Безграмотный приказ

Министерство образования решило "поправить" русский язык.

Обычно считается, что в любой стране министерство образования должно быть одним из наиболее консервативных ведомств. Это связано с самой сутью образования, предполагающего ознакомление не только с новейшими достижениями науки и культуры, но и со всем их богатством, накопленным за столетия. Не случайно, даже в условиях русской революции, ее вождь и создатель российского республиканского государства Владимир Ленин говорил, что коммунистом (читай – революционером) "стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество".

Однако российское министерство образования, освободившись от задачи готовить коммунистов, очевидно, решило, что обогащение памяти граждан теперь является излишним. Поэтому данное министерство оказалось отнюдь не консервативным, а, наоборот, одним из самых скандальных и крикливо экспериментаторских. На фоне затяжного конфликта вокруг ЕГЭ оно, сознательно или неосознанно, дало повод для нового скандала, связанного с нормами и правилами русского языка.

В результате появился вызвавший волну насмешек приказ номер 195, утвердивший список грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка. Так, согласно новым правилам слово "кофе" становится среднего рода, а слово "договор" можно произносить с ударением на первом слоге. Вводится множество аналогичных по грамотности новшеств.

Российское министерство образования оказалось одним из самых скандальных и крикливо экспериментаторских

Иными словами, авторами затеи с Единым государственным экзаменом являются люди, которые думают, что слово "кофе" – среднего рода. Более того, министерство образования возглавляют деятели, которые полагают, что в слове "договор" ударение можно ставить на первом слоге.

Надо немного подождать, и окажется, что в министерстве образования полагают, будто на первом слоге следует ставить ударение в словах "доцент", "портфель", степень "доктор таких-то наук" правильно писать и произносить как "научный дохтур", а звание "профессор" – не то как "прохвфессур", не то как "проФФеСор".

Неудивительно, что при такой выдающейся языковой культуре создателей ЕГЭ, стобалльные оценки по русскому языку в процессе его сдачи получали, в первую очередь, представители Чечни, Ингушетии и других национальных республик.

И, самое интересное, что все это произошло в рамках кампании по борьбе за чистоту русского языка. Три года назад, отвечая на обращения со стороны деятелей культуры, науки и искусства, правительство РФ приняло постановление "О порядке утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации".

И вот теперь, как будто бы в соответствии с ним, министерство образования издало свой приказ, которым утвердило список "грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации".

И оказалось, что все утвержденные словари принадлежат исключительно одному издательству, а другие, в частности, более известные, в него не попали. Одновременно оказалось, что именно данные словари утверждают все эти новации вроде "кофе" среднего рода.

Надо отметить, что обычный словарь описывает язык в его многообразии, в частности, приводит обороты и формы не только грамотной, а тем более действительно культурной чистой речи. Он описывает и устаревшие формы, и разговорные обороты, и малограмотные выражения, и выражения диалектов, и сленг.

Вообще, в любом обществе, конечно же, есть язык профессора Хиггинса, а есть и язык Элизы Дулиттл. Просто в здоровом обществе Элиза обучается языку Хиггинса, а в больном Хиггинс начинает говорить языком Элизы.

В России действует вторая тенденция. И связано это с тем, что понятия "образованные классы" и "правящие классы", которые во времена профессора Хиггинса частично совпадали, у нас предельно разведены. Нынешняя социально-экономическая система, созданная в 1990-е годы, предопределяет ситуацию, в которой человек часто ставится перед выбором: либо получать образование и овладевать культурой, либо зарабатывать деньги.

Авторами затеи с ЕГЭ являются люди, которые думают, что слово "кофе" – среднего рода

И это начинается еще в школе. Ведь пятерки будут ставить, в первую очередь, тем ученикам, чьи родители больше выплачивают в рамках тех или иных поборов, взимаемых администрацией "в поддержку школы". В вузе ситуация не лучше – на выплачиваемую государством стипендию студент жить не может, и, если у него нет обеспеченных родителей, он с неизбежностью должен идти подрабатывать, пропуская занятия и сокращая время на работу с литературой в библиотеке.

Наиболее бескультурные и в общем плане, и в плане языка люди – это не рабочие и крестьяне, а предприниматели, топ-менеджеры и государственные чиновники. В свое время публиковались данные исследований, согласно которым чаще всего употребляют нецензурную лексику вовсе не низы, а верхи общества.

В том или ином отделе крупной фирмы матерятся куда больше, чем в заводском цехе, а одетая в костюм haute couture "бизнес-леди" выражается так, что любой разнорабочий в спецовке удивленно поднимает брови.

Вопрос с "кофе" среднего рода – это, конечно, не самый трагический, а самый комический случай. Это ведь был один из признаков, по которым грамотные, образованные люди в прошлые десятилетия отделяли своих от чужих. Своего рода опознавательная система "свой – чужой".

То, что некий словарь фиксировал наличие данной формы "в среднем роде" (среди неграмотных людей), вполне нормально. А вот то, что министерство образования возвело ее в норму – это показатель того, чего оно стоит.

После того, как разгорелся скандал, в ответ зазвучали невразумительные объяснения. Одни говорили, что "договор" с ударением на первом слоге – это опечатка. Другие уверяли, что нормальные словари не вошли в список министерства, а словари издательства АСТ попали туда лишь потому, что именно это издательство первым подало документы на конкурс. А вот, если подадут другие, то тогда в список могут войти и они.

Допустим. Но если действительно была "досадная опечатка", то это говорит лишь о том, что допустившее ее издательство непрофессионально. А, значит, в его словарях может быть еще неисчислимое количество подобных открытий.

Если допущена подобная опечатка, этим словарем пользоваться нельзя, потому что любое его утверждение уже ставится под вопрос. Возможно, вы уверены, что какое-то слово пишется именно так, как указано в словаре. Но, если вы в этом уверены, зачем вам вообще нужен словарь? Вы в него и смотреть не будете.

Кроме того, если опечатка не помешала словарю войти в список министерства, это значит, что либо сотрудники министерства не читали словарь, либо сами не знали, где ударение ставится по правилам русского языка. То есть, либо они не выполняют своих обязанностей, либо просто сами безграмотные люди.

Что касается включения данных словарей в список на том основании, что они первыми и чуть ли не единственными подали документы на конкурс, то ведь это еще ужаснее. Это означает, что для министерства образования важно не то, что именно ему представили, а лишь то, что представили первым. Но раз так, то становится понятно, почему более серьезные издательства не стали участвовать в конкурсе – они знают цену конкурсам министерства.

Понятия "образованные классы" и "правящие классы" у нас предельно разведены

Допустим даже, что теперь в список, наряду с нынешними, включат и словари, где абсолютно "ретроградно" будет утверждаться, что слово "кофе" все же мужского рода. Какому словарю в таком случае верить людям? Словарю "по Хиггинсу" или словарю "по Дулиттл"?

Строго говоря, ситуация, при которой для определения нормативного начала министерство объявляет конкурс и выбирает из представленных на него словарей – это проявление нелепого рыночного подхода: не создавать то, что нужно, а выбирать из того, что есть.

Если в стране нет реально пользующегося непререкаемым авторитетом словаря, необходимо организовать творческий коллектив из наиболее известных специалистов, в том числе филологов и писателей, и создать ему условия для нормальной работы над таким нормативным словарем.

А потом нужно отдать подготовленный вариант на рецензирование наиболее авторитетным научным центрам и, скажем, коллективу Малого Драматического театра, долгое время считавшегося заповедником грамотного русского языка. А министр, прежде чем подписывать приказ об утверждении такого словаря, как минимум, должен лично вчитаться в каждую его строчку и всюду, где возникла хотя бы тень сомнения, выносить вопрос на проверку и дополнительное обсуждение.

Правда, понятно, что министерству некогда – оно ЕГЭ внедряет...

Сергей Черняховский, научный руководитель отделения политологии и заведующий кафедрой общей политологии, экополитологии и глобалистики, профессор Международного независимого эколого-политологического университета, доктор политических наук