Киноархив-1972: Грязный секс как чистое искусство

44 года назад вышел фильм «Последнее танго в Париже»; пожалуй, самое романтическое кино в жанре «разнузданная эротика» (не путать с порнухой). Картина стала визитной карточкой суперклассика итальянского кино Бернардо Бертолуччи – живого и снимающего поныне. А вот исполнителей главных ролей уже нет с нами: ни французской фифы Марии Шнайдер, ни баснословного американца Марлона Брандо. Однако их экранная страсть до сих пор обжигает всякого отзывчивого зрителя.

Почти пожилой человек, горюющий после самоубийства жены, Пол (Марлон Брандо) и ожидающая приезда жениха юная Жанна (Мария Шнайдер) случайно сталкиваются в пустом номере парижского отеля. За спонтанным сексом, тут же приключившимся меж ними, последуют изнурительные любовные отношения, а затем и настоящая драма.

Букварь по-бертолуччиевски: Марлон мыл Марию

В советское время просмотр этого кино официально являлся противозаконным (о чем смотрите, например, в фильме Владимира Меньшова «Зависть богов»), а многие и сегодня уверены, что Бертолуччи снял заборную порнографию. Между тем «Последнее танго», как и некоторые другие эпатажные произведения о любви (прежде всего набоковская «Лолита»), – фильм в хорошем смысле сентиментальный. И эта хорошая сентиментальность (обусловленная удивительной естественностью сюжетной логики и сюжетной реализации) оказывается чуть ли не целомудренной в своем противостоянии пошлым мелодрамам, которые настоящую моральную порнографию собой и представляют.

Немудрено, что так вышло, ведь над «Танго» работали исключительно одухотворенные личности. Скрупулезно – как только он это умеет – старается великий оператор Витторио Стораро; берет зрителя за живое не менее великий Бертолуччи (один из самых чувствительных режиссеров на свете); дает отчаянного джазу знаменитый аргентинский саксофонист Гато Барбиери… И главное – предается чрезвычайно правдоподобной страсти спевшийся дуэт старлетки Шнайдер и титана Брандо. Страсть эта сугубо амбивалентна: она, с одной стороны, абсолютно полоумная, а с другой – концептуальная, взвешенная, выстроенная.

Как режиссер, Бертолуччи всегда полагал, что секса много не бывает. Зритель, как правило, с ним соглашался

Конечно, в картине много рискованных – впрочем, для того только времени – эпизодов: широкую известность получили, в частности, «знаменитая сцена с маслом» и «знаменитая сцена с двумя пальцами» (даже Виктор Пелевин упоминал эти пальцы в своем отменном рассказе «Ассасин»). Всякая попытка рассказать об этих сценах хоть сколько-нибудь подробнее обречена на провал – неминуемо скатишься в похабщину. Однако самому-то фильму, как ни удивительно, похабства удалось избежать. И даже невероятные скабрезности, которые без умолку цедит здесь Брандо (Пол, возможно, самый отталкивающий из всех его притягательных героев), не портят эту своеобразную, но неподдельную историю любви.

Мария Шнайдер – хороша (чуть заметная вульгарность, присущая актрисе, замечательно оправдывается финальной трансформацией ее героини), но фильм, безусловно, держится на Брандо. В сценах без Жанны он выглядит даже выгоднее, а едва ли не сильнейшим эпизодом картины допустимо признать прощание с телом жены; это фактически – длинный монолог Пола и мини-театр одного актера.

Ну то есть что значит «одного»: Брандо у нас – Актер Актерыч, он в числе величайших за весь минувший век. Недоброжелатели, возможно, даже скажут, что более достойного партнера, чем труп, для Брандо здесь не оказалось. Но это не так – фильм все-таки «чуть более, чем полностью» посвящен эросу. А о танатосе тут так только, для проформы сказано. Ну или, может, для страховки – чтоб уж наверняка от обвинений в порнографии откреститься.

«Последнее танго в Париже» (Ultimo tango a Parigi). Режиссер: Бернардо Бертолуччи. Франция, Италия, 1972