Монопольная свобода

Антимонопольная политика в России контролируется не государственными институтами, а конкретными группами чиновников

По сообщениям некоторых СМИ, совладелец «Суала» Виктор Вексельберг и владелец «Русского алюминия» Олег Дерипаска договорились о слиянии компаний. Если такая сделка состоится, объединенная компания станет абсолютным стопроцентным монополистом на российском рынке производства первичного алюминия и крупнейшим производителем в мире. Укрупнение компаний – объективная общемировая тенденция. Однако, если мировая практика решающее слово в таких сделках оставляет за антимонопольными органами и не позволяет конкретным государственным чиновникам крышевать и, тем более, контролировать объединенные компании, в России главный голос принадлежит именно политическому руководству. Понятно, что, с точки зрения антимонопольного законодательства – ни российского, ни международного – сделка по слиянию «Суала» с «Русалом» не может быть одобрена по определению. В принципе противозаконно, чтобы компания контролировала 100% конкретного рынка.

Но нет сомнений в том, что в России Федеральная антимонопольная служба будет оценивать заявку на слияние, если таковая поступит, исключительно руководствуясь волей высшего политического руководства страны.

Российская экономика постепенно возвращается к советским раннеперестроечным временам, когда конкуренция существовала исключительно на уровне кооперативов, занимавшихся пошивом одежды или содержавших точки общепита, а весь реальный сектор был монополизирован государством, оставаясь в госсобственности. Но характер нынешнего корпоративистского монополистического капитализма существенно отличается от позднесоветского.

Оставаясь формально государственными (или с государственным участием), крупнейшие монопольные корпорации фактически контролируются не специальными государственными институтами, а – через советы директоров либо другие, аффилированные формы – группами или просто отдельными чиновниками.

Формальные же государственные институты – такие, например, как Антимонопольный комитет, не имеют никакой реальной возможности влиять на степень монополизации и препятствовать картельным соглашениям. Все это решается наверху между «своими». Интересно, что в различных комментариях о возможном алюминиевом слиянии, выигравших сторонах, возможных последствиях и т.п.такой пустяк, как позиция антимонопольной службы по этому поводу, просто не упоминается. Практически это означает, что и вся государственная антимонопольная политика контролируется все теми же группами чиновников и лоббистов.

Крупный частный сектор, бывшая олигархия, также поставлен на службу чиновничьей бизнес-верхушке. Любая крупная сделка между олигархами внутри России или за ее пределами должна получить высочайшее одобрение у политического руководства страны. При этом чаще всего мы имеем дело не с общепринятым лоббизмом госвластью бизнес-интересов крупнейших национальных компаний за пределами страны, а с лоббированием госчиновниками собственных коммерческих интересов.

Реальные мотивы, по которым высшее руководство страны дозволит или не дозволит слияние «Суала» с «Русалом», не будут напрямую связаны с выгодностью сделки для страны или даже для самих участников.

Во внимание прежде всего будут приниматься степень лояльности их владельцев и готовность выполнять различные деликатные поручения власти. (Вспомним, что тот же г-н Дерипаска был одним из главных спонсоров президентской кампании Виктора Януковича на Украине и финансировал созданный Кремлем к прошлым думским выборам для борьбы с коммунистами блок «Родина». А Виктор Вексельберг является одним из кандидатов на пост губернатора объединенной Камчатки с известными обязательствами по содержанию территории).

Устранение конкуренции в политике и экономике стало ключевым содержанием действий российской власти.

В экономике эта приватизация государства чиновничьим классом оборачивается причудливым государственно-частным монополистическим капитализмом, где чиновники фактически нанимают крупных бизнесменов для совместного управления крупнейшими активами. При этом эффективность сделок, равно как и выгода государства от их проведения отходят на второй план, не говоря уже о необходимой для нормальной экономики транспарентности компании. О чем свидетельствует, в частности, вариант банкротства «ЮКОСа», который обернется для российской казны многомиллионными убытками, зато позволит контролируемой кремлевскими чиновниками «Роснефти» максимально дешево заполучить оставшиеся активы опальной нефтяной компании. Кроме того, не было пока еще ни одного примера, когда ставшая государственной частная компания бы работать эффективнее. Но и это значения не имеет – здесь действуют особые рыночные принципы.

Подобная политика, разумеется, никак не облегчает возможность сделок по образцу слияния «Северстали» с «Арселором» . В том числе и потому, что объяснить создание монополии законами рыночной конкуренции, а не банального сговора с представителями государства, субъектам сделки будет весьма непросто.