскими чинами и представителями китайской ОПГ. По их сведениям, китайская мафия решает свои вопросы с участковыми или сотрудниками местных отделений милиции.
Для сравнения – каждая встреча нелегального китайца (или, положим, таджика) с младшим чином милиции в Иркутске стоит ему 100 рублей. За «поточное» вымогательство с мигрантов недавно был задержан начальник спецприемника ГУВД Иркутской области.
Преступления, совершаемые членами китайской диаспоры Москвы, труднораскрываемы, так как лишь в единичных случаях затрагивают не их соотечественников, а также потому, что все участники китайского ОПС дают «обет молчания».
По данным аналитиков ГУБЭП МВД РФ, концентрация капиталов в китайской диаспоре идет очень быстро и уже в ближайшее время можно ожидать резкого обострения конкуренции в Москве и России в целом между китайским торговым капиталом и кавказским, а в перспективе и вытеснения последнего.
В начале 2001 года появилась информация о том, что китайская ОПГ наладила маршрут поставки наркотиков в столицу, но в сводках ГУВД за 2001-2004 годы не зафиксировано ни одного случая задержания китайских торговцев. Возможно, речь шла об эфедрине (а не о более сильных наркотиках) – в Китае в последние годы построено четыре крупных завода по его производству.
Однако есть регионы, где китайская преступность нашла еще один мощный промысел – контрабанду суррогатного алкоголя, а также нелегальный вывоз стратегических товаров. К таким районам относится, прежде всего, Дальний Восток и, в меньшей степени, Восточная Сибирь.
По данным журнала «Фар Истерн Экономик Ревью», на декабрь 2001 года из почти 150 тысяч иностранных граждан, прибывших официально трудоустраиваться в Россию, доля китайцев составила около 23 процентов. Квота иностранной рабочей силы для Приморья составляет 15 тысяч человек в год. Тем не менее ныне только в Приморском крае официально зарегистрировано свыше 16 тысяч китайских рабочих и служащих, а также переселенцев-крестьян. Однако, по данным специалистов центра Карнеги, количество нелегальных китайских эмигрантов-поселенцев на Дальнем Востоке как минимум вдвое больше, чем официально посчитанных. В пограничном районе вблизи озера Ханка при численности населения около 35 тысяч человек – 25 тысяч китайцев.
Через многие китайские, а также корейские фирмы, как и через совместные предприятия, а таких на Дальнем Востоке официально более двухсот, из региона за бесценок уходят, прежде всего, стратегические промышленные ресурсы, продукция двойного, в том числе оборонного, назначения, высокоценное лекарственное и сельскохозяйственное сырье, ценная и редкая древесина и морепродукты.
По подсчетам Дальневосточного управления таможни, в 2001-2003 годах в Китай и через Китай незаконно вывезено товаров и услуг на сумму минимум 3 миллиарда долларов. В том числе по упомянутым выше позициям не менее чем на 2 миллиарда долларов.
При этом за незаконный вылов морепродуктов привлечь китайских контрабандистов практически невозможно, так как вылов осуществляется российскими судами. Дальше, например, трепанг варят и сушат в заброшенных гаражах и в готовом виде нелегально провозят в Китай, обычно в грузовиках с металлоломом и двойным дном. У наших моряков трепанг скупается по 2-3 тысячи долларов за тонну, тогда как в Китае килограмм сушеного трепанга стоит 100 долларов. По данным правоохранительных органов, этот бизнес контролируют три криминальных клана.
Огромный размах приняла и контрабанда алкоголя. По информации оперативной таможни Дальневосточного ТУ, в 1998 году на пограничных пунктах пропуска в Приморье было конфисковано более 410 тонн спирта и готовой алкогольной продукции производства КНР, нелегальный завоз на 10 процентов превысил легальный импорт, а в 2003 году спирта было конфисковано уже около 1,5 тысяч тонн.
Шесть тысяч пластиковых пакетов с контрабандной водкой из Китая уничтожили таможенники Иркутска. Содержание сивушных масел и других вредных веществ в этой водке в сотни раз превышало установленные нормы.
Двадцать девятого марта 2003 года в Уссурийске при попытке сбыта у граждан Китая изъята такая партия рисового этилового спирта, которой могло хватить для работы нескольких подпольных цехов на целый год.
По мнению таможенников, контрабанда алкоголя имеет хорошо организованный характер и в Китае в этом бизнесе участвуют устойчивые преступные группы... Они создали на территории КНР ряд фирм, которые контролируют полный цикл незаконного оборота спирта – начиная от производства до поставки в Россию. Розлив контрабандного спирта происходит уже на российской территории – преимущественно в Уссурийске – также под контролем китайцев.
Поскольку российское дальневосточное ОПС справедливо считается одним из наиболее богатых и влиятельных в России, невозможно предположить, что эти гигантские обороты контрабандного алкоголя прошли мимо него. Следовательно, можно констатировать, что на Дальнем Востоке впервые в России закрытые этнические преступные группировки вступили в деятельное сотрудничество с местными криминальными кругами. Летом 2000 года во Владивостоке было торжественно открыто китайское казино «Аристократ» (владелец ЗАО «Ингода» со 100-процентным китайским капиталом). Торжество было омрачено визитом СОБРа, который задержал несколько китайских граждан с весьма характерными татуировками, означающими принадлежность к знаменитым «триадам». В ходе расследования выяснилось, что «Ингода» владеет несколькими квартирами, переоборудованными под гостиничные притоны, куда приглашались русские «жрицы любви», сутенеры которых контролируются ОПГ из Комсомольска-на-Амуре. Всплыли и материалы об отправке русских женщин в притоны Макао и Гонконга.
Только в сотрудничестве с местными ОПГ могли китайские фирмы наладить секс-туризм с маршрутом из северо-восточных районов Китая в Приморье. Группа из 50-60 секс-туристов приносит «групповоду» (одна из самых доходных профессий в Северном Китае) до тысячи долларов. Плюс дополнительные доходы от посещения саун с «восточным массажем», стриптиз-клубов с «продолжением банкета», интим-магазинов и так далее.
Естественно, что следом за богатенькими искателями удовольствий из Поднебесной направляются и искатели легкой наживы.
В 2002 году Дальневосточное РУБОП выдало Китаю 15 членов банды Ган Лючжи, занимавшихся грабежом китайских туристов. Сяо Ган – «маленький Ган», числившийся в Китае в розыске, после упрощенного судопроизводства публично казнен. То же самое произошло с членами банды, выданными Московским УВД на транспорте китайским правоохранительным органам за грабеж соотечественников в поезде Пекин – Москва в 1998 году.
Но суровые наказания не останавливают китайских преступников. В Иркутске в междоусобных разборках (здесь соперничают две группы «коммерсантов», зарегистрированные, как «общественные организации») все чаще появляются увечные и раненые. Но даже они не дают никаких показаний, предпочитая не вмешивать милицию в свои дела. По неофициальной информации, полученной из Восточно-Сибирского РУБОП, очень часто нелегалы скрываются в студенческих общежитиях иркутских вузов, где живут китайские студенты, а те под страхом физического насилия не могут отказать землякам.
Но криминальные «триадисты» – уже вчерашний день. Гораздо большая опасность исходит от китайской «беловоротничковой» преступности. Стоящие во главе криминальных фирм бывшие работники китайских спецслужб, нелегально провозя в Сибирские и Дальневосточные регионы большие суммы денег, примериваются к инвестированию их в поставки запрещенных товаров и услуг. Уже в этом году в Приморье было обнаружено несколько крупных (с числом рабочих более ста) китайских нелегальных предприятий, занимавшихся массовой подделкой пищевых продуктов на основе сои.
Связь крупного чиновничества в континентальном Китае с организованной преступностью и высочайший уровень коррупции уже признаются и государственными СМИ КНР. Недаром (по опыту автора) крупные китайские провинциальные чиновники и даже деятели партийных комитетов, бывающие в России, более чем активно ищут неофициальные контакты с криминальными российскими коммерсантами, предпочитая их официальным визитам к региональным руководителям. Эта тревожная перспектива не только для отдельных регионов, но и для всей России, где криминализация общественных отношений давно стала сущностной стороной системного кризиса.
