Гениальные музыканты создают время

«По-настоящему глобальная проблема — это духовная нищета», — говорит Нино Катамадзе, джазовая дива, красавица и философ

Нино Катамадзе поет самую что ни на есть «другую музыку». Неведомые доселе сочетания фольклора и странных слов, значение которых подчас не понимают сами носители языка, ложатся на джазовые импровизации, повергающие слушателей в особое состояние, близкое к нирване. Сама Нино — тоже «другая». Своими неизменно полными концертными залами она доказала: старый джаз в новом прочтении востребован без ротаций и рекламы.

Мы встретились в клубе «16 тонн» после репетиции ее ансамбля. Она грациозно расположилась напротив, подперев голову руками, томно подняла свои огромные выразительные глаза кверху и замерла в ожидании вопроса.

— Нино, где искать ключ к вашей музыке?

— Мой посыл — это банальная правда, банальная любовь, искусство прощения. Это истины, которые живут между людьми, и отношения между ними, а еще отношение ко времени, которое дал нам Бог. Мы родились на этом свете, и у всех нас есть какая-то миссия.

— В чем вы видите свою?

— В первую очередь изменять саму себя, по крайней мере — стремиться. Знаете, что это значит? Любая информация может быть выражена в музыкальном формате. Все что угодно — даже свет, архитектура… Образы доходят до умов людей в своем первоначальном виде. В процессе их передачи ничего не должно меняться и трансформироваться. Это происходит гармонично, потому что проистекает из души. Музыка — это в первую очередь профессионализм внутреннего мира. Поэтому я должна быть готова для музыки, быть достойной того, чтобы она проникла в меня и могла быть послана другим.

— Почему сейчас так мало глубокой музыки?

— Ее не мало, потому что мы — огромны. И если мы будем копаться в себе и искать, мы найдем такую музыку. Людям, которые пока избегают слушать или сочинять ее, нужно оставить шанс найти себя. Важно понять, что человечество устало от вопросов, придуманных формул, создающихся в мире и не оставляющих внутренней свободы, устало от желаний, которые не исполняются, от негативных окружающих обстоятельств. Все люди стремятся дотронуться до чего-то глубокого. Но иногда они не могут сделать этого из-за внешних факторов. Существует глобальная проблема отсутствия пропаганды настоящей музыки. Хорошее творчество, причем не только музыку, но и, например, художество, скульптуру, не поддерживают в том качестве и количестве, как непрофессиональную музыку, непрофессиональное творчество в целом.

— Почему, по-вашему, так происходит?

— Для того чтобы голос одного талантливого музыканта дошел до каждого, не хватит даже десяти жизней. Чтобы двигаться вперед, телевидение и радио должны пропагандировать искусство. Но людям не дают информацию, потому что информация — это интеллект, это профессионализм. И чем больше информации, тем больше проблем, тем больше вопросов. Чем больше вопросов, тем больше желания получить на них ответы. Информационный кризис — это и есть главная причина всех бед. Людей всеми силами пытаются удержать на том уровне, на котором они находятся, и не дать им идти дальше. Но информация должна существовать в том объеме, в котором она возникает, — пусть каждый сам выбирает, что хочет. На самом деле в России есть хорошая музыка, есть хорошие исполнители и главное — грандиозный культурный запас классической музыки. У России есть своя великая культура, потому что Россия — огромный мир, огромная страна.

— Насколько сильно общественные процессы влияют на то, что происходит в музыке?

— Очень сильно. Мир называется цивилизованным, потому что в нем есть возможность реализовать себя в любой сфере. Это сравнимо с тем, чувствуешь ли ты одну ноту или используешь всю музыкальную гармонию. Но цивилизованный мир — это небольшая часть земли. А за его пределами реализовать себя в любом направлении невозможно, поэтому нужно говорить не о кризисе в России, а о кризисе в мире. Хотя люди и пытаются придумать что-то новое, все уже было сказано до них. Теперь нужно научиться правильно принять то, что создали гениальные музыканты, потому что они создали время. Музыка не рождает что-то новое, музыка сохраняет время.

Сегодняшнюю мелодию нужно успеть записать сегодня, чтобы завтра ее услышали и сочинили правильное, логичное продолжение. Мы должны собрать время, чтобы вместе с ним перешагнуть в другой век, в другой мир. Сделать это очень сложно. Например, в двадцатом столетии было очень мало людей, которые создали настоящую музыку, такую, которую можно с уверенностью назвать музыкой XX века.

Культурный кризис — это в первую очередь кризис души. Важно, чтобы люди в своем развитии не только изобретали атомные бомбы, но и писали много музыки, рисовали, танцевали. Искусство и есть та положительная сила, которая отвечает на каждый вопрос. Для меня она сосредоточена в джазе.

— Джаз — насколько это женское искусство? Изначально он был связан с мужскими именами…

— Тогда еще имела место дискриминация женщин. У джаза нет пола, у него есть состояние и огромная свобода. Джаз — это ответ на все вопросы. Я не могу сказать, что я чисто джазовая певица, у меня классическое образование. Но джаз дал мне очень многое, научил основному правилу: в каждом звуке есть свое продолжение. Он стал для меня источником истины и как для классической певицы. В классике изначально есть ограничения, но сейчас для меня там такая свобода! Свобода звука, который я могу распределить сама и сделать так, чтобы передавать эту свободу в ограниченном мире.

— Может ли музыка изменить мир?

— Она может все, что захочет. Но нельзя делать ее идеологическим оружием, касаться социальных отношений. И я не имею права судить людей и обвинять тех, кто любит другую музыку. Если я не могу донести что-то до человека, это не его вина, а моя. Значит, я не спрашивала себя настолько глубоко, насколько это было нужно.

— Что значит для вас обращение к музыкальной традиции?

— Для меня важно все, что произошло, происходит и произойдет. Традиция — это и есть начало. Если я не буду знать традиции России, я не смогу донести до нее мой фольклор. Это очень богатые традиции. Я не могу сказать, что знаю их до конца, но я их чувствую. И если я не буду любить то, что создали в прошлом, завтра не будут любить то, что я создаю сегодня. Это жизненное правило. С другой стороны, мы чувствуем время и хотим идти с ним бок о бок каждую секунду. Значимо, чтобы это было настоящим, потому что все настоящее есть вечное.

— Вы обращаетесь к другим сферам искусства в своей музыке?

— Конечно. Я часто бываю в среде актеров, художников. Меня привлекает все, что создается, потому что творцы — люди. Эти люди — мои слушатели. Если какое-то произведение кажется мне неинтересным, я все равно отношусь к нему с уважением. Если это не мое, может быть, это близко моему другу. У меня же очень много друзей… Если ты не эгоист, ты просто свободно живешь и действуешь среди других людей и вещей. И в этом окружении важно уметь увидеть и признать дар другого человека, проявить высшую способность своего «я», не быть замкнутым на себе самом.

— Позиция «все себе, о себе и для себя» сегодня выражена гораздо более ярко…

— Это жизнь. Всякое бывает. Я счастлива, что я вижу дар своих музыкантов. Для меня значимо то, что мы сочиняем вместе. Это похоже на необычное растение, в жизни которого принимают участие все листья. Когда мы играем сочиненную нами тему, мы одинаково чувствуем. Мы не очень много репетируем, просто охраняем друг друга и каждым выступлением, импровизацией объясняемся друг другу в любви. Знаете, почему мои музыканты сейчас сидят за соседним столиком? Я сказала, что если останусь одна, то не буду давать интервью, потому что я очень скучаю без них.

— Вам важно дать слушателям возможность услышать теплоту этих отношений в музыкальном коллективе?

— Именно позволить услышать. Есть любовь, которая понимается без слов. А иногда просто не хочется об этом говорить, потому что так это откровенно. Но слова рождаются, и ты кладешь на них мелодию, желая, чтобы каждый человек нашел в ней самого себя.

— Вас беспокоят какие-то глобальные мировые проблемы?

— Нищета. В мире, где люди не знают, куда деть деньги. Ее последствия — появление физически больных людей, искажение психологии и генетики человечества. На свете каждый день умирают пять маленьких детей. Мне больно видеть это, как и любую другую несправедливость. Не имеет значения, где она проявляется: в моей родной Грузии или в каком-то другом месте. Конечно, я знаю, что все закономерно. Все зависит от каждого из нас… Если честно, сначала я сказала немного не так, как хотела. Я только что пришла в себя. По-настоящему глобальная проблема — это душевная нищета. С ней и связана физическая. Чтобы преодолеть ее, надо любить.

— Вы интересуетесь политикой?

— Моя политика — это я. Никогда не выступаю на выборных кампаниях и не хочу погружаться в эту сферу. Моя воля — петь и быть рядом с родными людьми.

Некоторое время спустя я была на ее концерте в саду «Эрмитаж». Нино, вся в белом, эксцентричная и эпатажная, появилась на сцене и обратилась к поклонникам: «Дайте мне ваши ручки с сердцами», в ответ на что искушенная, но душевная публика замаячила в воздухе своими ладонями. Секунда — и в воздухе разлился теплый голос Нино Катамадзе. Такой миролюбивый, он все-таки прозвучал как вызов искусственным девочкам с эстрадных сцен. И хотя, как говорит Нино, они тоже имеют право на существование, их мотивы вянут, когда где-то рядом растет живое, «другое» творчество.