«Многоликий социализм»: открой личико!
Обычному человеку, вспоминающему что-нибудь из «дореформенной» жизни, всегда проще сказать «Это было при социализме», чем подробно детерминировать как-нибудь типа «во времена бытия страны, которая называлась социалистической, но таковой не являлась, если, конечно, основываться на истинном значении слова…»
Неудивительно, что на круглом столе, прошедшем в Институте истории СО РАН в рамках публичного семинара фонда Тиссена и посвященном именно вышеуказанному термину, было высказано пожелание: разобраться в том, что подразумевает обсуждаемое понятие. Или хотя бы попробовать это сделать.
Вадим Журавлев |
Директор Германского исторического института в Москве профессор Николаус Катцер в своем выступлении, ставшем «затравкой» разговора, подчеркнул: «Один из вопросов, которые меня волнуют на данный момент — вопрос терминологии. Насколько те определения, которые мы по-прежнему употребляем, несут в себе прежнее содержание?»
По мнению сотрудника ИИ СО РАН кандидата исторических наук Вадима Викторовича Журавлева, под термином «социализм» скрывается три феномена. «Первый — та реальность, к которой этот ярлык был приклеен. Разумеется, неслучайно — он находился в каких-то серьезных связях с сущностными, происходящими в СССР, процессами. Однако совершенно очевидно: как любая оболочка, «лейбл» не описывал целиком все содержание, и это очень важно понять», — прокомментировал ученый. Второй феномен касается не только бывшего Союза, так как представляет собой интеллектуальное течение и связанную с ним политическую практику (как мы помним из уроков новой и новейшей истории, не только в нашей стране реализовывались соответствующие идеи). По словам Вадима Журавлева, это являлось делом отдельных политиков, которые ориентировались на уже построенные теории, пытаясь их переосмыслить и совместить с реальной деятельностью. «Тем не менее, надо понимать: такие вещи были занятием в той или иной степени элиты общества, а не массовым сознанием», — подчеркнул историк. «Третий» социализм он сформулировал как некоторые народные утопические мотивы, приведя в пример Сибирь и ее колонизацию, где последние играли большую роль: «Мы сейчас сидим в здании, которое расположено на землях, в значительной степени освоенных людьми, бежавшими сюда в поисках справедливой, счастливой и ненасильственной жизни. Это низовой социализм, то, в чем такой видный мыслитель как Николай Бердяев отчасти видел основы народного большевизма. Вряд ли социалистическое государство и коммунистическая партия как идейные организаторы пространства добились бы успеха, если бы они не встретились с вот этим третьим, стихийным явлением».
Один из немецких участников семинара доктор Бенно Эннкер, продолжая тему терминологии, сказал, что уже в девятнадцатом веке было огромное количество идей, связанных с социализмом и свободой, и они активно дискутировались. Те же самые анархисты, например, предостерегали от возможного установления первого в государственных рамках. В веке же двадцатом произошло именно это, что означает: от независимых социалистических идей осталась только теория, а сам термин, по сути дела, был утвержден заново — на уровне власти. «Еще я хотел бы вам напомнить об исследовании, которое проводил Центр Юрия Левады в конце 1980-х годов. Опрашивалось население, и выяснилось: то, что воспринималось как социальная политика, было по сути патернализмом со стороны государства, — добавил Бенно Эннкер. — Это означает: общество являлось полностью зависимым от субсидий, и нужно сказать: такое состояние сохранилось во многом и в Российской Федерации. Речь идет в данном случае не о праве граждан на государственную поддержку, а о зависимости от дающего центра, и это касается большого количества современных регионов страны».
Сергей Красильников |
«Мы выросли не только на исторических источниках, но и на литературе», — с этого начал свое выступление доктор исторических наук Сергей Александрович Красильников (ИИ СО РАН). Он предложил рассмотреть обсуждаемый термин через определение понятия «труд»: «Если вспомнить Владимира Маяковского, то он в свое время отчеканил: «Социализм — свободный труд свободно собравшихся людей». Давайте посмотрим на смысловую категорию и попробуем понять, что, собственно, произошло с тем процессом, который должен был быть свободным». Ученый пояснил: мы знаем много его разновидностей, которые реализовывались в том числе и в социалистическом, как мы говорим, формате. Был труд служебный, обязательный, наемный, а также принудительный. «Если посмотреть на этот спектр применения основной сферы жизнедеятельности, то можно увидеть: то, что мы называем социализмом, оказывается таким многоликим с точки зрения трудовой деятельности, что ни в какую схему не укладывается. Следовательно, получается: когда мы сталкиваемся с эмпирической реальностью, рушатся все конструкции, вкладывающиеся в понятие, все сущностные характеристики, которыми мы обучались в политэкономии социализма. К примеру, общенародная собственность как средство производства. Что, так оно и существовало в нашей стране, или же собственность все-таки была квазиобщенародной?» — продолжил рассуждения Сергей Красильников. Также он обратил внимание на существующий историко-культурный стандарт, предлагающийся в качестве матрицы, на которой будет создан единый учебник отечественной истории для школ. «Я внимательно посмотрел: в понятийном словаре нет термина «социализм» в чистом виде. Есть производные: например, закавыченный «сталинский социализм», два связанных словосочетания — социалистический реализм и такие же соревнования», — заявил ученый, напомнив также о том, что последнее зачастую представляет собой некий эвфемизм. (В качестве примера Сергей Красильников привел проводившиеся перед войной соцсоревнования между двумя лагерями: Карлагом и Сиблагом). Кроме того, как он сообщил, в упомянутом историко-культурном стандарте из термина «Великая Октябрьская социалистическая революция» вычеркнуто второе определение, и вообще теперь он выглядит как «Великая русская революция». «Еще раз скажу, — подчеркнул специалист, — если смотреть на то, что предлагается в качестве матрицы для обучения детей в школах, мне представляется просто конгломерат некоторых представлений, где периодически возникают словосочетания со словом «социализм». Однако, оно не присутствует в базовом понимании, и мне непонятно, как учителя в школе будут объяснять сущность и смысл того, что мы так называем». По убеждению Сергея Красильникова, следует все же разграничивать понятия: если говорить об идеях, то они, конечно, будут жить и дальше, но практика, по крайней мере реализованная на территории СССР, никакого отношения к социалистическим теоретическим выкладкам не имела. «Можно закавычивать слова как угодно, но это не меняет сущности того, с чем мы сталкивались. Более того, сами большевики в своих дискуссиях уже в 1920-е годы в известной мере подвергали сомнению вещи, которые они пытались выполнить, — прокомментировал Сергей Красильников. — В одной из дискуссий, где участвовали Григорий Зиновьев и Лев Каменев, речь шла о следующем: формирующуюся практику нельзя называть социализмом, это государственный капитализм в некой определенной форме. Кстати, ряд аналитиков, которые могли видеть и анализировать становление советской экономики, с этой мыслью согласны».
Участники семинара |
Доктор Герд Кёнен скаламбурил: «Мы сталкиваемся с попытками разграничить термин, описывающий реальность, и реальность, описывающую термин; наши претензии о понимании событий и эти самые события». По его мнению, неоднозначность в понятиях проистекает отчасти и из-за того, что даже в самом «Манифесте коммунистической партии» Карла Маркса и Фридриха Энгельса идет речь о разных вариантах социализма (и реакционного в том числе), а также собственно коммунизма. «Тот же Маркс писал о социализме инков или иезуитской миссии в Парагвае, и никаких сомнений не испытывал! А у Макса Вебера это вообще исторически-социологическая категория. Кроме того, Вебер называет ее социальной религией, которую исповедует, в первую очередь, русская интеллигенция!», — отметил немецкий историк. Доктор Кёнен посоветовал провести очень простой опыт: взять первые тома полного собрания сочинений Владимира Ленина и попробовать найти в тематическом указателе слово «коммунизм»: «Этот корень появляется только потому, что он пишет о «Манифесте» Маркса —Энгельса и не встречается как какой-то позитивный термин». Однако в 1918-м году Ленин возвращается к этому понятию, чтобы провести границу между своими сторонниками и другими социал-демократами. «Таким образом у нас возникает проблема: «название» и то, что оно определяет, — сказал Герд Кёнен. — Это ситуация ранних большевиков: они не очень понимали, как им работать, что использовать и куда дальше двигаться, но им понадобилось искать какой-то выход, ибо это был единственный способ придти к власти и сохранить ее». Если же говорить о воплощении социалистических идей «на земле», то применительно к СССР, по словам немецкого историка, сегодня вспоминается в основном брежневская эпоха: «Тогда действительно было что-то, напоминающее социальное государство, кстати, первое в истории. При Иосифе Сталине его точно не было. При Никите Хрущеве — не уверен».