Музыка Ивана Вырыпаева

Известный режиссер теперь выступает с группой «Сахар», и по этому поводу он разложил свою биографию на 10 композиций о любимой музыке.

31 августа и 1 сентября на «Стрелке» состоится премьерное выступление музыкальной группы Ивана Вырыпаева «Сахар», которая потом будет регулярно играть в одноименном спектакле на сцене театра «Практика». Это первый театральный проект известного режиссера, в котором он поет, но не первый связанный с музыкой: она всегда играет важную роль в пьесах, спектаклях и фильмах нового худрука «Практики». Специально для нас Иван Вырыпаев пересказал свою биографию в 10 композициях о любимой музыке.

Интро

Я не учился писать пьесы. Все, что я умею про театр и про тексты, я в основном взял от музыки. Слушая музыкальные композиции, я понял законы драматургии и законы развития текста: кач, нарастание, потом кач, спад, потом разряжение, потом снова нарастание и так далее. И никогда не может быть дырки, то есть одна фаза должна переходить в другую.

Композиция 1. Детство

Я вырос в Глазкове. Это одно из предместий Свердловского района города Иркутска. Я там учился в 63-й школе и жил, пока не уехал из Иркутска в 2001 году. Это был один из неблагополучных районов — не самый криминальный, но детство мое было достаточно жестким.

Я был хулиганом, и мы с друзьями слушали блатняк на бобинных магнитофонах: Новикова, Северного, Вилли Токарева, реже Высоцкого. Записи нигде купить было нельзя, они передавались из рук в руки. Это была музыка моих друзей.

У меня дома слушали другую музыку. У нас стоял магнитофон «Нота», такой большой бобинный, и родители слушали на нем итальянскую эстраду. Я, можно сказать, вырос на итальянской эстраде. Когда ко мне в детстве приходил в гости друг, мы включали песню «Felicita», брали что-то, изображающее микрофон, и друг перед другом выступали, как будто это мы поем эту песню. К итальянской эстраде добавлялись музыка «Машины времени», которая у нас играла в каждом дворе, Адриано Челентано и «Зодиак».

© Театр «Практика»

«Зодиак» — это уже моя музыка, мои пластинки. Я сам их собирал — сначала у меня были такие группы, как «Зодиак» и Teach-In. Я до сих пор очень люблю группу Teach-In, иногда ее слушаю, и, кстати, ее очень редко можно найти. Я, идиот, выбросил свои пластинки. Я не знал им цену.

Позже я поступил в театральный кружок, перестал быть хулиганом, и там, в театральном кружке, я познакомился с мальчиком. Его звали Ваня Комаров. Он погиб. Вообще нужно сказать, что почти все мои друзья погибли при разных обстоятельствах: в основном это героин или хулиганство. Но как раз Ваня Комаров не был хулиганом, он был рокером. У него была своя рок-группа. Он меня познакомил с музыкой Бориса Гребенщикова. Тогда на меня это произвело сильнейшее впечатление. Я стал рокером. Слушал рок на кассетном магнитофоне: Янка Дягилева, Гребенщиков, иркутские рок-группы. Я стал дружить с Иркутским рок-клубом и даже стал с музыкантами ездить на Байкал. Я очень любил музыку, но не умел играть ни на чем.

В какой-то момент к року добавился хеви-метал. Я сшил себе перчатку с клепками. Потом достал клепаную куртку. Тогда же у меня на стене появился плакат «ДДТ», потом — «Алиса», «Ария» и все сопровождающие. Но этот период был недолгий, потому что я начал учиться в театральном училище, и вот там я дошел до музыки The Beatles, потом Rolling Stones и однажды набрел на музыку Led Zeppelin. C этого момента в моей жизни произошла музыкальная революция.

Композиция 2. Led Zeppelin

Я был фанатом. Я просыпался с Led Zeppelin, слушал ее весь день и засыпал с ней ночью. Это было счастливое время. Потому что во вторник в 10 утра открывался магазин «Мелодия». Он работал каждый день, но по вторникам в магазин привозили новые пластинки. В этот день у «Мелодии» собирались фарцовщики, которые продавали заграничные диски, и вот нужно было идти к магазину во вторник к 10, и тогда ты мог купить то, что тебе нужно. «Мелодия», кстати, выпускала классно сделанные пластинки, в том числе Led Zeppelin и Beatles. Они, как правило, сразу же выкупались фарцовщиками, и те их продавали уже из-под полы. Многие из людей, которые тогда продавали пластинки, сейчас очень известные бизнесмены, чуть ли не олигархи.

Я покупал, конечно, себе все эти пластинки. У меня был проигрыватель, который назывался «Вега». У него был очень хороший звук. Я сейчас с удовольствием бы купил такой проигрыватель. У меня просто нет времени, а надо этим заняться. Сейчас, тем более в нашей стране, музыка доступна в одну секунду. Любая. А тогда музыку нужно было ценить, потому что ее негде было взять. Вот есть у тебя пластинка, а на ней всего лишь девять композиций. И ты ее ценишь. Ты эти девять композиций слушаешь. Следишь, чтобы пластинка не поцарапалась, аккуратно протираешь ее тряпкой. Потому что потом ты уже не найдешь такую. Даже переписать пластинку было трудно.

У меня даже была пластинка группы Yardbirds, где начинал Джимми Пейдж. Потом пошел блюз, пошел настоящий рок-н-ролл, а дальше — King Crimson, и началась интеллектуальная музыка. Что-то я упускаю, конечно, — «Кино», Doors, в какой-то момент я очень много слушал группу «Воскресение»… Но вот то, на чем я вырос.

Кстати, Led Zeppelin я до сих пор слушаю. Если я, допустим, знаю, что мне нужно писать пьесу, то я несколько дней готовлюсь к тому моменту, когда начну писать. И в эти дни я слушаю Led Zeppelin — настраиваюсь.

Композиция 3. «Кислород»

Когда я написал «Кислород», мне было 28 лет. Я тогда увлекался электронной музыкой. В этой пьесе есть народные темы, гопниковские, но они как будто исполняются в электронном звучании. «Кислород» — это блатная песня под диджея.

Блатные песни я и сейчас люблю. Я не слушаю эту музыку, но не прочь ее иной раз послушать. Мой тесть — поляк. У него есть собрание старых русских блатных песен, настоящих таких. Он иногда ставит их, чтобы надо мной подшутить, и я выслушиваю две-три композиции с большой ностальгией. Там было что-то настоящее. Кстати, Александр Новиков — удивительно одаренный человек. Прямо невероятно одаренный. Он сидел в лагерях и по-настоящему пел блатные песни. Его песни отличаются от современного шансона, который безвкусный и непонятно как сделан. В них была поэзия, очень романтическая — блатная, но в ней можно найти своеобразную красоту.

Композиция 4. Жена

Моя жена тоже любит Led Zeppelin. У нее похожий вкус музыкальный. Она любит, но она не может любить Led Zeppelin так, как я. У нас разница в возрасте. Надо пояснить: я люблю Led Zeppelin не сейчас, я люблю Led Zeppelin в прошлом. Я слушаю их сейчас как о прошлом. То есть это уже другое слушание. Я не знаю: сейчас, снова, с ноля, стал бы я любить эту группу? Она у меня неотрывно связана с чем-то там. Radiohead — это то, что мне нравится сейчас, а Led Zeppelin — это то, что было когда-то. То есть моя жена не будет слушать это так, постоянно, но, безусловно, нельзя не признать, что это виртуозная музыка.

Какая музыка у меня ассоциируется с моей женой? Мне трудно сказать. Хотя она внешне такая европейская, но она у меня больше ассоциируется с этнической мантрой. Такой настоящей, глубокой индийской мантрой. Моя жена — она сама как музыка.

Композиция 5. Польша

Я не знаю польской музыки, потому что как-то так получилось. Я могу назвать Czerwone Gitary или Марылю Родович, но я их не слушаю. Мне кажется, что нас разъединял язык. То есть мы как-то понимаем рок-музыку на английском, а рок-музыку на других языках мы не воспринимаем до сих пор. Сейчас только вот начинаем воспринимать.

© Театр «Практика»

В современной польской музыке я плохо разбираюсь. Есть одна группа, которая мне нравится, она называется Semantik Punk. Я буду им делать клип-фильм, который будет идти 23 минуты 33 секунды, потому что у них есть такая композиция — «23 минуты 33 секунды». Они играют интеллектуальную, сложную музыку — прям такую сложную-сложную. Она составлена из риффов гитарных, электроники. Просто в уикенд ее не послушаешь.

Я знаю, что в Польше есть неплохой рэп, но чтобы его любить и понимать, надо хорошо знать язык. Я говорю по-польски, но когда стихи читают, у меня их мозг не воспринимает. Я не понимаю значения, не воспринимаю игру слов, а в рэпе это очень важно.

Композиция 6. Русский рэп

К русскому рэпу я отношусь с большим респектом. Для меня рэп — не что иное, как современное проявление поэзии. И действительно вещь международная. Возник рэп в Америке, но ведь это акынство такое. В Киргизии придумали его еще раньше.

Я не очень хорошо знаю названия рэп-групп. Когда-то мне очень понравилась песня «Кровостока» «Биография» — потому что это очень круто сделано и это про меня. Это часть и моей биографии — только я жив и никого не убил.

Я на днях послушал композиции молодого Децла — я ищу такую музыку. Я хочу у нас в театре обязательно сделать рэп-спектакль. Так вот, я послушал его композицию, в которой девочка пишет ему письмо. Она, по-моему, так и называется — «Письмо». Она пишет, что учится где-то на Волге и так далее; это было очень трогательно и сентиментально, пусть и взято из Эминема. Все равно человек исполняет песни для людей, которые здесь живут и которые его точно понимают. Рэп — это диалог. И это очень круто.

© Театр «Практика»

У меня есть один знакомый, который занимается рэп-движением в нашей стране. Организует фестивали разные, у него очень много программ. Он мне показывает время от времени фристайлы разных рэперов. Они, скажем, приезжают на район Бибирево, включают камеру и начинают читать. Они на ходу сочиняют актуальное произведение. Вот это очень здорово. Я сам писатель, но я не могу писать в рифму. Я пробовал — мне нужно было для какой-то пьесы. Ну нет такого таланта, не могу зарифмовать. Поэтому я преклоняюсь перед теми, кто на такое способен.

Композиция 7. Моцарт и Бетховен

Мне необходимо иногда слушать классическую музыку, потому что она создает внутри определенный резонанс. Я обожаю фортепианные концерты Моцарта, слушаю их много дома. У меня дочка маленькая, ей год, но она тоже любит Моцарта. Вообще как-то удивительно: родился ребенок и с детства тянется к музыке. Мы ставим ей эти концерты. Мы думаем, что она будет музыкантом.

Но признаюсь в одной страшной вещи: я долго классическую музыку слушать не могу. Например, Бетховена, потому что мне кажется, что там слишком много страсти. Она говорит вроде бы о божественном, но это божественное — оно очень страстное. Оно наполнено такими эмоциями, которые, как ни странно, вносят в меня дисбаланс. Мне не нужен такой настрой, но я могу послушать, чтобы была атмосфера. Допустим, если дома поиграет: музыку ставишь, и начинается резонанс внутренний, и тело, организм входят в какое-то настроение.

Чтобы писать, мне это не нужно — я не пишу под музыку. Бывает иногда, что играет музыка, а я что-то пишу. Как правило, потом, когда я перечитываю этот кусок текста, он выбрасывается. Потому что текст начинает зависеть от этой музыки и без музыки уже не слышится. Получается, что нужно музыку туда приставлять. Поэтому я стараюсь писать сам по себе в тишине. Ну как «в тишине» — могу и в кафе писать, но во внутренней тишине.

Композиция 8. Том Йорк

Сейчас для меня музыкант номер один — Том Йорк. Мне очень нравится его последний проект Atoms for Peace. Я мечтаю попасть на их концерт, но у меня нет пока такой возможности. Том Йорк сейчас выступает в клубах Нью-Йорка — я видел эти выступления на YouTube; он играет с двумя диджеями, достает гитару во время концерта, такое звучание мне очень нравится.

Вот что такое музыка? Это резонанс Вселенной. Вселенная развивается эволюционно, и она играет на себе, на людях. Музыка — это проявление Вселенной. Том Йорк и его коллеги по Atoms for Peace слышат современное звучание Вселенной. Но они для меня остаются в мейнстриме — и мне кажется, что это хорошо. При всей сложности Atoms for Peace это народная музыка. Они все равно собирают стадионы. Это, мне кажется, служит гарантией, что они не совсем в отрыве от других людей.

Если бы меня спросили: «Когда ты пишешь тексты, в каком ряду ты бы хотел, чтобы они стояли?» — я бы ответил: в ряду с текстами группы Radiohead. Я не претендую на талант Тома Йорка, я просто говорю, что мне было бы лестно, если бы меня с ним сравнили.

Композиция 9. «Сахар»

Я могу бренчать на гитаре. Для себя. В детстве у меня была гитара — я разучил аккорды и какие-то песни. Могу сыграть «Сидя на красивом холме» Бориса Гребенщикова, но это будет так себе. В компаниях я не выступаю, а вообще у меня в какой-то момент развился страшный скептицизм по отношению к людям с гитарами, к бардам. Я не любил костер, гитары, «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», вот это все… И до сих пор не люблю, так я с этим жанром и не примирился.

Сейчас для спектакля «Сахар» мы собрали группу, и оказалось, что чтение текста — это тоже музыка. Я не стал музыкантом, но я участвую в группе, и для меня это захватывающий эксперимент. Я веду себя в группе как вокалист, но я все-таки не вокалист. Я чтец. Вокалист-чтец. Хотя одну песню я даже пою, к стыду своему: «Вселенную» группы «Рондо». Но поскольку мы исполняем ее с юмором и как бы комически, то это еще можно.

Вообще весь альбом-спектакль «Сахар» — это про то, как сочетаются несочетаемые вещи. Это достаточно постмодернистский прием, мы не претендуем на новую музыку. Мы берем известную — тут вы можете узнать Portishead, тут «Рондо», тут что-то еще, но мы этого не стыдимся, мы специально это делаем. Я хочу сказать о чем-то и использую для этого известные многим мотивы. «Сахар» — это такой разговор.

Композиция 10. Караоке

Я пел в караоке несколько раз в жизни. Пел однажды в Казахстане, в каком-то баре, в очень маленьком городе, не помню, как он назывался. Я ездил на родину Абая Кунанбаева. Я делал спектакль по Абаю Кунанбаеву. Ездил собирать материал, и моя жена, Каролина, тоже со мной ездила. Но она не была еще моей женой. А я тогда пил водку. Это было давно. Я уже семь лет как не пью водку, а тогда я пил. И я напился водки в казахстанском кафе, убитом и мертвом. Это было очень здорово. Там было караоке, и я пел ей Шевчука. Сам, как мог (начинает хрипеть), имитируя голос Шевчука. Там еще были наши друзья. Сидели казахи. И это почему-то на нее произвело сильное впечатление. Очень. Она тоже, видимо, выпила тогда. Я много пел. «Осень» пел. Там в караоке есть музыка и текст, мне не нужно было учить, и я спел ей весь альбом.

Как-то раз Юрий Шевчук (мы с ним знакомы) приехал в Варшаву на гастроли с «ДДТ». Мы, естественно, пошли все на этот концерт, а после концерта мы пошли в ресторан и сидели рядом с Юрой. Я познакомил свою жену и Юру. Она так на него смотрела. Он спросил: «Что вы на меня так смотрите?» Она говорит: «Ну… мне нравится ваше творчество».

Юра подумал, что она, наверное, слушает его пластинки и так далее. А она знает, потому что я ей просто это пел. Она единственный раз слышала его песни в моем исполнении. Но мы умолчали об этом.

Материал подготовлен в рамках совместного проекта со Slon.ru.