Как Вертинская сбежала от Козакова и совратила Костолевского

40 лет назад был снят фильм «Безымянная звезда» – истый перл в плеяде тех поставленных для ТВ (и, как правило, двухсерийных) семидесятнических картин, что рассказывали о сложной зарубежной жизни. Страсти, разгоревшиеся в довоенном румынском городке, были выписаны в знаменитой одноименной пьесе Михаила Себастьяна, а тонкая интерпретация режиссера Михаила Козакова и прекрасных актеров только добавила им жару и жалости.

1930-е, провинциальный румынский городок. Одним прекрасным вечером из остановившегося экспресса здесь сходит прекрасная дама Мона (Анастасия Вертинская). Сия капризная и мимозная Мона выглядит манерной фифой, но все равно с первого взгляда покоряет сердце случайно оказавшегося рядом учителя гимназии Марина Мирою (Игорь Костолевский).

Утром в его дом является корректный и невозмутимый, но в то же время расчетливый и самоуверенный господин Григ (Михаил Козаков), который лишь с удивлением приподнимет бровь, когда узнает, что его любовница Мона, негаданно от него сбежавшая, намерена выйти замуж за провинциального чудака-астронома и навсегда остаться в его лачуге. Григ, однако, слишком хорошо знает Мону, чтобы отчаиваться по этому поводу.

Изначально в «Безымянной звезде» Козаков планировал снять Олега Даля и Марину Нееелову, но с ними не сложилось – и режиссер позвал на эти же роли фаворита публики Игоря Костолевского (незадолго до того снявшегося в еще одном полюбившемся многим фильме со словом «звезда» в заголовке), а также свою старую знакомую Анастасию Вертинскую, вместе с которой Михал Михалыч некогда игрывал в «Человеке-амфибии».

И эта парочка безукоризненно справилась со всей надлежащей романтикой и грустью «Безымянной звезды». Такой персонаж, как сдержанно-восторженный романтик-интеллигент с телескопом, превосходно подошел нордическому Костолевскому, а уж вечнозеленая Вертинская была, казалось, рождена для роли нежной попрыгуньи-стрекозы Моны. И сегодня многие назовут своим любимым образом из созданных красавицей Анастасией не Ассоль и не Гуттиэре, которых она изобразила практически в отрочестве, а именно зрелую и бесконечно печальную роль неприкаянной румынки Моны, попытавшейся, но не сумевшей найти себя в слишком жестоком для нее мире.