Святые и мученики среднего образования
В наших школах такая атмосфера, что пахнет на всю Россию. Скандалы, связанные со школами Иркутска, докатились до столицы. После хулиганского нападения на корреспондента "СМ Номер один" на родительском собрании в 51-й школе участников инцидента пригласили на НТВ для участия в программе "Стресс".
Газета "Байкальские вести" винит во всем многолетнего (теперь уже бывшего) руководителя департамента образования Нину Алаеву. Ее прямо упрекают в доведении до смерти или болезней работников образования. Даже термин придумали — "алаевщина", подразумевая под ним стиль работы связанный с обилием проверок и комиссий в школах, раздутым бюрократизмом в гороно, гонениями на "инакомыслящих".
После чтения триллеров в "Байкальских вестях" одна из читательниц даже написала: "Моя мама работает заведующим детсадом. Если с ней по вине департамента что-нибудь случится, месть моя им будет беспощадна!" Через некоторое время ее мама сломала кость, упав на пороге департамента образования.
Мне вспомнился в связи с этим судебный процесс по поводу одной из школ города. На процессе бывшими учителями этого заведения было заявлено, что директор школы занимался черной магией и колдовал против ненавистных ей педагогов.
Напрашивается печальный вывод: атмосфера в системе детского образования тяжелая, пронизана миазмами взаимной ненависти. И так не только в Иркутске. Будь на месте Алаевой другой, проблемы были бы теми же, разве что тональность сменилась бы, накал был бы меньше (или больше). Если вдуматься, создала эту систему не Алаева. Это система выдвинула Алаеву.
Атмосфера дна общества, какой-то ночлежки золоторотцев прочно окутала школы России. А что мы хотели? В большинстве школ нищие учителя учат детей нищих родителей. Максима Горького нет, чтобы написать новую редакцию "На дне", не о ночлежке — о современной русской школе.
"Люди обычно не думают над смыслом сказанных слов. Им кажется, что слова передают истину, что слово "любовь" вызовет в памяти сонеты Шекспира, а не эротические фильмы "Плейбоя", — писал в "Дневном дозоре" Лукьяненко.
"Школа" — это что? Это песни у костра, цветы, банты одноклассниц, школьный вальс, мудрый учитель, первая любовь, сладкий мед знания, учительница первая моя...
"Школа" — это что? Это замученные безденежьем и детьми учителя, замученные потоком ненужной им информации дети, первые наркотики и ранняя половая жизнь, воспитание отвращения к знанию и работе, аура морального удушья, обшарпанные стены "храма знаний"... Как пел в пародии на известный школьный хит Лебединский:
Как в Америке живут, как бараны воду пьют,
Крепко Родину любить, у ларька пивка попить,
В парке листья убирать и в бутылочку играть,
Учат в школе, учат в школе, учат в школе...
Чему научат наших детей люди, которым платят пару-другую тысяч и при этом они трясутся в вечном страхе потерять место? Ах, знаю, знаю, есть у нас прекрасные школы. Так и в советское время были передовые колхозы, чье процветание не помешало завалиться стране на почве нехватки элементарных продуктов. И оазисы благополучия в народном образовании не спасут наше будущее от монстров, выращенных в реторте школ.
Из письма читателя: "В конце 70-х в школе Nº 11 г. Иркутска преподавала химию молодая стройная учительница Нина Алексеевна Стыцко. Она была веселая, остроумная; многие из нашего класса ее просто обожали. Некоторые даже пошли на химиков учиться. Кто бы мог подумать, что из нее может получиться госпожа Алаева. Вот, блин, что делает с людьми время, а главное — чиновничья должность..."
Удивительно, но факт. Сила печатного слова так велика, что бывший ученик Алаевой скорее верит газетам, чем собственным воспоминаниям. Впрочем, дело не в силе масс-медиа. У нас принято считать, что чиновник-начальник обязательно нехороший человек. Вся русская литература, которую мы в школе проходили, вколотила в нас собирательный образ чиновника: самодур(а), тупица, лизоблюд со старшими, деспот с подчиненными, тварь дрожащая и препротивная. На нынешнее поколение Сквозник-Дмухановских и Башмачкиных мы смотрим сквозь призму Гоголя и Чехова.
Впрочем, таких людей воспитывает школа. Признаемся честно, директора боятся чиновников, учителя — директоров. Родители тоже боятся учителей, ибо оценки все чаще ставят не за знания, а за рубли. Ученики никого не боятся, но послушно впитывают все миазмы школ в себя, вырастая очередными Башмачкиными. Из школ исчезает романтика, знакомая по советским фильмам, остается недофинансирование и товарно-денежные отношения.
Уже и органы по борьбе с экономическими преступлениями констатируют, что молодые учителя сразу же приступают к поборам с родителей. Когда моя дочь пошла в первый класс, то чуть ли нее после первой торжественной линейки нам, родителям, предложили скинуться на сапожки учительнице. На резонное замечание, что еще Неизвестно, какой из нее учитель, и последовавший отказ платить ответом было пристрастное отношение к дочери несговорчивых родителей. Пришлось переводить ее в другой класс.
Нормой стали скандалы между родителями на собраниях по поводу сумм, которые надо собирать "с носа". Неровен час, сойдутся в рукопашной папаши и мамаши, заспорив, какие сапожки "учителке" покупать.
Нищенской зарплаты учителей не хватает на сносную жизнь. Кто останется работать в наших школах, когда уйдут последние ветераны советских школ, эти святые, которые за мизерные зарплаты всю свою жизнь были рядом с нашими детьми? И романтики нет, и денег не платят. Зачем работать в таких школах? Но и родителей можно понять.
Сбрасываться, чтобы латать дыры государственной политики, — убожество. Тем более что поборы с родителей никак не регламентированы и никакой отчетности не существует.
Есть мнение, что деньги расходуются на цели, известные только особам, приближенным к начальству. Вышибить фундаментальную основу для этих кривотолков — вот задача для департамента наробраза. Неужели трудно формализовать сбор и расходование родительских денег? Родители готовы скинуться на благое дело, если уж государство умыло руки. Но давайте делать без нашего обычного "вась-вась".
Проснитесь, господа из департамента, пока не поздно.
Государство спихнуло школы на местные бюджеты, не оставив им средств на нормальное функционирование. Государство отказалось от детей. Они сущие мученики среднего образования, ибо их жизнь уже искалечена школой нового, постсоветского типа. Государству это вернется бумерангом гражданского неповиновения в той или иной форме. Мы должны все же потребовать от нашего Президента, занятого борьбой с порожденным Кремлем терроризмом, развернуться лицом к школе. Взяться за спасение народного образования, которое просто умирает в корчах и судорогах. А все происходящее сейчас в Иркутске — это корчи и судороги, это угасание былой славы лучшей в мире системы образования. Это не иркутская проблема, это проблема России в целом.
Что могут родители? Голосовать не сердцем, а умом. Голосовать не за усмирение Чечни и изменение порядка выборов губернаторов, а за судьбы своих детей. Что могут педагоги? Собраться, наконец, на свой профессиональный совет в той или иной форме и разобраться в своих морально-нравственных проблемах, а не выплескивать на детей и родителей взаимные упреки и обвинения. Только хочется, чтобы участники педагогического "саммита" не били друг друга. А то снимать передачу про наших педагогов, родителей и журналистов будут не только в Москве.
Вопрос не в том, что делать, вопрос — кому делать?
Письма читателей опубликованы на сайте "Бабр.ru"
